Ив Соколофф - Все беды из-за книг!

– Чего-чего?

– Хорошо, говорю… Это твой командный тон во мне отголоски институтского курса немецкого разбудил!

– Ясно, ох уж мне эти полиглоты! Ну-ка, проспрягай мне глагол «приходить»!

– Приходить? Эторри? Пожалуйста! – Легко согласился Йон, за последнее время привыкший к подобным мини-экзаменам. – Я прихожу – нато́р, ты приходишь – сато́с, он приходит – дато́р. И дальше: гато́с, сато́сте, дато́с. Все!

– Молодец! – кивнула Катталин и, улыбаясь, продолжила распоряжаться: – А теперь переворачивай велосипед и снимай колеса!

Йон так и сделал, порадовавшись, что для этой операции не нужен никакой инструмент – оси колес закреплялись специальными эксцентриковыми зажимами.

– Так, теперь держи запчасти! – ведьма достала из кармана на спине веломайки две скрученные, словно улитки, камеры.

В принципе, ничего сложного в ремонте пробитых колес не было: немного силы для снятия шины с обода, немного внимательности, чтобы не пропустить застрявший в покрышке кусочек стекла, способный испортить новую камеру сразу после установки. Самое неприятное было качать до звона тонкие шоссейные шины, при помощи малюсенького насоса. Чтобы загнать по семь атмосфер в каждое колесо пришлось хорошенько попотеть в прямом смысле слова. Катталин с удовольствием наблюдала за умелыми действиями мужа, иногда подсказывая какие-то полезные мелочи.

– Готово! – отчитался Йон о проделанной работе, возвращая велосипед в нормальное положение.

– Отлично! – Катталин благодарно поцеловала мужа. – Все-таки выйти замуж было весьма неплохой идеей!

– Можно подумать, ты сама бы не справилась!

– Справилась бы, но у меня бы это заняло намного больше времени – покрышки так тяжело снимаются… И еще тяжелей ставятся на место. А у меня лак на ногтях свежий! Да и качать колеса – совсем не женское дело! Кстати, далеко не все девочки-велосипедистки могут сами поменять камеру, большинство предпочитают грустно стоять на обочине в ожидании рыцаря на белом педальном коне, который, конечно же, не бросит даму в таком положении…

– Надеюсь, не в «интересном»? – хмыкнув, перебил Йон.

– В безвыходном! – Катталин притворно возмутилась. – А твои шуточки отдают казармой!

– Есть немного… – согласился тот, все еще улыбаясь. – Ты же знаешь, мой лучший друг – гвардейский капитан… Однако, учитывая количество велосипедистов, без помощи никто не остается, так ведь?

– Конечно! Но собственный муж гораздо удобней, оказывается… Несмотря на плоский юмор. Ну что, поехали дальше? Сколько у нас осталось запасных камер?

– Две.

– Ага! На еще один проезд обоими колесами по стеклу хватит. Но только на один, так что придется быть внимательней.

– Постараюсь! В крайнем случае я спрячусь в канаве, а ты будешь привлекать педальных рыцарей!

– Вот еще! – фыркнула ведьма. – Лучше, как верный оруженосец ты отдашь мне свой велосипед, а сам на электричке домой поедешь!

– Тоже вариант! – не стал спорить Йон. – Подожди немного, я сейчас. – Он, быстрым шагом вернулся назад и, подвернувшейся под руку веткой, смел осколки на обочину. – Вот теперь – поехали!

Оставшаяся часть пути прошла без приключений, и уже скоро они свернули на обширную автостоянку перед большим торговым центром. Было еще довольно рано, к тому же будний день, поэтому машин на парковке стояло мало, да и те, похоже, принадлежали пенсионерам приехавшим закупиться провизией, пользуясь отсутствием сутолоки и очередей. А вот по вечерам здесь наблюдалась совсем другая картина: люди съезжались со всей округи целыми семьями, плотно заставляя все пространство разноцветными автомобилями, снуя туда и сюда с переполненными тележками. Шум, гвалт, смех, детский плач и крики: «Купи! Купи!», громкие разговоры веселых компаний, предвкушающих сытный ужин в одном из многочисленных ресторанов быстрого питания, привлекающих такой вредной, но такой невозможно вкусной снедью.

Катталин, не задерживаясь, пересекла асфальтовую пустошь и свернула на служебную дорожку, огибающую торговый центр. Они миновали безжизненный сейчас дебаркадер, небольшую служебную автостоянку и оказались на площадке с мусорными контейнерами, куда, судя по запаху, свозили и сносили все просроченное и некондиционное из супермаркета и недоеденное из ресторанов и кафе. Здесь ведьма спешилась и внимательно осмотрелась. Сразу за комплексом зданий торгового центра шумел листвой глухой лес, никакого забора не наблюдалось, и переполненные мусорные баки отделяла от деревьев лишь узкая полоска сорной травы. И кто-то натоптал на ней еле заметную тропку.

– Похоже, нам туда, – Катталин удрученно покачала головой, – а я так надеялась, что все обойдется…

– Что обойдется? – Йон откровенно недоумевал. – Ты мне так ничего толком и не объяснила!

– Сам все увидишь… Только давай потише, хорошо? Чтобы не спугнуть…

Молодой человек не стал спорить, какие-то нотки в голосе жены выдавали серьезность происходящего. Он коротко кивнул, и, ведя велосипед рядом с собой, последовал за ведьмой в чащу. Лес скоро настолько сгустился, что пробираться по едва заметной тропинке с велосипедами в поводу стало совершенно невозможно; понадеявшись на отсутствие воришек в такой глухомани, карбоновых коней оставили дожидаться тут же рядом с тропкой в густых кустах. Но идти все равно было нелегко: велотуфли имеют твердую негнущуюся подошву и совершенно не подходят для ходьбы, особенно по спутанной траве. Йон два раза чуть не упал, причем последний раз здорово стукнувшись головой, правда, в шлеме, о нависающий толстый сук. Не сдержавшись, он чертыхнулся вполголоса, рефлекторно потирая «ушибленную» каску.

– Ш-ш-ш! – Катталин предостерегающе положила руку ему на плечо. – Уже близко!

Впереди посветлело, и они внезапно оказались на берегу неширокого ручья. Йон достаточно повидал похожих речушек в местных лесах, чтобы понять, что здесь происходит нечто странное: вода в ручье не бежала, как ей полагалось, звеня и весело искрясь в лучах утреннего солнца, а лениво ползла, занимая лишь малую часть отведенного ей русла. Впрочем, долго гадать о причине подобной странности не пришлось: не далее, как в двадцати-тридцати шагах вверх по течению виднелась запруда, вода за ней расползлась по лесу затхлой коричневой лужей, воздух пах прелой листвой и плесенью, громко квакали лягушки. Стараясь не шуметь и прячась за стволами деревьев, молодые люди подобрались к плотине. Стало видно, что преграду воде создают сотни размокших коробок из-под пиццы, упаковок от гамбургеров и чипсов, ярких пакетов от каких-то полуфабрикатов… Вот уж чего Йон совершенно не ожидал здесь обнаружить, так это нелегальную свалку! Он тронул Катталин за руку, вопросительно подняв брови. Вместо ответа молодая ведьма печально вздохнула и мотнула подбородком куда-то на середину лужи. Йон всмотрелся повнимательнее в полумрак лесной чащи, и у него перехватило дыхание от удивления и отвращения: на едва выступающем из мутной воды плоском камне сидела ламия. Но что это была за ламия! Выглядела она просто ужасно – он еще никогда не видел такой толстой женщины. Йон относился к полным людям совершенно спокойно – каждый человек сам вправе решать, что ему делать со своим телом. Вот он сам, как недавно оказалось, предпочитал стройных невысоких брюнеток и никому свое мнение навязывать не собирался, тем более что такая брюнетка у него была только одна… Но здесь… Это было оскорбление самой природы: ламия была не просто полной, у нее явно была крайняя степень ожирения. Лоснящаяся зеленая кожа обтягивала бесформенное бугристое нечто: то, что должно было быть гибким, хищным телом речной нимфы. Дряблые щеки ритмично двигались, что-то пережевывая, заплывшие глазки остекленело таращились в одну точку. Ламия шумно рыгнула и, нашарив окорокообразной рукой смятую, крошащуюся булку, с трудом поднесла ее ко рту и зачавкала, капая слюной на многочисленные подбородки. При этом второй рукой, больше похожей на связку сарделек, нимфа сжимала массивный золотой гребень, пытаясь расчесывать жиденькие сальные пряди, облепившие одутловатую голову.