Павел Горбачев - Время 8:18

Все стояли на перекрестке, не решаясь выбрать направление.

– Видите сгоревшую деревню? – кивнул Марат налево.

– Там только деревья, – отвечал Генка, – колея от машины идет как раз туда.

– Я тоже не вижу деревни, – подтвердила Люба, поправляя свою накидку из немецкой плащ-палатки.

– Да я тоже через деревья не вижу ничего, – улыбнулся Марат, – только я знаю, что там дальше будет деревня Подъелки, и рядом с ней проходит та самая дорога, по которой мы приехали сюда.

Они прошли совсем небольшое расстояние в ту сторону, про которую говорил Марат, и стоило им увидеть остатки печных труб на поле в какой-то синеватой дымке, как вдруг они почувствовали, что натолкнулись на какую-то невидимую стену.

Сначала Марат, затем Генка и остальные почувствовали, что они ткнулись подошвами сапог в необычно твердую траву перед собой и поняли, что дальше сделать даже шаг уже не получится. Как будто невидимая прочная пленка преграждала им путь вперед. Никита подошел совсем вплотную к этой незримой границе и увидел, что картинка с полем и печными трубами пропала. Вместо нее была только зияющая чернота.

– Ого! – закричал он от изумления, отпрянул и оглянулся. Сзади все было как прежде. Взглянув перед собой, он снова закричал, но еще громче, потому что изображение поля и печных труб появилось снова.

Осторожно и с великим страхом то же самое проделали и остальные, и столкнулись с тем же самым явлением: при самом непосредственном приближении к невидимой преграде изображение за ней исчезало, превращаясь в черную бархатную бездну. Но стоило сделать шаг назад, как все восстанавливалось снова. Они решили пройтись влево и вправо, чтобы узнать протяженность этой границы, а для этого разделились. Марат и Никита пошли вправо, а остальные пошли влево. Когда друзья начали терять друг друга из вида, они снова собрались в одном месте.

– Этот интересный эффект продолжается и дальше, – сказал Егорыч, – я так полагаю, что граница обусловлена самой природой того явления, благодаря которому мы тут оказались.

– И у нас все то же, – выдохнул Генка и продолжил в слегка язвительном тоне, – профессор, мы что же, все-таки находимся в какой-то матрице? – он снял с плеча немецкую винтовку и стал тыкать ей в невидимую границу.

Дуло винтовки упиралось в пустое пространство, как будто это была стеклянная стена, только преграда не имела никакого блика.

– А если в нее выстрелить? – вдруг Генка щелкнул затвором и оглянулся на остальных.

– Дурак! – только и успела крикнуть Люба, – Не вздумай!

– Не надо, Гена, – сказал Никита, – мы не знаем физических свойств этой границы.

– Спокойно, если граница была бы просто полем с известными или предполагаемыми свойствами, то мы бы продолжали видеть то, что за ним, – Егорыч подошел к Генке и отвел его винтовку от стены, – но ведь при взгляде за преграду вблизи там все пропадает! Тебе не кажется, что это, по меньшей мере, странно?! Почему? А если подумать еще, возникает еще больше вопросов.

– Например?

– Например, существует ли то, что видим за преградой на самом деле, или это всего лишь видимость? Далее, если все-таки преодолеть преграду, то что там будет: та самая чернота, или же там будет что-то другое? Наконец, какая природа у этой границы? Если пуля при попадании в стену всего лишь отскочит, то это значит, что она очень прочная. По крайней мере, для людей и для пуль эта граница непроницаема. А если пуля все-таки пробьет преграду? Она исчезнет, пропадет, или она там за преградой все-таки что-то встретит? И, последнее, если эта невидимая пленка ограничивает данное пространство, то я не могу исключить, что она каким-то образом ограничивает еще и время, точнее, разграничивает разные времена по разные стороны. Так что я бы просто не стрелял в нее просто так, а то это может быть выстрелом в будущее или в прошлое…

Закончив свою мысль, Егорыч тоже снял свою винтовку с плеча и поставил ее прикладом на землю.

– Постой-ка, если эта преграда может быть границей между нашим временем и каким-то другим, то нам, возможно, стоит подумать о том, как пролезть через эту границу в наше время? – Никита вдруг оживился и отошел на несколько метров от преграды, окидывая ее взглядом, – вдруг в этой стене есть дверь? Или окно?

– Вряд ли это окно будет располагаться где-то высоко, – сказал Марат, подходя к Никите, – и в любом случае, мы же не птицы, чтобы летать вдоль клетки в поисках лазейки!

И они решили прибегнуть ко всем известному способу выхода из лабиринта: пошли все вместе в одну сторону вдоль невидимой преграды.

Генка шел первый, как самый безбашенный и импульсивный, за ним двигался Егорыч. Они смотрелись в немецкой униформе лучше остальных и держали винтовки в руках, договорившись, что при какой-нибудь недружественной встрече пустят в ход оружие лишь в самую последнюю очередь. За ними босиком шел Никита в немецких штанах и в шерстяном свитере, снятом с одного из немцев. Вслед за ним элегантно, насколько это возможно, двигалась Люба в плащ-палатке. И замыкал шествие Марат, также нарядившийся в китель и штаны. Но на белокурого немца он не был похож, скорее на итальянца или француза. Издалека можно было их принять за немецкий отряд, но при внимательном рассмотрении становилось понятно, что это всего лишь какие-то переодетые проходимцы без твердой военной походки, без привычки носить форму и держать в руках оружие.

Невидимая преграда шла и шла прямо, не считаясь ни с деревьями, ни со складками местности, ни с какими бы то ни было предметами на своем пути. Пару раз им пришлось перелезать через обгоревшие грузовики, сквозь которые прошла эта преграда, а один раз они даже наткнулись на убитого, очевидно, совсем недавно советского солдата, оказавшегося разделенным этой преградой пополам. Все вместе они попробовали вытащить его за левую руку, но им не удалось даже стронуть его с места. Вся правая сторона его тела и зажатая в правой руке винтовка были видны с определенного расстояния по ту сторону от преграды, но, как и прежде, с близкого расстояния все это пропадало в зияющей черноте.

Они оставили солдата лежать, пошли дальше, и вдруг совсем скоро Генка остановился, не оборачиваясь, подав вскинутой рукой знак идущим сзади него. Группа замерла, все ждали от Генки какой-то информации.

– Эта штука становится вязкой, – громко прошептал он, и стал прощупывать преграду далее стволом винтовки. Все увидели, как кончик ствола вместе в мушкой словно проткнул преграду, и мушка оказалась за ней. Но Генке не удалось просунуть винтовку глубже.

– Видите! Это, наверное, начинается проход в ту сторону, – ликовал он, – надо попробовать просунуть туда руку… Или голову, чтобы посмотреть! Кто-нибудь хочет взглянуть, что там?