Виктор Гришаев - История одного Рода

Услышав страшную весть, оцепенели люди, упершись застывшими глазами в темноту. И так долго еще сидели молча, погрузившись каждый в свои думы. И только явственный голос предводителя вывел их из тягостных раздумий:

– Не печальтесь, други. Нашим родичам хорошо там, в загробном мире. Они помнят и любят нас. Я чувствую, а порой и слышу, как, наблюдая за нами, они шлют послания. Будто таинственный шепот доносится с небес: трудно вам будет, но мы не оставим вас в беде, мы поможем преодолеть трудности.

– Свят, свят, свят! – испуганно забормотали славяне и, падая ниц и простирая к небу руки, зашептали, – Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, благодарю тебя за милость твою…

Только ближе к полуночи разошлись русичи по своим новым жилищам, так и не приступив к обсуждению животрепещущих вопросов.

– Вишь, как дело-то повернулось, – с каким-то горестным сожалением произнес Любомир, – но зато родичей помянули. Ну что ж, завтра поутру на свежую голову и потолкуем. А сейчас спать пора. Утро вечера мудренее. – И он широким шагом направился к своей молодой жене.

На рассвете зарождающегося дня в который раз сошлись люди на сельской площади, чтобы разрешить, в конце концов, наиглавнейшую задачу: чем же заняться на необжитой и пока не совсем понятной земле и каким ремеслам уделить первостепенное внимание.

– Первым делом кузню бы надо сладить. Дело-то кузнецкое мне сызмальства знакомо. Сначала в подмастерьях у отца хаживал, а последнее время всё больше сам робил, – скупо поведал коренастый мужик с взлохмаченными светло-русыми волосами и пытливым взглядом.

– Знавал я, Бажен, твоего батюшку. Хороший кузнец был. И сынишка у тебя хлопец смышленый, – стараясь не пропустить ни одного слова, выслушал кузнеца Любомир.

– Микулка с малых лет вместе со мной в кузнице пропадал. Так что и помощник у меня тож ужо есть.

– Вот и дельно, – и староста, потирая руки, обратился к сходу. – Чтобы мы сделали без топоров, ножей, кос, без железных наконечников для стрел? Да ничего! Поэтому до наступления зимы надобно срубить первую избу под кузню. Сробим братцы!

– Угу-у-у! – одобрительно зашумел сход.

– Тогда завтра с утреца и приступим, – и, повернувшись к Бажену, добавил, – вот ты и будешь руководить строительством кузницы. И еще: народ мы бережливый, но всё же надо посчитать, сколько привезено топоров, ножей, кос да сох с железным сошником, сколько у нас железных наконечников для стрел и всего того, что сделано из железа. Может, что-то уже и следует пустить на переплавку. Так что по ходу и этим с Микулкой займитесь.

– Любомир, надо бы и о гончарном деле, да и о ткацком ремесле тож не мешало бы потолковать, – подавшись немного вперед, напомнил Ядрило.

– А вот мы сейчас мастеровых и спросим, – и он, остановив свой взор на высоком худощавом мужике, спросил. – Как мне помнится, Бакула, тебе ж с женой Баженой ранее приходилось лепить горшки.

– Всякое бывало, и этим тож, – сухо ответил немногословный Бакула.

– Да я ужо здесь всё прошарила и нашла одно местечко в заводи реки, где как раз и глинка-то нужная имеется, – бойко выпалила жена гончара.

– Вот и добре, – подмигнув Бажене, сказал довольный староста. Зардевшись, ядреная молодка смущенно потупила глаза.

– Конечно, железная посуда для нас удобнее. Она и не бьется, как глиняная, да и в железных котлах сподручнее готовить пищу и на углях в очаге, и на костре. Но делать лепные горшки надобно. В них еда наваристей получается, – и Любомир, улыбнувшись, посмотрел на обращенные на него лица сельчан. – А что касаемо ткачества и рукоделия, этим у нас всегда занимались наши красавицы. И одна из них – это жена нашего славного кузнеца Бажена, мастерица и рукодельница Цветана.

И вышла вперед статная чернобровая молодица, кланяясь всем в пояс.

– Слыхивал я, что сберегла ты в полной сохранности и ткацкий станок, и прялку, и веретено с прясленем.

– И не один станок, аж целых два, да еще в придачу три прялки и несколько веретен, и еще семян льна не забыла прихватить с собой, – горделиво вскинув голову, поведала Цветана.

– Выходит, что нужно уже сейчас подыскивать поле с рыхлой и неглинистой землей, чтобы ранней весной высеять семена.

Цветана, удивленно посмотрев на Любомира, чуть слышно пробормотала:

– И об этом ты знашь?

– Ты что, совсем забыла, что мои родичи выращивали лен? Матушка моя знала в этом толк. А батюшка мне говаривал: хоть лен и неприхотлив, но он любит влагу и должен быть сохранен от сильных ветров.

– И не только лен выращивали на Руси наши родичи, – повернувшись к старосте, торопливо ввернул Ядрило, – надобедь заодно и поле сыскать для посева ржи, гречихи, овса, да и под просо не мешало бы выделить местечко.

– Вот с кузней порешаем, тогда и землицей займемся.

– А что решать-то, ведь уж всё решено. Теперича Бажен пущай сам поспешает. Дык жа 15 15 Дык жа – так ведь же. так наказывал ты ему, – неодобрительно сверкнув глазами, возмутился Ядрило.

– Так-то оно так, но самое-то главное – это начать. Вот завтра всего лишь один день пособим, а потом Бажен и сам со своими молодцами доведет дело до конца. Я правильно говорю? – и Любомир, повернувшись к Бажену, вопросительно улыбнулся.

– Всё верно, так оно и будет, – ухмыльнувшись в усы, уверенно подтвердил кузнец.

– А вот тогда-то мы и займемся другими делами, которых невпроворот, – и он, тяжело вздохнув, задумался.

– Надо бы подумать, как скотину уберечь от холодов, – прервав мысли старосты, предложил Ядрило. И, немного помолчав, озабоченно посетовал, – но особенно болит у меня душа за комоней. Уж больно хороши наши бахмуты, поберечь бы их надо.

– Я тоже всё время об этом подумахиваю. Есть у меня одно предложение, и он, загадочно окинув пытливым взором сельчан, уверенно произнес. – Хлева и загоны будем строить. Самых же маленьких придется на зимовку с собой в землянки забрать. Не мешало бы и на ведьмедя сходить, пока он не залег в берлогу. Да и лис, и соболей тут полно, да и другого зверья, шкуры которых вполне могут пойти для шитья зимней одежды. А для скота попоны можно сшить. Хотя попоной-то всю лошадь не укутаешь. Покрытое же место может быстро вспотеть, что для комоней не очень-то и хорошо. Да ты, Ядрило, не хуже меня знаешь, что все части тела коня для его же блага должны быть в одинаковых условиях.

– Я согласен с тобой, староста. Ты, как всегда прав, – уважительно глянув на Любомира, согласился Ядрило.

– Добре. Тогда кому как не тебе заняться скотом и комонями. А в помощники тебе определяю Тенгиза. Он в лошадях не худо разбирается, да и охотник хорош.

Просияв, половец молча поклонился.

– Вот ты скажи, Тенгиз. Мы ж привезли с собой лишь железные наконечники стрел. А ты мне что ранее сказывал?