Михаил Лекс - Волшебники. Начало. Книга 2. Роман-сказка о будущем и прошлом нашей планеты

– Насчёт аккуратности Вы правы, Александр Сергеевич, – сказал Аф Фабр. – Насчёт остального – вряд ли, и, скорее всего, Вы, Александр Сергеевич, ошибаетесь. Сергей Викторович, Вы проходите, садитесь, кушайте. Гайдар Тимурович, налейте Сергею Викторовичу кофе и намажьте бутерброд.

– Спасибо, друзья, вы так любезны, – сказал Маршаков, сел за стол и с удовольствием приступил к еде. Ел он не спеша, но с аппетитом. – Кофе, паштет. С ума сойти!

– Чем же Вас кормили? – спросил Шкуро.

– Гречневой кашей или макаронами, – отвечал Маршаков, намазывая булку сливочным маслом, поверх которого клал толстым слоем утиный паштет. – И в камере мне не разрешали есть. Выгоняли в столовую. А там ничего, кроме гречи и макарон не было. Была правда ещё манная каша, но я манную кашу с детства ненавижу.

– Это какая столовая? – спросил Шкуро. – Та, что за углом налево?

– И та, что налево за углом и все остальные, – сказал Маршаков. – Во всех столовых ничего, кроме манной каши, гречи и макарон. А вам, как я посмотрю, обед в камеру подают. И какой обед! Вы разрешите, колбаски кусочек? – попросил Маршаков, глядя на Житковского, которого он явно не узнавал.

– Берите, конечно, – отвечал за Житковского Шкуро. – Нелюди. Ну допустим, что человек и совершил преступление, пусть даже и подрасстрельное, но издеваться-то зачем!

– Сергей Викторович, – обратился к Маршакову Житковский, – а Вы меня совсем не узнаёте?

– Нет, не узнаю, – ответил Маршаков, посмотрев внимательно на Житковского. – Мы вместе учились?

– Вы вместе работали, – сказал Жир Туран. – Вспоминайте, Маршаков, вспоминайте. Честно говоря, Вас сюда только по той причине и доставили, что Вы прежде были знакомы с этим человеком, – показал Жир Туран на Житковского. – Он – рабочий с Вашего завода, а Вы – его начальник.

– Нет, господа, с уверенностью могу сказать, что этого человека, – Маршаков кивнул на Житковского, – я вижу впервые.

– Плохо дело, Маршаков, – сказал Аф Фабр, – в таком случае нам придётся Вас отсюда выгнать.

– Почему? Мне здесь нравится. Не выгоняйте меня, – попросил Маршаков и встал на колени. – Я вспомнил. Это станочник с моего участка. Житковский его фамилия.

– Замечательно, – воскликнул Гор Дэл. – Замечательно, что память вновь вернулась к Вам. Расскажите нам про Житковского.

– Так, а что рассказывать? – удивился Маршаков, вставая с колен и отряхивая брюки от прилипшей грязи. – Вы посмотрите внимательно на этого человека, – кивнул Маршаков в сторону Житковского, – и вам сразу всё станет ясно и понятно без каких-либо дополнений. Он же – рабочий. Что ещё я могу к этому добавить…

– И всё же, мы бы хотели послушать, – сказал Великий Ко.

– Сволочь он, этот ваш Житковский, – сказал Маршаков. – Сволочь, как и всякий, кто стоит у станка и выклянчивает побольше денег.

– Однако, Сергей Викторович, я бы Вас попросил выбирать выражения, – сказал Житковский.

– Вы, Житковский, не перебивайте, – сказал Аф Фабр. – Пусть человек выскажет всё, что думает, а Вы после поправите.

– Сволочь он, какую поискать, – продолжал Маршаков. – И станочник – так себе. А главное, что он всех нас заставил поклоняться президенту Гаврилову.

– Вот с этого места поподробнее, – попросил президент Гаврилов.

Житковский посмотрел на Гаврилова. На Гаврилова посмотрел и Маршаков.

– Господин президент? Вы ли это? – спросил Маршаков.

– Они, они это, – сказал Шкуро, – не отвлекайтесь, рассказывайте.

Глава двадцать первая

– Никогда не думал, что придётся с президентом Первого Союза в одной камере сидеть, – сказал Маршаков. – Вас-то, господин президент, за что сюда?

– Не отвлекайтесь, Сергей Викторович, Бога ради, – попросил Шкуро. – Если мы сейчас начнём выяснять, за что сюда президента посадили, а потом станем выяснять, зачем и почему здесь и все остальные сидят, то мы никогда отсюда не выйдем. Вы после сами подойдите к господину президенту или к кому Вам будет угодно, да и всё, что Вам надо, узнайте. Поняли, Маршаков?

– Да-а, – задумчиво протянул Маршаков, – времена нынче, нравы. Я, с Вашего позволения, ещё чашечку кофе выпью? – обратился Маршаков к Ил Луириму.

– Да я-то здесь при чём? – удивился главный Финансист планеты. – Чего Вы у меня-то спрашиваете? По мне так Вы хоть всё на этом столе сожрите – не жалко.

– Да кушайте Вы, ради Бога, – сказал Шкуро. – Кушайте, что хотите, и прошу Вас, не спрашивайте на то разрешения.

– Спасибо, – ответил Маршаков, но всё ещё глядя на Ил Луирима.

– Да чего Вы всё на меня-то смотрите, – воскликнул Ил Луирим. – Он, часом, не психический? – обратился с вопросом уже ко всем Ил Луирим.

– Обижаете, – сказал Маршаков и улыбнулся. – Я потому смотрю на Вас, что пытаюсь вспомнить, где мог Вас видеть раньше. А так Вы мне собственно глубоко безразличны.

– Сергей Викторович, – обратился к Маршакову Великий Ко. – Вот Вы изволили давеча обмолвиться, что Житковский, мол, заставил Вас поклоняться президенту Гаврилову. Я правильно Вас услышал?

– Правильно, – ответил Маршаков.

– И что, он действительно заставил Вас поклоняться президенту?

– Заставил, Ваше Превосходительство, – сказал Маршаков. – Заставил. Весь цех, можно сказать, с утра и до конца смены только и делал, что поклонялся Гаврилову.

Маршаков взял с большой тарелки кусок селёдки и положил себе на тарелку. Оглядел стол, увидел в конце стола, напротив Аф Фабра, голубую вазу с винегретом.

– Вы винегретик не подвинете? – обратился Маршаков к Аф Фабру.

– Что? – не сразу понял Аф Фабр, чего от него хочет Маршаков.

– Винегретик не пододвинете? – попросил Маршаков. – Мне до винегретика не дотянуться. У вас тут ну просто стол новогодний: винегрет, шампанское, колбаса, студень, шпроты. Красиво сидите, господа, красиво.

Аф Фабр посмотрел на голубую вазу с винегретом, взял её двумя руками и поднялся с ней из за стола. Подойдя к Маршакову, он поставил вазу с винегретом прямо перед его носом.

– Покорнейше благодарю, – сказал Маршаков и, тяжело вздыхая и грустно шмыгая носом, стал накладывать себе в тарелку винегрет.

– Зачем же понапрасну трудиться, перекладывать? – сказал Аф Фабр. – Вы могли бы прямо из вазы и кушать.

Все с интересом наблюдали за тем, что делает Маршаков. Шкуро, глядя на действие Маршакова, опять захотел есть.

– Господа, – сказал Шкуро. – А я, пожалуй, тоже ещё немного покушаю. А то Сергей Викторович так аппетитно накладывает, что и мне захотелось.

Маршаков грустно улыбнулся в ответ на это замечание в свой адрес и снова стал оглядывать стол.

– Вон в той вазочке, – показал Маршаков вилкой на жёлтую вазу, – там что?

– Там салат с крабами, – ответил Лютый. – Здесь салат оливье, а это – голландский салат. Вот, пожалуйста, сыр, можете брать. Колбаса краковская. В этой кастрюльке – мясо тушёное. Здесь, на сковороде, под крышкой, – жареная курица.