Сергей Фомичёв - Транзит

С найденным на Стикине золотом журналисты и связывали убийство. Дескать покойник мог привезти на ярмарку крупную сумму и выдать себя преступникам тем, что интересовался золотодобывающим оборудованием, как то бутары, кулибинки, грохоты, промывочные машины и современные паровые драги.

Версия эта никуда не годилась, хотя бы потому, что ничего из перечисленного в Нижнем не производили. Отсюда везли только машины и точные инструменты, а котлы и прочее железо делали на Урале или на Алтае. Кое-что для Витимских и Олёкминских приисков можно было найти в Иркутске. Откуда, кстати, и переть такую тяжесть оказалось бы сподручнее. А Кулибинки так и вовсе проще было изготовить на месте.

Тем не менее газетная заметка оказалась весьма полезной, потому что подтвердила импровизированную версию Светлова. Журналист раскопал, что убитый принадлежал к довольно широкому движению «Граница по Большому Водоразделу», которое призывало ограничить экспансию США и Канады на тихоокеанское побережье. В эту схему вполне укладывалась идея снабдить индейцев Равнин и Большого Бассейна винтовками, тем самым усилив буферную зону между относительно слабыми северо-западными колониями и продвижением развитых стран с востока.

Светлов допил кофе и вытащил из кладовки свой любимый и потому изрядно потертый дорожный кофр от Луи Виттона. Он был достаточно компактен, чтобы можно было нести одному, и в то же время вместителен. В кофре имелось множество отсеков и полезных приспособлений, а главное – потайные отделения для ценных бумаг и оружия. Причем оружие можно было достать не раскрывая кофра – через особое окошко, что открывалось, если сдавить два потайных рычажка.

Он выложил на кровать стопкой носовые платки, кальсоны, пару простых рубах, носки как вязанные, так и простые, и портянки (два куска фланели) на всякий непредвиденный случай. Рядом аккуратно разложил сорочки, брюки, визитку, два сюртука и фрак (он мог пригодиться на конференции, если там будут проводить какие-нибудь торжества). В кофре уже лежали его всегдашние спутники – макинтош, голландский баньян, норвежский свитер.

Доставая вещь за вещью, Светлов прикидывал, что может понадобиться в конкретных широтах и местах в данное время года? Выходило, что за исключением меховой шапки, парки и унт, ему может пригодиться всё. Гора одежды постепенно росла. сапоги, горные ботинки, шляпа с широкими полями, кепи. Он вдруг подумал, что так и не прикупил цилиндр, а поэтому с легким сердцем отложил в сторону и фрак.

– Берите с собой в два раза меньше вещей и в два раза больше денег, – припомнил Светлов американскую поговорку и решил, что частью вещей придется пожертвовать, а при необходимости разжиться ими в пути.

Сняв с пояса ключ, он открыл оружейный шкаф. Здесь разместились четыре ружья, штуцер, и револьвер, несколько ножей, а также всевозможные ремни, бандольеры, патронташи и кобуры. На верхней полке стояли жестянки с черным и бездымным порохом, коробки с гильзами, капсюлями, унитарными патронами, набор для чистки и мелкого ремонта оружия.

Тяжелый «Зауэр» он сразу решил оставить дома. Как и павловские гладкоствольные ружья. Не на охоту собрался, не на светскую прогулку на заволжские заливные луга. А вот шестизарядный револьвер Модель 3 от Смита и Вессона – то, что надо. Тяжеловат, чтобы таскать его повседневно, но в дорогу лучшего спутника не найти. Впрочем и бельгийский «Галан-Беби», что всё ещё лежал в кармане сюртука, стоит прихватить тоже.

Светлов выгреб с верхней полки коробки с боеприпасами, часть патронов сорок четвертого калибра сразу же рассовал по кармашкам револьверного пояса, остальные, равно как и семимиллиметровые для «Галана», уложил в кофр. Из ножей выбрал павловскую версию Боуи, которая имела семидюймовый клинок и отличалась от оригинала уменьшенной гардой и резными накладками рукояти из моржового зуба. Красивый нож. Красивый и функциональный. Но к нему в пару следовало прихватить и перочинный для мелких нужд.

Затем он переломил Модель 3, заглянул в барабан, в ствол на просвет. Состояние было неплохим, но и не идеальным. Отложив все прочие дела, Светлов занялся чисткой и смазкой оружия.

Центральная станция была устроена на месте одного из отрогов Ковалихинского оврага. Для этого инженерам пришлось осушить Покровские пруды, углубить выемку и отвести подземные воды. Котлован укрепили кирпичной кладкой, частично перекрыли крышей с тремя стеклянными куполами, а частично массивными сводами, которые засыпали землёй, устроив сверху Новую Площадь.

Овраги вообще здорово упростили строителям дело. Нижний стоял на холмах и некоторым образом копировал древний Киев (такова была задумка архиепископа Дионисия, тогда ещё простого монаха, что пришёл сюда устраивать Печорский монастырь). Холмы же, или горы, как их здесь называли, предполагали наличие оврагов и распадков между ними. Эти глубокие шрамы ландшафта некогда придавали крепостям естественные рубежи обороны, но со временем утратили значение, их всё равно пришлось бы засыпать в угоду растущему городу. Вышло, однако, ещё лучше – их приспособили к вящей пользе, под пути жележневой дороги. Местами углубили, укрепили склоны, местами перекрыли и засыпали сверху землей. Речушки и родники отвели или канализировали (в одном месте поезда шли прямо над потоком), а часть воды пустили для питания паровозов и станционных паровых машин.

Соединив несколько оврагов в один, инженеры получили сквозной проход через весь город, по которому поезда следовали не мешая уличному движению, разве обдавая паром и дымом на мостах и через вытяжные колодцы. Линия шла от станции Канавино (здесь выходили все, кому нужно было на Ярмарку), пересекала Оку по мосту, собранному из литых чугунных элементов, затем углублялась в пространство между холмов, шла по бывшему Монастырскому оврагу и вскоре ныряла в первый из тоннелей, который заканчивался уже на Центральной станции. От Центральной станции оврагами и тоннелями жележневые пути выходили к Сенной площади, где был устроен полустанок для местного сообщения. Здесь пути разветвлялись. Меньшая линия уходила на Юго Восток, в главное паровозное депо, к пригородам и дальше в Княгинин и Сергач, наконец, в Казань, а главная магистраль вела прямиком на стальной мост через Волгу и затем пробивалась сквозь леса и болота почти по прямой к Уралу.

В Совете Нижнего Новгорода почти каждый год дебатировали на счет постройки ещё одного полустанка в районе Варварской церкви, чтобы сделать внутригородское и пригородное сообщение более развитым. И Великий Князь идею одобрил, и разрешение от департамента путей сообщения было получено, но дело натыкалось то на нехватку средств, то на проблему с выкупом участка купца Дмитриева, где следовало поставить наземный павильон, то с трудностями организации наземного движения, которое потребовалось бы перекрыть ради строительства оживленную улицу на долгих полтора года.