Юрий Чернявский - Сказка №3. Перекресток имени Бабы-яги

– Лариса Валерьевна, вы знаете Что—то такое? – в лоб спросил Альберт.

– Типа – опа? – нисколько не удивилась вопросу матерая Леська, – тебе скока надо?

– Чего скока? – не понял Альберт.

– Скока, спрашиваю, барбарысок тебе отсыпать?

– Спасибо, я не люблю сладкого.

– Та ты шо! – заинтересовалась Леська, – ну так и подойди до меня завтра, будет и наиболее с пэрцэм.

«Мы говорим о разных вещах, – понял Альберт, – да и откуда ей знать, и белого цветка у нее в руках нет». Но уходить не хотелось. Интересно было понять разницу между «барбарысками» и «с пэрцэм».

– А можно посмотреть? – осторожно спросил Альберт.

– А чего ж не посмотреть, када масса свободного времени, – бодро откликнулась Леська. – Слухай сюда. От там мужчина такой видный, билеты в зоопарк торгует. Так ты возьми пойди один и поедь погляди, как там отая яшперица, а мне потом расскажешь, поделисся, так сказать, восторгом от увиденного.

– Нет, я ящериц видел много уже, – уверенно ответил Альберт, – мне не интересно.

– Вот умора, – заржала Леська, – ладно, это тебя не портит, гляди. Поди – впервой? – она достала невесть откуда, жменю разных таблеток в упаковке и без и сунула их под нос Альберту.

– А которые с пэрцэм?

– Вот интурист пошел, – нахмурилась Леся. – Сказано же – завтра подгребай. Ну, ладно, иди себе, сыночка, я на производстве, – добавила она, пряча таблетки невесть куда. – Усе, передай нашим, что мы пашем.

– Обязательно передам, – пообещал Альберт и стал уходить.

– Вот умора! – констатировала Леська.

«Жаль, что это не она, – думал Альберт, – белый цветок ей, пожалуй, пошел бы. А вот в том, что она сильная и смелая даже и сомнений нет, вспомнил он слова Верблюда. Красивая женщина, – вздохнул Альберт, – жаль, что барыга».

Комиссар Жан—Жюль Жегре был в скверном расположении духа. Еще бы, кто же обрадуется, если его поднимут с постели в 3 часа ночи. Вечер не предвещал ничего неожиданного. Ровно в 18.30 комиссар запер свой кабинет в управлении полиции, в котором он служил вот уже 21 год. После этого он, как обычно, отправился в кафе на углу неподалеку. За много лет службы он привык заканчивать вечер двумя бурбонами, не нарушил он эту традицию и сегодня. После он решил пройтись пешком к своему дому на набережной Орфевр, хотя погода явно портилась. Зайдя в парадное, бросил дремлющему портье: « – Здравствуй Морис».

– Добрый вечер господин комиссар, – встрепенулся портье. Он хотел еще что—то добавить, но Жан—Жюль уже отвернулся… После развода с Женевьевой он жил один, так что никто не помешал ему спокойно уснуть. Нет, женщины в его жизни были частым явлением, но сегодня он не желал никого видеть. Если бы не этот ночной звонок…

– Комиссар Жегре слушает.

– Срочный вызов! Убийство! – возбужденно кричал в трубку молодой дежурный.

– Высылайте машину, – комиссар поморщился и подумал: – «Ох уж эти новички».

Итак, комиссар Жегре был в скверном расположении духа. Он стоял на мокрой мостовой, мелкий холодный дождь сыпал не переставая, так что пришлось поднять воротник длинного кожаного плаща и поглубже надвинуть шляпу. В таком виде высокий широкоплечий Жан—Жюль был еще больше похож на супермена, чем при свете дня. Картину дополняли его мужественный подбородок и классический орлиный нос. Комиссару было далеко за 40, но он был в отличной форме и до сих пор пользовался неизменным успехом у женщин и вызывал уважение у мужчин.

Дождь усиливался, с расположенного неподалеку причала доносились неясные голоса.

«Как в деле о пропавшем автомобиле на улице Сен—Клу», – подумал комиссар и криво усмехнулся. В свете фонаря блеснули его ровные белые зубы.

– Ну и погодка, месье! – подбежал к нему толстый маленький человечек в штатском. – Прямо, как в деле о высоком человеке на Елисейских полях, а шеф?

Это был помощник комиссара – Огюст, они работали вместе уже 4 года. От острых серых глаз Жан—Жюля не укрылось, что Огюст несколько не в себе.

– Ну, что там у нас еще стряслось, докладывай.

– Вы не поверите! Обнаружен труп известного наркоборона Жака Савиньи и его любовницы, оба застрелены.

– Отчего же, охотно верю. Я всегда говорил, что этот мерзавец плохо кончит. За то ребятам из отдела по борьбе с наркотиками будет меньше забот.

– Ошибаетесь, – произнес знакомый голос за его спиной.

Комиссар не спеша обернулся: – И вы здесь, Готтье. Опять подслушиваете? – Жан—Жюль смерил презрительным взглядом начальника отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Они недолюбливали друг друга, комиссар никак не мог забыть капитану Готтье дела о подброшенном животном на бульваре Риголи.

– Ошибаетесь, – повторил Готтье с ехидной улыбкой. – Мой информатор сообщил, что как раз сегодня Жак Савиньи должен был получить большую партию героина. Но теперь, как видите, он убит, кто—то окончательно замел все следы. Теперь мы собьемся с ног, разыскивая этот треклятый героин.

– Не паникуйте, капитан, я же здесь, пойдемте посмотрим на место преступления.

На пристани царила обычная в таких случаях суета. Полицейские делали свое дело, неподалеку стояла машина коронера. Они подошли ближе. Между ящиками с рыбой и разбитыми бочками лежали два тела. Судя по одежде они приехали сюда прямо из оперы или дорогого ресторана. Поверх белой манишки убитого расплылось красное пятно, меховое боа женщины наполовину закрывало ее светлые волосы.

– По два выстрела в упор, чистая работа, – произнес Огюст мрачно.

Комиссар внимательно осмотрелся: «И всё же, что могло привести его сюда?» – подумал он. Машина наркобарона стояла здесь же.

– Шофера нашли? – спросил он помощника.

– Его увезли в больницу с ранением, до утра вряд ли дотянет.

– Где должна была состояться передача и почему он приехал без охраны, а Готтье?

– Вот и я не пойму, – неохотно отозвался капитан. – По нашим данным он должен был поехать прямо из ресторана в аэропорт. Мы следили за его машиной от самого дома, она действительно направлялась в Орли.

– Всё понятно, – нахмурился комиссар, – ваш информатор соврал, а в аэропорт для отвода глаз поехала охрана. Нет, наркотики должны были прийти сюда морем.

– Гениально, шеф! – воскликнул Огюст. – Что скажете, Готтье? С железной логикой не поспоришь.

Капитан в сердцах махнул рукой и пошел в сторону полицейской машины.

– Как мы ему утерли нос, комиссар! Прямо, как тогда, в деле о ржавчине на Эйфелевой башне!

– Я бы сейчас не отказался от двойного бурбона, – отозвался на это Жегре.

– Да я и сам с удовольствием выпил кофе с круассаном, – ответил Огюст.

Но комиссар уже не слушал его. «Где же могут быть наркотики? – думал он. – Ведь Готтье говорил, что партия очень большая, значит, унести ее просто в кармане никто не мог».