Павел Горбачев - Время 8:18

Он наклонился к тому немцу, одежду которого надел на себя.

– Смотри, какой упитанный, – ухмылялся Генка, – смотрите, прямо поросеночек! Ну, ничего, больше ты никого не убьешь! Больше никого!

Он кричал прямо в лицо убитому и злорадно улыбался.

– Давайте их отсюда уберем, а то ведь их станут искать, да и не по-человечески это, – бросил Егорыч, – они были просто солдатами…

Оттащили трупы немцев подальше от места убийства и забросали их ветками. В этот момент они поняли, что трупное окоченение наступает очень быстро. Эти пятеро немцев приняли смерть от руки Марата одинаково, но упали в разных позах. И теперь они здесь, под листьями, были похожи на результат детской игры «Морская фигура замри». Похоже, что для них, которые все-таки совсем недавно могли наблюдать этих людей еще живыми, не было никакой брезгливости, связанной с прикосновением к мертвому телу. Генка даже пытался снять с одного из немцев красивый серебряный перстень c изображением крепостной башни и надписью «WEST WALL», но быстро пожелтевшие и холодные, скрюченные пальцы трупа никак не хотели расставаться с этой окопной бижутерией.

Мужчины ходили в расстегнутых кителях, а Люба была облачена в немецкую плащ-палатку. Марат забрал ее у одного из немцев. Тот носил ее свернутой и притороченной поверх противогазного бака, и Марат предложил эту плащ-палатку Любе в качестве верхней одежды, поскольку облачаться в униформу, стянутую с мертвецов, она отказывалась наотрез. Марат, помогая ей одеться, впервые обратил внимание на ее, в общем-то, соблазнительную фигуру и подтянутые формы. Он развернул эту плащ-палатку, которая оказалась большим треугольным полотнищем с узкой прорезью посередине. В эту прорезь Люба просунула голову, широкая сторона палатки оказалась у нее на спине и прикрывала попу, а треугольник спереди доходил почти ниже колен. Марат каким-то хитрым способом застегнул на плащ-палатке пуговицы по краям ткани, и Люба будто облачилась в пятнистое рубище.

– А что, довольно оригинально и даже мило, – пролепетала она, оглядывая свой новый наряд, – ткань пахнет складом и немного даже… мужским одеколоном.

Егорыч наломал еловых веток и накидал их поверх восковых рук и лиц, голых пяток и бледных животов.

Закончив с этим скорбным занятием, которое вряд ли можно назвать похоронами, они пошли по лесу в сторону той полянки, откуда все и началось. Но вот беда, лес-то коренным образом изменился. Поскольку никаких вещей на земле не осталось, то и примет, по которым издалека можно было бы обнаружить тот исходный пятачок, уже не было.

Изредка слышалось стрекотание того самого самолета где-то над лесом. Они старались держаться вместе и не разбредаться по лесу в одиночку.

Так и не найдя своей полянки, друзья устроили совещание у большой осины. В верхней одежде, снятой с немцев, было гораздо удобнее ходить по лесу, чем полностью голым, однако эта униформа, изготовленная из грубой ткани с большим содержанием шерсти, кололась и была вдобавок непривычно теплой.

– Давайте так, – начал Никита, – наша главная задача заключается просто в том, чтобы выжить. Больше, пожалуйста, никаких необдуманных действий, – он с укором посмотрел на Генку, стараясь поймать его взгляд.

Тот курил очередную папиросу и плевался.

– Я бы хотел все-таки понять, как и почему мы тут все оказались, а также настаиваю на том, чтобы мы искали и нашли способы вернуться, – Егорыч был максимально тактичен в подборе слов, что говорило о его хладнокровии в текущей ситуации.

– Мне кажется, что если мы оказались тут во плоти и крови, то где-то там, – Марат махнул рукой себе словно за спину, – где мы жили и были, вот там мы, похоже, пропали. Потому что по всем законам физики тело не может одновременно находиться в двух разных…

– Какие законы физики?! – перебил его Генка, – о чем ты вообще толкуешь? Все вы видели, как на руке расплавляются механические часы!!! Как расползалась и пропадала ткань, как растаяли шашлыки, как растворилась палатка! Где ваши трусы и майки, где ботинки?! – он выбросил окурок и схватил Марата за немецкий китель, – как на тебе оказалась одежда из прошлого?! Ты вообще понимаешь, что ты, я, они – мы все тут люди из будущего времени! Или это все галлюцинация групповая?

Он убрал руки от Марата и отпрянул от всех

– Законы физики!

– Может, нам дождаться темноты, потом лечь спать, и наутро мы проснемся там, где заснули вчера? – робким голосом произнесла Люба, – эта кровь, эти вещи… Это все выглядит настоящим, но вдруг мы – это не мы, а какая-то проекция в другом измерении, а наши настоящие тела…

– Где гарантия, что этот день не повторится снова? – вопрошал Егорыч, устремив взгляд вверх.

– Тихо! Ложись! – громким шепотом заорал Генка, – там что-то едет!

Сам он первым бросился на землю и потянулся к винтовке.

– Не стрелять! Пока лежим тихо! – зашипел Марат, оглядывая всех, – просто лежим и смотрим!

Теперь уже все услышали грохочущий звук мотора, который быстро приближался. Показалась темно-зеленая кабина и капот. В кузове мелькали светло зеленые каски.

– Наши! – шепнул Марат, – и Егорыч невольно дернулся, вероятно, желая встать.

– Лежать! – шипел Генка на него, – посмотри на свою форму, фашистская морда!

– Да, я забыл, – смутился Егорыч и сильнее вжался в землю.

Тем временем машина почти поравнялась с тем местом, где залегли они, и тогда им удалось услышать голоса солдат. Да, те явно говорили по-русски, а водитель то выглядывали из кабины через окно водительской двери, то снова скрывался в темноте кабины, явно о чем-то советуясь с пассажиром.

– ЗиС-5, Захар! – Марату были знакомы старые машины, особенно те, что принимали участие в Великой Отечественной войне. Он часто находил на местах боев разные запчасти от подобных транспортных средств, и теперь ловил момент, чтобы повнимательнее рассмотреть настоящий грузовик страны Советов.

В этот момент Генка привстал и тоже стал следить за действиями солдат. Те сидели в кузове, сжимая в руках винтовки. А один боец, которого Генка тут же мысленно окрестил хохлом, без устали водил головой по сторонам и внимательно рассматривал кусты.

– Товарищ старшина, там немец прячется! – услышали друзья зычный голос этого самого Хохла, который привстал и показывал в сторону их лежки. Солдаты тут же встрепенулись, а старшина, который сидел в кузове ближе к кабине, тоже вскочил и сорвал с плеча винтовку.

– Руки вверх! Кто там?! – закричал старшина и направил винтовку в сторону Генки, которого они заприметили среди ветвей.

А он дернулся за дерево, чем уже определенно выдал свое место, и тогда старшина и Хохол оба выстрелили в его сторону почти одновременно. Если бы Генка не сполз на землю и не вжался бы лбом в дерн, то две винтовочные пули моментально прошили бы его, как прошили довольно большое дерево перед ним. Только ошметки коры и свежие зеленые щепки полетели в разные стороны.