МинюкИ - Оставьте Дверь открытой

– Эй! Народ! – заорал, увидев нас, Палыч. – Давай быстрее, а то все анекдоты закончились!

Мы, как могли, прибавили шагу. Когда приблизились, Палыч представил нам капитана баркаса.

– Знакомьтесь. Наш капитан Егор Степанович, готов сопроводить, так сказать, аж до самого Райчихинска, – представил нам очень пожилого мужчину Палыч. – Вот байки травлю да анекдоты, пока говорю – нас ждут. Такой договор. Ну, и я пообещал, что по приходу в место назначения отблагодарим, с каждого по поллитры. Согласны?

Все с сомнением посмотрели на эту лодку.

– Со связью засада, – стал объяснять Палыч, – а здесь увидели, плывёт эта….

– Говно плывёт! – перебил его капитан. – А мы ходим! Я и так вас прождал сколько времени! Если не идёте с нами, ждите здесь сколько хотите. Только время с вами потерял, – он сплюнул на землю, махнул рукой и пошёл к берегу, где стояла шлюпка.

– Ребята, я, конечно, отправлю Жору своим ходом, но боюсь, здесь нам долго можно будет ждать, – Палыч смотрел на нас умоляюще. – Может, всё же поплывём?

Выбора большого не было, мы поспешили на берег за капитаном. И вскоре отчалили. Это было странное путешествие. Время будто остановилось. Постоянно чувствовалось лёгкое покачивание, которое через пару дней заставило позеленеть даже самых стойких.

Места было мало, поэтому, когда располагались на ночь, вся палуба была устелена телами. Питались мы сухпайками, которые сняли с грузовика вместе со спальниками и небольшим количеством необходимого барахла. О самом плавании и рассказать-то нечего. Днём все мучились от жары, ночью кутались в спальники. Я пару раз доставал книгу и хотел почитать, но чтение одной рукой да ещё с ощущением, что тебя постоянно мутит, никак не давалось. Я опять отложил её до лучших времен, хотя очень хотелось дочитать и узнать, что же сказала предсказательница. Ночью мне снились какие-то хлопающие двери. Они то открывались, то закрывались. И дурацкая фраза из «Властелина колец» – «Ты не пройдёшь!» – преследовала меня.

Когда добрались до Райчихинска и пришвартовались к причалу, мы все почти выползли на него и были счастливы, что под ногами теперь твёрдая земля.

Жора был уже здесь. Он встречал нас с двумя ящиками водки. Я так понял, что это расплата за наше путешествие. Если бы нам сказали, как оно пройдёт, возможно, все согласились бы несколько дней подождать, чем пережить постоянное ощущение тошноты и головокружения.

– Да ладно вам, – утешал нас Жора, – подумаешь, пошатало. Я вот мчался на своей красотке, и её трясло ничуть не меньше.

При слове «красотка» он махнул головой, указывая на грузовик.

«Как грузовик может быть красоткой? Он же он, а не она», – думал я, приходя в относительную норму.

– Ну что, – с энтузиазмом в голосе начал Палыч, – вот и пункт сбора-разбора. Разбредаемся до следующей экспедиции? – подмигнул он нам, студентам, стоящим чуть поодаль от остальных. – Я встречусь с Архипом Осиповичем, передам ему всё, что мы нашли, – приподнял он небольшой тканый мешок, постоянно находящийся при нём, – и он сам каждому на карту переведёт причитающуюся ему часть зарплаты. Контракт все читали и все знаете, что деньги распределяет он, а не я. Телефонами рекомендую обменяться. Город вам не лес, за деревом не встретишься. Мой есть у каждого в документах.

Мы все тепло попрощались. Затем ещё долго вместе ждали проходящие мимо поезда, на которых разъезжались в разные города. Сперва уехали братья, буркнув на прощание:

– Пока, не хворай, – здесь я понял, что они всё-таки не немые.

Потом Капустин заскочил в вагон почти на ходу. Его поезд, как и наш, делает совсем короткую остановку.

Я же, Слава, Сашок и Сеня – все поехали на одном. А вот с вокзала нашего родного города уже, попрощавшись, разъехались в разные стороны.

Добравшись до дома, Оля открыла дверь своим ключом. Войдя, она услышала, что мама возится на кухне, слушая, как всегда, свою «старую» музыку и занимаясь домашними делами.

– Ой, Олюшка! – на звук захлопнувшейся двери выглянула из кухни мама. – А что так скоро?

Увидев грустное и заплаканное лицо дочери, она всё поняла.

– Бабушка? Она ушла? – тихо спросила мама.

Оля кивнула головой и, зайдя в свою комнату, плотно прикрыла дверь. Сняв рюкзак, она медленно начала его разбирать. Вытащив из-под кровати пустые обувные коробки, переложила в них содержимое узелка. Все пакеты, мешочки, какие-то веточки и палочки – всё было разложено по коробкам и задвинуто как можно глубже под кровать. А тетради, завёрнутые в золотую ткань, положила в дальний угол верхнего ящика своего письменного стола.

«Потом, потом я со всем разберусь», – с этими мыслями она легла на кровать и уснула.

Несколько раз к ней заходила мама. Покачивая головой, смотрела на дочь и видела, как она повзрослела за этот короткий период времени. Позже принесла разнос с горячим чаем и пирожком на блюдце, поставила его на тумбочку возле кровати. Ей было очень жаль Олю. Она знала, как сильно та любила свою бабушку. Она, конечно, тоже любила свою мать, но такой привязанности, которая была между Олей и её бабушкой, сама никогда не ощущала. Когда они виделись последний раз, мать ей сказала, что больше из своего дома она никуда не поедет, а когда придёт время, просто уйдёт, и никто не должен горевать о ней: ей будет очень хорошо там, куда она отправится. И за всё это время как-то у неё самой не получилось навестить мать. А вот Олюшка каждое лето отдыхала у неё, выбирая между отдыхом за границей или поездкой к бабушке неизменно последнее. А на днях ей приснилась мама. Утром, проснувшись, она почувствовала, что той больше нет, но отгоняла эти мысли до последнего. Сегодня, увидев Олю, она без слов всё поняла. Тихо поплакав, чтобы не разбудить дочь, принялась за обыденные дела.

Несколько дней Оля была молчалива, ела, спала и, сидя на подоконнике, смотрела на улицу. Мама уговаривала её позвонить подружкам и сходить погулять, развеяться. Но дочь отказывалась, и её телефон по-прежнему был отключен. Затем молодость взяла своё, и, проснувшись утром, Оле очень захотелось встретиться с подружками в кафе, выпить ароматный капучино и просто поболтать ни о чём: о кино, о дураках-мальчишках и, конечно, про то, какие планы они строят на будущее.

Она надела джинсы и хотела надеть любимую кофточку с глубоким вырезом, но, понимая, что будет виден висящий на шее амулет, который никак ни походил на стильное украшение, натянула футболку. Ей было страшно снять этот оберег, ведь неизвестно, вернётся ли та боль. Но, возможно, даже это было не так важно, как то, что этот амулет был частичкой, оставшейся ей от бабушки, и она ни за что не хотела бы её лишиться.

Оля созвонилась с теми, кто не уехал и скучает летом в городе. Собрались в кафе, счастливые и готовые весело провести время. Им всем нравились их лёгкие искромётные разговоры и подшучивания друг над другом, нравилось пить кофе и пробовать разные новые десерты. А ещё им очень не хотелось становиться серьёзными. Хотя несколько девчонок из их компании уже стали взрослыми и отказывались «так бездарно проводить время». Оставшиеся и сами понимали, что не избегут взросления и ответственности – и это не за горами. От этого их встречи наполнялись ещё большей радостью и озорством.