МинюкИ - Оставьте Дверь открытой

– О! Хорошо, что появились наконец-то, а то думали уже идти вас искать, – всплеснул руками Сашок. Он пытался говорить весело, но нотки тревоги никуда не спрячешь. Было видно, что не только он, но и все остальные переживали за нас. Хорошие всё-таки ребята подобрались.

После ужина, лёгкого и довольно позднего, Палыч достал традиционную бутылку в честь окончания работ и, смущаясь, произнёс речь, поблагодарив всех за работу. После чего отпустил всех по палаткам с разрешением спать завтра кто сколько хочет.

Вернувшись в дом, Оля перерыла на кухоньке все полки. Она не знала, что ищет, но не могла остановиться. Обнаружила связку свечей, много разных банок с травами и какими-то порошками. В подполе – банки с заготовками, картошку и другие овощи. Она обошла дом снаружи. Её беспрестанно мучила ноющая боль, и, чтобы хоть как-то её унять, Оля решила попить успокоительный чай с мятой по бабушкиному рецепту. Принесла воды, залила в чайник. Возник вопрос, как его подогреть. Ни дров, ни спичек в доме не обнаружилось. Оля никогда не видела, как бабушка готовит, а только садилась за уже накрытый стол. Вот и сейчас села в их маленькой и уютной кухоньке. Бессильно опустила руки на колени и осмотрелась. Каким же пустым стал дом без её любимой бабушки. Слёзы опять заструились по щекам.

– Как же мне без тебя? – тихо спросила Оля. Её взгляд упал на кровать бабушки, на которой она и увидела пропавший узелок. Поднявшись, осторожно взяла его с кровати и понесла на улицу. Села на крылечко, поставила узел себе на коленки и аккуратно развязала. В нём были разложенные по мешочкам травы, сушёные ягоды и какие-то коренья. К каждому такому мешочку была привязана бирка с надписью. Конечно, эти слова ей ничего не говорили. Она-то надеялась найти на одном из них знакомое название «обезболивающее», но все наименования были ей не известны. Олино подавленное состояние усиливали чьи-то так и не прекращающиеся хныканья и плач, очень тихие, на уровне слышимости, но выматывающие ничуть не меньше этой терзающей её боли.

Вспомнив, как ходила за ягодами, чтобы полакомиться, Оля собрала всё обратно в узел и, отложив в сторону, встала. Закрыла глаза и попросила:

– Можно хоть что-нибудь, чтобы не болело. Пожалуйста.

Она стояла и ждала, как обычно, появления некоего знака, ниточки, которая приведет её к тому, что ей сейчас так необходимо. И ответ пришёл. Но не откуда-то, а из заднего кармана джинсов, словно в него положили что-то горячее. Открыв глаза, Оля очень аккуратно засунула руку в карман и вытащила бабушкин амулет. Он был горячим, от него исходила лёгкая вибрация. Оля не стала его рассматривать, у неё была только одна цель: остановить эту боль. Быстро надев его на себя, Оля спрятала его под футболку и прижала рукой к груди.

– Бабушка, милая, помоги, – как заклинание, твердила она эти три слова снова и снова. И ей стало лучше, будто тепло из амулета закрывало дыру в её груди, с каждой минутой становилось всё легче. И она больше не слышала плача и хныканья. Воздух наполнился запахами лета, чириканьем птиц, и ветер вновь ворвался в сад и зашуршал листьями.

Опустившись на крыльцо, Оля опять взяла узел – и начала вытаскивать всё, что в нём было, раскладывая рядом с собой. Уже почти на самом дне она нашла завёрнутые в золотую ткань две тетрадки. Коричневую, перетянутую красным жгутом, она уже видела. И бабушка про неё что-то говорила. А вторую видела в первый раз. Тетрадь была тёмно-зелёная, тоже свёрнутая в трубочку, но перевязанная чёрным жгутом. Под всем этим Оля обнаружила сложенный пополам лист, вырванный из тетради в клетку. Боясь читать эту записку – а Оля не сомневалась, что это именно письмо для неё, – она принялась складывать все мешочки, пакеты и бумажные свёртки обратно в узел. Записку сунула себе в карман, где ещё недавно носила бабушкин амулет.

Зайдя в дом, она вытащила из своего рюкзака одежду, положила туда узел и сверху – две тетрадки, завёрнутые в золотую ткань. Затем пошла на кухоньку и наклонилась над чайником.

– Что же я знаю о приготовлении еды? В голову кроме «варись-варись и больше не ленись» ничего не лезет.

Когда она разговаривала вслух сама с собой, ей становилось не так одиноко. Она даже слабо улыбнулась, видя, что её слова не принесли никакого результата. Оля вздохнула, налила в кружку холодной воды из чайника и достала из накрытой полотенцем вазочки уже порядком засохший пряник. Перекусив таким образом, она отправилась на улицу, чтобы собрать себе в дорогу яблок. Благо они растут рядом и в большом количестве.

– Не успеть мне сегодня на поезд, никак не успеть…

Где-то неподалеку, будто соглашаясь с ней, угукнула сова.

Наутро, хоть и можно было спать сколько угодно, все встали довольно-таки рано. Бродили по лагерю, донимали Капустина на предмет «завтрака да побыстрее», кто-то из братьев достал карты, но играть согласились только Палыч и Сашок. Славик, как всегда, в свободное время терзал гитару. Я бесцельно прогуливался по лагерю и незаметно для себя забрёл на место, где стояла палатка Архо.

– Странное ощущение здесь какое-то, – я вздрогнул, услышав голос Сени за моей спиной. – Может, это просто из-за тени, но мне здесь как-то холодно. Пойдем отсюда…

Я и сам начал чувствовать, как подкатывает тошнота и начинают путаться мысли. Кивнул головой, и мы поспешили отойти оттуда.

– Знаешь, – начал Сеня, когда мы уже стояли на открытом месте, залитом утренним солнцем, – последнее время мне легче, когда я нахожусь рядом с тобой, – он помялся. – Ты уж извини, но ты не против, если я буду иногда бродить рядом?

– Да нет, конечно, не против, – сказал я – и сам понял, что мне с ним тоже как-то очень спокойно становится.

– Ребята, завтракать! – прервал наш разговор Капустин.

Мы ели, болтали ни о чём, и всех интересовал один вопрос: когда же – и главное как – мы отсюда выберемся?

– Я с утра ходил по дороге, куда уехал грузовик, – сказал Родя, поднимая голову от тарелки, – там можно, конечно, и пешком дойти до реки, как мы сюда и шли. Да вот только как быть с оборудованием и…

– Так, – довольно резко прервал Родю Палыч, – я уже говорил, что даём Жоре ещё три дня, чтобы вернуться, и уже после решаем, что делать дальше. А пока отдыхайте. Смотрите, какая погода!

Было видно, что его самого сидение без дела и в неопределённости не радовало. Он же начальник и, следовательно, несёт ответственность за всех нас.

– К тому же, мы контракт выполнили полностью, и, значит, по возвращению все должны получить хорошие деньги. А вам, молодёжь, я подпишу прохождение практики сам, без заказчика.

Все покивали в знак согласия, и разговор плавно перешёл к воспоминаниям об их прежних экспедициях. Мы, студенты, слушали рассказы бывалых, где-то смеялись со всеми, где-то удивлялись и не верили, что такое может быть на самом деле. Так что настроение у всех постепенно улучшилось, и даже Капустин оторвался от вечной готовки и присоединился к общему разговору.