Александр Черенов - Мумия Ильича. Книга первая

– И что нам делать?

– Не знаю…

МНС можно было верить: он врал только с трибуны. По должности и «производственной необходимости».

– Пока не знаю… Слушай, давай сходим в Мавзолей?

– Вчера же были! А…

СБ открыл рот – да так и не закрыл его…

– Пошли!

Милиционер у входа не обязан козырять посетителям – но этим откозырял. Откозырял на всякий случай: «живём, сами знаете, как на вулкане – всякое может случиться. Вернуться господа – которые товарищи…»

Кроме них двоих, в Мавзолее никого не было. И не по причине плановых работ: не советские времена. Не пост номер один, потому что.

МНС не остался «на дуге», а подошёл к саркофагу вплотную.

– Иди сюда!

СБ «пошёл навстречу пожеланиям». МНС наклонился над стеклом и стал внимательно разглядывать лицо мумии Ленина.

– Ты чего? – не понял СБ. Вторично за последний час.

– Послушай… Ты, если мне не изменяет память – инженер-генетик?

– Ну?

– То есть, твоя специальность: генная инженерия?

– Не понял…

– Вижу. Сейчас объясню.

МНС временно приостановил изучение саркофага и его содержимого, и повернулся к СБ.

– Скажи – только честно: можно сделать точную копию человека? Нижняя губа СБ отвисла вместе с челюстью.

– Ну, вообще-то…

– Можно или нет?

– Можно… Ты это – просто так, или…?

– Или.

Указательный палец СБ отклонился на тридцать градусов. Туда же съехал и правый глаз.

– А?

– Ага.

Чин СБ исключал какую бы то ни было лирику – но он опять не удержал челюсть. Поэтому текст он смог дать лишь по её возвращению

на исходную.

– Ты это – серьёзно?

– Вполне.

– Но – почему?!

МНС усмехнулся.

– Он ещё смеётся!

– Не над тобой, успокойся. Просто вспомнил Бендера. Как раз к месту.

– Ну?

– «Меня, например, кормят только идеи!» Это – раз. «Нужна идея – а её, как раз и нет!» Это – два. Я понятен?

– Ну-у…

СБ «доходчиво» ушёл взглядом в сторону.

– А я старался! – усмехнулся МНС.

– Мог бы и не так стараться, – выдул губы СБ. – Взял бы – и объяснил, а не выпендривался!

– Ладно, упрощусь.

МНС уже демонтировал усмешку.

– У нас нет идей.

– А марксизм-ленинизм – «вечно живое учение»?

– Не кощунствуй!

СБ шутливо поднял руки вверх.

– Марксизм-ленинизм в редакции КПСС, а потом и ПКР – давно уже набор штампов для речей. А нам нужно руководство к действию. Нам нужен план. У нас нет идей. У нас есть только председательские цифры, набор заклинаний и общий план «общих» мероприятий. Да и план этот – по выживанию, а не по завоеванию власти. И, по большей части – не для работы, а для предъявления. – А…

СБ явно хотел съязвить, но взглянул на лицо МНС – и передумал.

– Ты хочешь сказать, что и у тебя нет идей?

– Нет. И не только идей, но и воли. А воли нет потому, что слишком много её.

– Мудрёно…

– Ничего мудрёного. Нет воли политической, потому, что слишком много воли человеческой. Слишком много соблазнов, от которых не так-то просто отказаться. А отказываться надо. Вопрос: могу ли я, грешный человек, развращённый цивилизацией? Ответ: если заставят – да. Но отсюда – другой вопрос: а кто заставит-то? Председатель?

Голос МНС переполнился совсем уж неуважительными интонациями к старшему товарищу.

– Президент?

Уважения не прибавилось и в этом случае.

– Да и сам я…

МНС огорчённо махнул рукой: критика перешла в самокритику.

– Уж не хочешь ли ты сказать…

Округлив глаза, СБ покосился в сторону саркофага.

– Да! – МНС энергично кивнул головой. – Он! Он мог бы заставить! Повести за собой, увлечь личным примером – но он смог бы!

– Смог бы что?

– Смог бы заставить шевелить мозгами и задом!

– И поэтому его надо оживить?

МНС покачал головой.

– Его надо «оживить» потому, что одна его голова заменит все наши.

– Даю справку!

СБ поднял вверх указательный палец. Он уже понял, что мысль основательно засела в голове товарища. И мысль эту можно изгнать оттуда не насмешками, а строго научными доводами. По иному достучаться до МНС было невозможно: это – не Председатель.

– Если ген будет живой, сделать копию этого человека можно.

– «Копию этого человека»?

Лицо МНС посерело: научный довод приступил к избиению мысли.

– То есть…

– Да!

СБ «передёрнул затвор» – и решительно приговорил нежизнеспособные надежды друга.

– Это будет точная копия оболочки – но совсем другой человек.

Не Ленин. Реконструирована будет форма – а нам нужен…

– Мозг?

– Да.

МНС отвернулся от СБ – и вновь наклонился над саркофагом.

– И что нам остаётся?

Вопрос был задан полушёпотом, спиной к соратнику. Так, словно задавался вовсе и не ему. Но отвечать надлежало СБ, а не соратнику из саркофага.

– Оставить это безнадёжное занятие.

– Или думать…

…Прошёл год. Демократия всё активнее заключала в свои железные объятия страну, уже начинающую ощущать от этого некоторый дискомфорт. В очередной раз Москва доказала всему миру то, что от одних оков она всегда освобождается лишь затем, чтобы немедленно попасть в другие. Зато страна решительно превращалась в ведущую энергетическую державу мира. То, что превращение осуществлялось посредством спешной распродажи недр, было делом несущественным. Для власти, конечно. Потому что главный принцип демократии: «après nous le deluge» соблюдался неукоснительно. Перевод следовало осуществлять либо среди своих, и желательно – на кухне. По причине неправильной интерпретации массой.

Но «враги демократии», всё равно, домогались постижения, используя запрещённую литературу: французско-русский словарь или работу Ленина «Грозящая катастрофа и как с ней бороться». В России всё решительнее демократизировались институты власти, выстроенные уже не только по вертикали, но и в шеренгу – и даже во фрунт. Потому что лишь та демократия хоть чего-нибудь стоит, если она умеет защищать себя. Хотя, Ленин, кажется, говорил это о революции. Но и в контексте демократии звучание не терялось.

Выстроились во фрунт и партии. Сначала – во фрунт. Затем – в очередь. На получение довольства. Именно в такой последовательности. По отношению к столовникам режим был честен: все получали «кормовые». Все, кто заслужил корм. ПКР, например, заслужила. Она старательно исполняла роль непримиримой оппозиции. Нота в ноту с партитурой, расписанной Главой президентской Администрации. Никаких импровизаций, никаких полётов фантазии: делай, что тебе велено – и получай за свою несгибаемость!

И ведь получали! Хорошо получали! Пусть и меньше, чем партия власти – но из того же «корыта», того же ассортимента и того же качества. По причине личных заслуг Председателя ЦК ПКР в деле разоблачения антинародного режима, содержание центрального аппарата за истекший год увеличивалось дважды. Кремль не мог не нарадоваться на торжество демократии в стране, а верха ПКР – на результаты этого торжества в своих карманах.