Ольга Ядзе - Забыть Александрию

– Оно сочится темной магией. Наверное, Александрия наняла лириста, притом опытного.

Сердце Отум забилось, как сумасшедшее. Сомнений не оставалось: сестра подставила ее. Та, что росла вместе с ней, что была ее единственным другом… Александрия разрушила жизнь собственной сестры. Она никогда не была великодушной, она оказалась мстительной, холодной и расчетливой.

– Почему же она сама не убила маму? – прорычала Отум. – Почему заставила меня?!

– Таким образом она убила двух зайцев – избавилась и от Галатеи, и от тебя… – мрачно усмехнулся Гавлон. – Должно быть, она тот еще монстр. Как и ее отец.

– Она заставила меня убить собственную мать! – рявкнула Отум, и единственная крыса, находящаяся в ее камере, убежала прочь. – Она заставила меня разрушить свою жизнь собственными руками. Я всегда… Я всегда восхищалась ей!

Отум стало стыдно за все хорошее, что она сделала своей сестре. Ей стало стыдно за то, что она так слепо доверяла. Наивная и глупая, теперь она сидела в темнице и ждала, пока ее не заставят убить себя на глазах у своего народа.

Отум тряслась от ярости.

– Это я во всем виноват, – сказал Гавлон. – Я всегда буду виноват перед Галой. И я обязан тебе помочь.

– Чем вы сможете помочь? Вы бесполезны без своих сил, – безжалостно констатировала Отум. – Мне ничего не остается, кроме как ждать смерти.

– Возможно… Возможно, ты могла бы обвинить ее? Браслет-то у нас!

– Если вынесен приговор, с ним уже ничего не сделаешь. Я хорошо это знаю. Королеве Доре не дали и шанса на оправдание.

«Она всегда ненавидела тебя. Она всегда лгала, глядя тебе в лицо. Александрия едва терпела тебя, и при первой же возможности погрузила тебя в ад…» – Думая об этом, девушка едва сдерживала в себе вой, полный горечи и бессилия.

– Я помогу тебе, ты веришь? – спросил Гавлон. – Отум, ты должна быть сильной. Мы придумаем, как сбежать. А теперь помолчи.

Она покорно помолчала несколько минут.

– Черт, ничего не выходит! – выругался маг.

– А что вы делаете?

– Я пытаюсь извлечь хоть что-то похожее на музыку.

– С помощью чего? – удивилась Отум. – Не говорите только, что с помощью браслета?

Девушка представила, как Гавлон водит легким браслетом, висящим у него на грязном большом пальце, по каменному полу, и закатила глаза.

– Подождите, – пробурчала она, наклоняясь к дырке, – сейчас я кину вам шпильку для волос.

– У тебя все время была она, и ты молчала? – выпалил Гавлон.

Она передала ему шпильку, и маг, зажав между пальцами уже ее, попытался с ее помощью выстукивать какую-то мелодию. Отум не особо надеялась на успех. Она села на пол, прижав голову к коленям, и уставилась в одну точку. Она уже не могла плакать, у нее не осталось слез. Она думала о своей матери, о сестре, отце, женихе, о том, что теперь она совсем одна. Ей хотелось убить себя, чтобы не испытывать этой боли.

Но Отум знала, что Галатея не одобрила бы этого. Ее мать была по-настоящему несгибаемой, и Отум должна была хотя бы попытаться соответствовать ей.

Ее мать хотела бы, чтобы Отум отомстила.

«Я клянусь, если я выберусь, я найду способ стать сильной, – решила Отум. – Я клянусь, я заставлю Александрию испытать мучения в сотню крат сильнее, чем мои сейчас. Я клянусь, что она будет на коленях умолять меня о пощаде, но я не прощу ее. Если мир будет рушиться, мертвые воскреснут, Боги обрушат болезни на землю, я не прошу ее! Она должна за все ответить. Человек с такой грязной душой не имеет права на трон… и на жизнь».

– Клянусь, – вымолвила она вслух, и в тот миг в соседней камере раздался громкий стук. То упали оковы Гавлона Гуща.

– Получилось! – возликовал маг. – Сейчас я освобожу нас, Отум!

Он сдержал свое слово: Отум услышала, как он поет на чужом языке. Его песня была отчаянно грустной, и Отум была готова поклясться, что, несмотря на заплаканный голос Гавлона, звучала она просто потрясающе. Эта песня словно украла немного страданий девушки и облегчила ее ношу.

Гавлон подошел к камере Отум и освободил и принцессу. Он оказался невысоким крепким мужчиной средних лет с короткой бородкой и красивым лицом. Они вместе пошли по мрачному коридору. Их конечности затекли, но беглецы старались идти быстро и бесшумно. Разумеется, в коридор тотчас набежало много стражи, но стоило Галвону запеть, как подбегающие солдаты останавливались и замирали, будто каменные статуи. Отум предложила переодеться в одежду гвардейцев, и маг признал, что в этом есть смысл. Они потратили на это какое-то время, но стали менее узнаваемы: Гавлон, к тому же, немного поколдовал над их внешностью, сделав себя моложе, а Отум более похожей на юношу. На что-то более радикальное его не хватило: за время заточения мужчина очень истощал и могущественное колдовство давалось ему с трудом.

Когда они оказались во дворце, в котором творился переполох, к облегчению Отум, их не узнали. Они с магом бежали с арбалетами на перевес по залам, в которых девушка провела свое детство. Повсюду было праздничное убранство, которое не успели убрать с ее сорвавшейся коронации. Отум озиралась по сторонам, и тоска сжимала ее сердце. Девушка не знала, доведется ли ей вернуться в этот дворец еще когда-нибудь… если у них все же выйдет сбежать.

Внезапно, когда до выхода оставался последний коридор, Отум увидела, как им навстречу идет принцесса. Александрия была в своем домашнем шелковом халате и раздавала задания слугам. Возле нее шел зевающий Эрнест в ночной рубашке.

– Как вы могли запереть ее рядом с Гавлоном Гущем?! – ругалась Александрия (в основном, на кузена). – Всем известно, что Гала спала с ним, пока ее не забрали во дворец! Конечно, он помог Отум и они вместе сбежали! Иначе и быть не могло!

– Алекс, повторяю, я понятия не имел, что в дворцовой темнице Гавлон Гущ, – огрызнулся Эрнест.

Когда они оказались слишком близко, Отум потупила взор. Она знала, что, стоит Александрии всмотреться в ее черты – и все пропало. Сестра слишком хорошо знала, как выглядит Отум, и слабая оборотная магия бы ей не помешала. Но Александрия не обратила на них с Гавлоном никакого внимания. Беглянка испытала облегчение и подумала:

«Вот увидишь, я превращу твою жизнь в ад. Дай мне время. Ты пожалеешь, что так обошлась со мной, Лекс. Тебе стоило убить меня вместе с моей матерью».

Глава 5. В Зловонном квартале

Александрия и Эрнест встречали рассвет на небольшой мраморной террасе. Они играли в шахматы и пили бодрящий отвар, приготовленный дежурным лекарем. Эрнест побеждал, но девушку мало заботила игра: она любовалась небом сочного оранжевого оттенка.

– Сейчас бы апельсинчик, – проныла она.

– Так попроси слуг принести, – пожал плечами принц.

Но она не успела никого к себе подозвать: на террасу вбежал один из гвардейцев и отрапортовал, что Отум и Гавлона так и не удалось поймать. Эрнест побагровел и стиснул зубы, а Александрия не изменилась в лице.