Алексей Свитков - Приют отверженных

4.

Придя в чувство, Егор ощутил резкий, отвратительный запах мочи, перемешанный с вонью от грязных вещей и немытых человеческих тел. Во рту все пересохло, горло словно сдавили, не давая вздохнуть. Прокашлявшись, стало только хуже, внутри будто кололи иглой, а по затылку прошла настолько сильная и мучительная боль, от которой он чуть снова не отключился.

С трудом открыв глаза, Егор понял, что лежит на старом рваном матрасе, отделявший его от металлического пола парой сантиметров. Попробовав подняться, он тут же рухнул обратно, затекшие руки и ноги не слушались, голова гудела и раскалывалась нестерпимой болью.

– Смотри Фельдшер, очнулся парень, – прозвучал хриплый незнакомый голос, доносившийся из темноты.

– Вот и хорошо, – тихо ответил другой человек. – Опасность миновала.

– Слышишь малой, мы с Фельдшером тебя подлатали. Кровь остановили и рану на голове перевязали. Сначала думали к праотцам отправишься, но ты молодцом, выкарабкался.

– Надо разогнать кровь по телу, а то совсем залежался, – Сильные руки схватили за плечи и потянули вверх. Мгновенный скачок боли вновь прошелся по затылку, Егор содрогнулся и прижался к стене, замер и стал медленно опускаться вниз, но его удержали, не давая упасть.

¬– Посиди так маленько, сейчас полегче станет, – говорил тихий голос. – Я дам немного воды, пей не быстро.

Жадными глотками Егор быстро опустошил половину металлического ковша. Прохладная влага потихоньку придавала сил. Прокашлявшись, не спеша открыл глаза и увидел небольшую комнату полностью обитой железом, с одиночной ввинченной в стену металлической скамьей и вмонтированным унитазом. Едва различимый дверной проем с массивной рукоятью, без которой комната, казалось, не имела выхода.

Несколько человек размещались по всему помещению на таких же старых, рваных и провонявших матрасах. Один сидел, прижавшись к стене у самой двери молча поглядывая на остальных. Справа находился очень габаритный человек с угрюмым и грустным лицом, все время покачиваясь из стороны в сторону, бормоча под нос. В углу слева, уткнувшись головой в согнутые колени, не шевелясь и не поднимая головы словно замерев в одной позе, сидел еще один напоминая со стороны статую. На одной единственной скамье, под двумя матрасами лежал человек, лицо которого было прикрыто единственным в комнате одеялом.

Рядом с Егором был плотный человек, с плешиной на голове с круглым, не бритым лицом постоянно прищуриваясь и ухмыляясь. Другой сидел совсем близко, и правой рукой придерживал Егора за плечо не давая упасть. Худой мужчина с простым, но приятным лицом, ворохом волос на голове и с карими излучающими спокойствие и доброту глазами, держал перед собой ковшик с водой.

– Как вас зовут молодой человек? – спросил худой, рассматривая лицо Егора, поворачивая его под свет единственной лампы висевшей посередине железного потолка. – Говорить можете?

– Дай ему прийти в себя Фельдшер, – сказал плешивый, – Видишь парню не до твоих вопросов, пусть маленько очухается.

– Наверное Валерий, мне лучше знать, когда задавать вопросы, – спокойно ответил Фельдшер. – Не мешайте и дайте мне спокойно осмотреть молодого человека.

– Я против что ли, – буркнул Валерий. – Просто самому интересно кое-что спросить.

– И все же сами повремените с вопросами, еще успеете.

– Ладно, мне по двести раз объяснять не стоит, – с легкой досадой ответил лысый. – Просто очень любопытно узнать зачем он нарвался на военного, зная, что огребет по полной. Эти уроды не церемонятся и бьют так, что копыта можно отбросить, творят лютый беспредел.

– Мы преступники Валерий, никто с нами церемонится не будет, – ответил Фельдшер. – С каждым из нас они могли так поступить, заслуживаем мы этого или нет.

– Но никто же не нарывался специально, а этот парень прямо жаждал отхватить звездюлей.

– Значит были причины, – Фельдшер вздохнул, посмотрев на собеседника. – И все равно никто не заслуживает такого обращения.

– Кто-то может и заслуживает, – Валерий слегка развернулся к Фельдшеру и украдкой покосился на толстого парня, покачивающегося в стороны. – Слышали про него? Фамилия Гиблый, я его по телевизору видел, самый настоящий людоед. По ящику много уродов показывают, но этот мне особенно запомнился. Я однажды утром встал, кофейку заварил, сигаретку прикурил, смотрю в экран, а там эта рожа, и все его подвиги показывают без замыливания экрана, аж завтракать перехотелось. Представляешь, троих человек сожрал.

– Не представляю, – отмахнулся Фельдшер. – Опять вы меня разыгрываете.

– Да точно тебе говорю, он это, вроде, – вглядываясь в полумраке, шепотом проговорил Валера.

– Вот видите, вы этого не знаете наверняка, – Фельдшер мягко улыбнулся. – Про любого из присутствующих можно сказать что-то плохое, не зря же мы все здесь оказались. Вы Валерий сами не ангел, а вор-рецидивист с пятнадцатилетним стажем с тремя приличными сроками.

– Все так, приятель, – Валера, чуть нагнулся, сделав тон голоса еще ниже. – Но я же не жру людей, не кромсаю их на части, и не храню части тел в холодильнике словно телятину.

– А жизни отнимали?

– Приходилось, выбора не было, – прошипел Валера, махнув рукой по горбатому, сломанному носу. – Я же, в отличии от некоторых, не шел осознано на убийство, я защищался, это другое, а таких как Гиблый оправдывать не надо.

– Вовсе я никого не защищаю, и даже не думал об этом, – спокойно ответил Фельдшер, – Но я при этом никого не обвиняю и не сужу, в отличии от вас.

– Мне все интересно, за какие грехи ты, такой весь правильный и вежливый, попал в нашу компанию? – с интересом спросил Валера. – Ты ведь так про себя ничего и не рассказал.

– И не скажу, – ответил Фельдшер, отводя глаза. – Не вашего ума дело.

– Вот так да, – прикрикнул плешивый, насупившись. – Я ему значит душу открыл, поделился сокровенным, а он рассказывать не хочет, не моего ума дела, видите ли.

– Да вы сами про свои подвиги начали вещать еще на пересылке, – осадил Фельдшер. – Разговорились так, что не остановить было, и я из вас ничего клещами не вытягивал. А про себя ничего раскрывать не стану и точка на этом.

– Ладно, не хочешь и не надо, это твое дело, – махнул рукой Валера. – Мне вот скрывать нечего, я все равно покойник уже, как и все присутствующие господа.

– Не выдумывайте, – помотал головой Фельдшер

– Ты думаешь нас на курорт везут? – ухмыльнулся Валера, слегка поникнув головой. – Я подозреваю, что мы прибудем в весьма живописное место, круглогодично покрытое снегом, с постоянной отметкой ниже нуля на градуснике. Будем трудится на благо родины и перевоспитываться, а если кто заартачиться, то того в расход не думая. Тут или морозы замучают, или пуля догонит, все едино. А ведь у меня был выбор на родине помереть спокойно, и что бы близкие носили цветочки на могилку, и вспоминали добрыми и теплыми словами, независимо от того каким ублюдком я был при жизни. Но нет же, черт меня дернул влезть во все это дерьмо, и теперь я сдохну непонятно где при самых распрекрасных обстоятельствах, хотя чего ныть, сам виноват.