Артем Головин - Апатрид

– А Роберта Микосовича можно услышать? – с еле скрываемой дрожью в голосе спросил Арсен. Была суббота, и была вероятность того, что отец будет дома.

– А кто это? – удивленно, наверное, из-за чистого русского языка Арсена, спросили из трубки.

– Это его знакомый из Баку, – ответил он.

– Сейчас, – ответил голос, и Арсен облегченно вздохнул.

– Я слушаю, – мужской голос заставил вздрогнуть.

– Это Ваш сын, – Арсен.

В трубке повисло молчание. Чувствовалось напряжение от неожиданности услышанного.

– Ты где, в Ереване? – с акцентом на русском спросил Роберт.

– Да, я около гостиницы «Севан», в сквере, напротив. Хотел бы увидеть Вас, и кое-что спросить.

– Я через час буду, – произнес отец каким-то тихим¸ поникшим голосом.

Час для Арсена пролетел в одно мгновение. Желание увидеть отца было так велико, что он бы прождал еще бездну таких мгновений.

На тропинке по аллее сквера шел мужчина лет пятидесяти с проседью и зачесанными назад короткими волосами. Одет он был в летние светлые брюки и бязевую рубашку. Он шел прямо на Арсена.

– Добрый день, как доехал? – спросил Роберт, протягивая Арсену руку для рукопожатия.

– Здравствуйте. Спасибо, все нормально.

– Я слушаю тебя, что ты хотел услышать? – спросил отец,-прогуляемся?

– Я бы хотел только одно теперь узнать, как же произошло, что Вы с мамой развелись? – Арсен с интересом разглядывая отца и разочаровавшись его холодным приемом, уже пожалел, что не послушался мать, которая отговаривала его от встречи с отцом.

– Во всем виновата твоя бабушка Егануш, она не дала нам с Аидой вместе нормально жить, – как-то очень спокойно ответил он. – Я не думаю, что ты из-за этого приехал, тебе, наверное, деньги нужны? Их у меня нет, я недавно купил машину, и еще у меня двое детей, их надо поднимать, готовить в институт. Я скоро уезжаю в Японию, в командировку на пять лет, надо подготовиться, много затрат, – Роберт все говорил, словно боясь, что сын вставит какие-то слова.

У Арсена от гнева все поплыло перед глазами. Двадцать лет ждать встречи с отцом, надеяться на какое-то внимание, излияние отцовских чувств, – а в итоге нарваться на циничное объяснение приезда сына. В течении этих нескольких минут Арсен понял, как он поступит.

– Подождите пять минут, пожалуйста, я тут кое-что привез Вам и Вашей семье. Дойду до машины и обратно, – бросил он на ходу, быстрым шагом направляясь к припаркованной машине. Пока он шел, быстро считал в уме, сколько за свою жизнь отец присылал ему алиментов. Алименты он получал сам на почте, исправно принося их маме. Присев в машину, достав и отсчитав полученную в уме сумму, он положил их в коробку конфет и вместе с остальными подарками уложил в пакет. У него получилось около тридцати пяти тысяч, сумма немаленькая, но она у него была, он в день мог заработать тогда около тысячи, а иногда и больше рублей.

– Это Вашей семье подарок, – извините, Роберт Микосович, не могу Вас назвать отцом. Спасибо за урок, который Вы мне преподали. А насчет денег Вы ошиблись. Я не нуждаюсь в них и зарабатываю в день столько, сколько Вы не зарабатываете на своей должности в месяц. Мне очень жаль, что я приехал, лучше бы Вы остались в моих мечтах, окруженный ореолом настоящего отца, а не мещанина, извините за мой русский. А сына в Баку у Вас как не было, так и не будет больше. Прощайте., – и даже не слушав объяснений и оправданий Роберта, пошел по направлению к машине. Неподалеку толпа человек в пятьсот скандировала, держа в руках плакаты:

– Раиса, отдай нам Карабах, или верни наши бриллианты!!! – тогда эти возгласы и крики как-то резали слух и были непонятны Арсену, ясность пришла позднее, когда он заинтересовался услышанным.

Через полчаса он уже выезжал из Еревана, его здесь более ничего не держало. Уже позже, по приезду в Баку, Аида сказала сыну, что звонил Роберт, извинялся за прием сына, обещал выслать деньги обратно.

– Я же тебе говорила, Арсенчик, что не надо с ним встречаться, теперь ты успокоился?

Сын молча обнял мать, Роберт для него был больше неинтересен, надо было жить дальше.

Горбачев и его жена, Раиса Максимовна прилетели в Америку. Официальные приемы, встречи – все как положено. И вдруг, как гром средь ясного неба, – супружеская пара посетила центр армянской диаспоры в Лос-Анжелесе. Среди официальной информации прозвучало только то, что супруги получили в дар от главы армянской диаспоры картину Айвазовского и старославянскую рукопись. Через месяц, когда Арсен случайно в это время оказался в Ереване, он оказался свидетелем народных волнений, требующих Карабах в состав Армении. В это время появляется публикация в газете «Известия» о том, что чета Горбачевых во время визита в Лос-Анжелес получила от армянской диаспоры бриллианты и драгоценности. За что, не писали. Из-за возникшего скандала и сложившейся ситуации был создан фонд культурных ценностей, председателем которого стала Раиса Максимовна, и все драгоценности и бриллианты будут переданы туда. А вскоре на свет появился указ Горбачева о присоединении Карабаха к Армении. Так было положено начало того, что потом произошло с армянами в Азербайджане и получило название карабахского конфликта.

Подписав указ о передаче автономии-Нагорного Карабаха в состав Армении, Горбачев всколыхнул страшный конфликт между двумя, жившими долгие годы в ладе и мире народами. Армяне и азербайджанцы встали перед неизбежным – войной. Армяне в Азербайджане проживали компактно в Нагорном Карабахе, где их было большинство. И еще на территории двух – трех сельских районов, одним из которых был Варташен, – родина Аиды, и в двух городах – Баку и Сумгаите. В Азербайджане армяне в основном были портные, сапожники, мастеровые, торговцы. Город Сумгаит был построен в советское время как город-спутник крупнейшего в Закавказье химического завода. А в Сумгаите армяне были представлены на этом заводе как инженера, электрики, слесаря. Это в силу своих природных данных были очень трудолюбивые люди. И очень часто, отзываясь о них, люди других народов говорили: …у армян золотые руки…

Вскоре потекла первая волна беженцев-азербайджанцев из Армении. Это были в основном жители сельских районов Армении. Их не выгоняли, просто стали потихоньку выживать, не было ни насилий, ни избиений. Продав свои жилища в Армении, они прибывали все в Баку, вели себя очень нагло, беспринципно, с требованиями выделения пособий для проживания и жилья. В условиях перенаселения города и неполноценного бюджета Азербайджана того времени, правительство смогло только выделить земельные участки в пригородах Баку и выделить определенные суммы для строительства жилья. Получив деньги, дома строить никто не собирался. Быстро смекнув, что армянское население городов Баку, Сумгаита, Кировабада и других районов Азербайджана практически находится без защиты, беженцы с Армении (как их тогда называли-«еразы») при полном попустительстве властей, стали просто выгонять армян из их жилищ. Иногда это проходило мирно, – они просто взломав входные замки оставленных армянами квартир, захватывали их, или с разбоем, путем избиений и насилий, вламывались в квартиры и дома армян, грабили их хозяев и выкидывали на улицы. Массово это явление произошло в городе Сумгаит, который по необъяснимым причинам на три дня вышел из поля зрения прессы, милиции, связи. Три дня с городом не было никакой связи, а на четвертые сутки, вдруг появились первые страшные кадры на экранах телевизоров. Разграбленный город с толпами уезжающих армян. Разбитые машины, окна домов, раскуроченные двери, валяющиеся кругом брошенные вещи, местами кровь, трупы убитых – это картина города Сумгаита в свете национальной политики, проводимой Горбачевым и его продажным правительством образца конца 80-х. Следующим на очереди был Баку, с 300-тысячным армянским населением. Иностранцы с диппредставительств, с общежитий покидали Азербайджан в целях безопасности, в том числе и друг Арсена с семьей. Они полетели в Москву. Зеду давно уже предлагали работу в посольстве его страны, а он все откладывал.