Сергей Фомичёв - Транзит

Чтобы увеличить пропускную способность код радикально переработали. Длину поставили в зависимость от частоты употребления букв. По этому пути, впрочем, пошли многие страны, что вызвало необходимость перекодировки сообщений на границах, так как частотность букв в разных языках была разная, да и сами алфавиты различались. Кстати, в плане алфавита нижегородская реформа орфографии (когда из употребления выбросили добрую дюжину букв, а «Еръ» перестали ставить в конце слов) сыграла местным телеграфистам на руку. На знаках экономили, где только могли.

Предложения быстро стали лаконичными и даже лапидарными. Затем взялись за слова. Их сокращали уверенной рукой мясника, разделывающего тушу. Выбрасывались гласные буквы, окончания, суффиксы, отчего записи стали напоминать старинные рукописные тексты или даже древние надписи на монетах с несовершенной чеканкой.

Была составлена и выпущена книга общедоступных кодов, где «СП4» означало «срочно приезжай», а «СП9» всего лишь «сортовой пиломатериал». Адреса сокращали тоже. Появились трёхбуквенные коды городов и пятизначные коды адресов в каждом городе. Имя адресата часто заменяли инициалами.

Чем короче становились коды, тем большее значение имела случайная ошибка, нередко возникала путаница. Но скорость передачи была важнее.

Однако количество посланий росло с каждым годом и в конце концов кто-то предложил ставить на фонари цветные фильтры. Так что теперь каждая дальнеизвещающая линия имела по два цветовых канала – зеленый и оранжевый. Это не только увеличивало пропускную способность, но и позволяло разделять при необходимости линии без сортировочного узла.

***

Перед тем как покинуть башню, Светлов набросал на стандартном бланке записку и подозвал одного из мальчишек, что подрабатывали доставкой телеграмм.

– Найдёшь на ярмарке купца Гладышева на складе за пестрядильными рядами. Вручишь записку ему лично. Вот тебе два пятака на паровики и пятиалтынный за работу. Столько же получишь от купца. Ответа не нужно.

Мальчишка умчался. Большего, чем он сделал, Светлов сделать сегодня уже не мог. Теперь спать! Он взял извозчика и добрался до своей квартиры на Варварке.

Его семье принадлежала половина двухэтажного дома недалеко от Острожной площади. Но из его родственников в Нижнем никто не жил, предпочитая фамильные особняки в Городце и имение на Суре. Так что полдома ему с радостью уступили, еще когда он поступал студентом на первый курс. Уступили с тем, однако, условием, что содержать недвижимость он будет на свой счёт. А он, сдав две квартиры внаём, заселился в третьей, небольшой, но имеющей гостиную с прихожей и кухонкой на первом этаже и спальню с ванной комнатой на втором. Поскольку жил он преимущественно один, а прислугу не держал из принципа, то за квартирой ухаживал сам, а когда уезжал надолго, отдавал ключи дворнику, с тем чтобы его сестра присматривала за хозяйством.

Он хотел завалиться, как есть, в одежде. Но всё же пересилил себя и принял ванну. Неизвестно, когда ещё представится случай.

***

Четырех часов вполне хватило, чтобы восстановить силы. До захода солнца оставалась уйма времени. Впереди был целый вечер и вся ночь, за которую ему предстояло без шума переправить винтовки на станцию, сдать в камеру хранения, чтобы утром спокойно оформить багаж.

Светлов поджарил кофейные зерна до цвета молодой сосновой коры, смолол их в меленке, засыпал в джезву, залил водой и поставил на спиртовку.

Пока кофе готовился, он всё время поглядывал то на часы, то на улицу. Увидев в разносчика газет, окликнул мальчишку и прямо через окно купил вечерний выпуск «Нижегородского вестника» и последний номер «Стандарта». Оба издания Светлов пролистал за кофе и сигарой.

Журнал понадобился ему чтобы сориентироваться, кого он якобы представляет. До сих пор Светлов не брал «Стандарт» в руки, ограничивая знакомство лицезрением яркой обложки с рисунками женских силуэтов, домашней утвари и неизменным «полезным советом недели» в красивой рамочке. В целом его ожидания подтвердились. Страницы были заполнены всевозможными житейскими премудростями, рецептами заготовок на зиму, обзорами мещанских новинок, новостями моды из Парижа, Каунаса и Новгорода. Часть занимали объявления и адвертисменты.

Одна из статей была посвящена женским шляпкам, другая давала обзор магазинов колониальных товаров на Покровке, Ильинке и Рождественской улице, третья рассказывала о крупном, но срочном заказе, который выполняла мастерская по пошиву одежды господина Дидриха. Заказ выполнялся к традиционному маскараду в главном ярмарочном здании и заключался в изготовлении сорока коротких плащей в стиле гвардейцев Ришелье («Ярко-красное сукно, окрашенное лучшей дербентской мареной, окантовка из жёлтой замши, вышитые на спине золотой нитью кресты с тремя зубцами на каждом конце» – описывал корреспондент увиденный образец).

Светлов фыркнул. Как и всякий дворянин, он в юности изучал историю униформы. На плащах гвардейцев следовало изображать обычные кресты безо всяких там зубцов. Но художники, оформляющие романы Александра Дюма, костюмеры в театрах всякий раз добавляли вычурные детали. В результате военная форма превратилась в какой-то придворный наряд. С другой стороны, маскарад есть маскарад, и удивляться стоило лишь количеству заказанных плащей. Наверняка, какие-нибудь господа гвардейцы или егеря решили завалиться на мероприятие всей ротой.

Последняя четверть журнала посвящалась домашнему чтению, в том числе включающему описания путешествий, что примирило Светлова со статусом корреспондента.

«Нижегородский вестник» он купил с другой целью. Заметку о происшествии в театральном буфете газета поместила на третьей полосе. К сожалению, помимо капитана Алтуфьева, там фигурировало и его имя, как главного свидетеля и более других потерпевшего (не считая самого покойника). Кстати, с покойником, как Светлов и предполагал, журналисты разобрались гораздо быстрее полиции.

Звали его клиента Мохнашка (а не Мохнатый, как утверждал перепуганный Гладышев), это была хоть и редкая, но фамилия, а не прозвище. Прибыл бедолага в Нижний Новгород из небольшой колонии Святителя Дионисия в устье реки Стикин, где проживал последние десять-пятнадцать лет. Колонию, а вернее факторию, основали выходцы из нескольких сибирских поселений, как нижегородских, так и новгородских, главным образом охотники за пушниной. Но после того, как на реке несколько лет назад обнаружились золотые россыпи, население Дионисия значительно выросло за счет орегонцев, калифорнийцев и жителей других соседних колоний. Рост населения вызвал необходимость создания органов самоуправления. До поры оставался открытым лишь вопрос, под чью юрисдикцию отойдет Дионисий. Северо-западное побережье в политическом смысле выглядело как лоскутное одеяло. Испанцы, англичане, североамериканцы, новгородцы, нижегородцы и даже немцы перемешались на узкой полоске земли так, что ни флоты, ни экспедиционные силы не смогли бы их безболезненно разделить. Как только одна из стран начинала зарываться, остальные создавали ситуативный союз и умник отступал. Поэтому колонии существовали фактически как независимые территории, но при обустройстве и росте населения всегда уходили под юрисдикцию той или иной страны, решая этот вопрос вечевым способом или силовой стычкой различных партий.