Артем Головин - Апатрид

– Это мой сын, Арсен, – скромно произнесла Аида, слегка подталкивая мальчика к пожилой женщине, протянувшей свои окрашенные хной руки в приветствии.

– А это Алма-ханум, теперь твоя бабушка, – улыбаясь, с акцентом и коверкая русские слова, сказала женщина, обняв мальчика.

– Это дядя Саид, это тетя Айгюн, это тетя Севиндж, это тетя Афет, тетя Ирада, представляла она своих, уже постарше детей, братьев и сестер папы Фархада.

– Теперь ты будешь часто приходить к нам, и играть во дворе с детьми. Только они не знают русского языка и тебе придется учить азербайджанский. И имя надо тебе придумать наше, а то как-то слух режет, – констатировала свои слова новоиспеченная бабушка не терпящим пререканий голосом.

*анаша – Наркотик из высушенных листьев определённых сортов конопли

– Да, Аида? – вопросительно утвердила она.

– И тебе надо выучить наш язык. А звать я буду Арсена – Аслан. Так мне приятней. – Алма-ханум для приличия приобняла молодую жену своего старшего сына. Так, с легкой руки названной бабушки в жизни Арсена впервые появилось имя Аслан, которое сильно повлияло на его дальнейшую судьбу.

Конечно, она бы хотела Фархаду более лучшую партию из многочисленной родни, но он оказался непоколебим, на долгие шесть месяцев уйдя из дома, женившись на разведенной с ребенком, да еще и армянке. Сыграв свадьбу в узком кругу приглашенных друзей, Фархад и Аида стали жить на квартире у тещи. Отчим, закончив рыбный техникум, работал технологом на рыбоконсервном заводе в пригороде Баку на берегу Каспийского моря. Аида тогда училась в педагогическом техникуме и подрабатывала агентом в Госстрахе. Их брак вызвал много пересудов, как у новых родственников с азербайджанской стороны, так и с другой, не менее многочисленной, – армянской. Недовольных этим браком хватало с обеих сторон.

Аида была дочкой очень уважаемой женщины, – Егануш. Тетя Лена, – так многие соседи, знакомые и коллеги по партийной работе называли ее по-простому, так было им более созвучно. Выйдя на пенсию, Егануш, оставив свою квартиру молодоженам, и купив в родном селе Варташен ( сейчас Огуз) домик, переехала туда насовсем. Поближе к земле, всегда об этом мечтала – как говорила она. Проработав в партийной системе на должностях еще со времен войны, получив от государства персональную пенсию, ее потянуло на родину, в красивый район в предгорьях Большого Кавказа. Ее родители появились там, бежав из Турции после страшной резни в 1915 году*. Отец был попом в армянской церкви в одном из пригородов Стамбула еще до бегства в Азербайджан. Мать была дочерью мануфактурщика. Рано выйдя замуж по выбору отца, тетя Егануш с мужем не прожила и года. После рождения Аиды, гордая и своенравная, она не позволила мужу Арсену портить ей и дочери жизнь своим разгульным характером, и развелась. Работая тогда уже в партийном аппарате, она всю свою последующую жизнь посвятила работе, доработав до секретаря райкома партии так больше и не выйдя замуж. Мать у нее умерла рано, и отец пережил ее всего на три года. В их семье был приемный сын, – Бахыш, которого отец Егануш – Петрос нашел по дороге из Стамбула возле разграбленной повозки. Петрос его вырастил, как своего и вскоре женил, и молодые родили пять детей, для которых тетя Егануш до конца жизни была преданной, заботливой, но строгой тетей. Они все звали ее ласково – Баджи (Сестра).

*резня в 1915 г. – физическое уничтожение и депортация армян на территориях, контролируемых властями Османской империи

Поселок уютно расположился среди малых гор предгорья Кавказа. Горы, возвышаясь вокруг селения, были покрыты густыми лесами, и на одной из трех вершин круглый год виднелась снежная шапка, напоминающая чепец новорожденного. Во дворах росло много роз, и их аромат развеивался по всей округе, дав название селу – «Розовый сад», Варт ашен по армянскому. Горная река, протекающая по окраине большого села, образовывалась из многочисленных ручейков, змейками вытекающих из глубины горных пород. Река была излюбленным местом местной детворы, которая в дневную жару находила себе убежище в прозрачной, холодной воде. Стоял визг и хохот, смех и крики и все это многоголосье на различных языках. Здесь компактно уживались азербайджанцы, лезгины, удины и армяне.

Арсен, приезжая на летние каникулы к бабушке, готовился еще с зимы. Многочисленная родня с бабушкиной стороны также ждала гостей из Баку и Сумгаита, куда по воле судьбы перебрались некоторые из них. Многие из деревенской родни плохо разговаривали на русском языке, и ему пришлось учить и армянский, и удинский. Азербайджанский он изучал в школе и во время игр и общения с детворой во дворе и на улице в Баку. Во всех семьях армянской родни было много детей и когда они собирались вместе, это место напоминало муравейник. Расползаясь по большому фруктовым саду, детвора вскарабкивалась на деревья и с восторженными возгласами обносила тутовники, черешни, вишни и груши. Радостных хлопот хватало у всех. Это было счастливое время с красочными самобытными свадьбами, семейными торжествами, походами в горы, в ночное на пастбища, за лесной малиной, земляникой и никто тогда даже и представить не мог, какая трагедия в одночасье обрушится на них, но волею какого-то дьявольского рока только на армянские семьи. Много было и смешанных семей, члены которых впоследствии оказались в совсем бедственном положении, оставшись на перепутье дорог.

В одной из таких поездок к бабушке, Арсен с соседским мальчуганом собрались в верховья реки за лесной малиной, где столкнулись в малиннике с диким медведем, и испугавшись, километров 12 бежали без задних ног обратно в село, подгоняемые стоявшим в ушах ревом зверя, встревоженного посещением незваных гостей своей территории. Позже Арсен часто с улыбкой вспоминал свое бегство и звериный рык медведя, но тогда от испуга он заболел желтухой и попал на двадцать дней в инфекционное отделение.

Школа, в которую пошел учиться Арсен, находилась в самом центре г.Баку и представляла собой одну из частей монументального каменного здания, построенного на месте большого русского собора, который был разрушен во время Великой Отечественной войны. Позолоченные купола и колокола были переплавлены на танки, а иконы переданы тогда в столичные запасники. Другие две части занимали музыкальная школа им. Бюль-Бюля и азербайджанская школа. Двор за школами был общий и там часто проводились спортивные соревнования. Основной состав учителей состоял из евреев, но были и русские, и армяне, и азербайджанцы. Школа была русскоязычной с английским уклоном, по окончании которой, помимо аттестата выдавали свидетельство переводчика английского языка. Состав класса был интернациональным по национальностям, и смешанным по социальному статусу, – учились и дети верхнего эшелона партийной власти и силовиков, русского духовенства, так и средней интеллигенции, и рабочего класса. Школа была престижной и многие родители старались всеми возможными способами устроить своих детей в нее. Уже тогда, чтобы попасть простому смертному в эту школу приходилось сдавать определенные экзамены на правописание и начальную математику. Проучившись на уровне отличников десять лет в стенах этой школы, Арсен стал настолько эрудированным и подкованным в знаниях, что на протяжении многих лет с благодарностью вспоминал всех учителей своей родной школы. Учеников многонационального класса раскидало по всему миру и некоторые из них очень помогли Арсену в сложной ситуации через сорок чет. А тогда школа дала ему действительно путевку в жизнь, а как он смог воспользоваться этими знаниями, показала вся его последующая жизнь, насквозь пронизанная ирониями судьбы. Судьбы человека, рожденного для жизни…