Вилма Яковлева - Прогулка за Рубикон. Часть 3

– Вас не удовлетворяют мои документы?

– Документы в порядке, ну и что? Твоя ценность как человека равна нулю. Ибо ты – неверный. Кроме того, ты беден. Если из того, что у тебя есть, вычесть расходы на питание и туалетную бумагу, то твоя ценность становится ниже нуля. Вот и весь разговор.

– Не лучше ли меня просто отпустить.

Тут начальник произнес до боли знакомое изречение: «Это будет неправильно». Я даже оглянулся, чтобы посмотреть, нет ли поблизости бритой славянской головы, торчащей из малинового пиджака.

Он приказал солдату начать обыск. Когда тот ничего не нашел, начальник, выпустив изо рта кольцо дыма, велел мне убираться.

Я окинул взглядом горы Радфана и сплюнул. Впереди была другая страна.

На другой стороне границы сразу же бросились в глаза вырытые полосы траншей, окопы, прикрытые камуфляжными сетками, из которых торчали стволы орудий. На небольшой возвышенности стояла крепость из глины и камней – башни с окнами вроде амбразур были соединенные друг с другом толстой стеной. И табличка на арабском и английском языках «Осторожно! Мины!»

Через круглую арку меня провели во внутренний двор. В тени на циновках сидели люди в камуфляже. Небольшая лестница вела наверх, на второй этаж центральной башни. Меня повели туда.

По дороге я осторожно выглянул наружу. Местность хорошо просматривалась. Я опять увидел горы Радфана.

Южные йеменцы оказались очень дружелюбными. Специально для меня извлекли из холодильника, работающего на керосине, охлажденные напитки. Стаканы подала красивая йеменка с открытым лицом. От неожиданности я не мог оторвать от нее глаз.

Один из офицеров рассмеялся:

– Возьми ее с собой!

Другой в шутку возразил:

– Нельзя, она уже обещана!

Мне было все интересно. Когда женщина наклонилась ко мне, чтобы налить воды, я почувствовал ее запах. Она пахла потом и цветами.

Дальше дорога до Адена пролегала по горной местности, рассеченной руслами давно пересохших рек. Потом пошли холмы, поросшие акациями, терновником и молочаем. За ними простирались бесконечные соляные поля, сверкающие как снег. Ближе к морю опять начались перепады высот, и появилась зелень.

Через пару часов я свернул с основной трассы на грунтовку, ведущую к побережью. Поворот, еще поворот. Колеса молотили песок, поднимая облака пыли. Горизонт ширился и светлел. Было трудно поверить, что там, впереди, в нескольких холмах от меня, лежит Индийский океан. Вот оно! Холмы расступились, и океан накатил на меня, как огромный серебряный шар.

Впереди до самой Антарктиды больше не было никакой земли, кроме редких островов.

Я вышел из машины. Это и есть край познаваемого мира. Край Ойкумены. Можно идти только назад. Но назад я не хочу.

Небо над океаном было затянуто дымкой. И я подумал, что больше нет никаких причин, чтобы оно рухнуло мне на голову.

Я стащил с себя все, кроме трусов, и, разбежавшись, бросился в океан. Вода тут же смыла с меня всю усталость. Проплыв под водой метров десять, я вынырнул, фыркая и отдуваясь. Вот и все! Мир стал обманчиво ярким, очищенным от всякого дерьма. Как первый день в Эдеме. Или первый день после конца света. Апокалипсис уже состоялся, а Эдем тут совсем рядом.

Был отлив, и я покатил по берегу вдоль самой воды, расшвыривая колесами дары моря, выброшенные на берег.

Через полчаса береговая линия прерывалась естественной бухтой. С одной стороны, ее прикрывал каменистый холм, похожий на Сфинкса, с другой – высокие песчаные дюны. Отлив обнажил валуны, нестройными рядами уходившие под воду.

Именно здесь, если верить Сфинксу, египтяне высадились на берег Аравии.

Перепрыгивая с камня на камень, я добрался до середины залива.

В море, в метрах ста от меня, качалась на мелкой волне рыбацкая лодка. Мужчина в лохмотьях стоял у руля, а мальчик лет четырнадцати, перегнувшись через борт, глядел в воду.

Я повернулся в сторону берега и принялся рассматривать его в бинокль.

Сначала я не увидел ничего, кроме уходящих к горизонту гор. Потом навел резкость на небольшой унылый холм с плоской вершиной, на котором торчали остовы стен одного цвета с сухой травой. Было видно, как около них группа нищих копается в пыли, собирая камни в большие мешки. Один старик поднял что-то с земли и засунул это себе в рот.

Я вернулся к машине и проехал немного вперед до стоящей на берегу деревни.

Деревня была очень бедна. Хижины сколочены из досок и веток кустарника. Дети одеты в лохмотья. Они таращились на меня из-за дохлых заборов. Все кругом было завалено мусором, издававшим отвратительный запах.

В отдалении стояли бедуинские шатры.

Искать пристанище в деревне не имело никакого смысла. Я подъехал к бедуинским шатрам и попросил у хозяев разрешения поставить машину. Мне разрешили. Мужчины были приветливы, а женщины не закрывали лиц.

Хозяин одного из шатров по имени Хамед немного говорил по-английски. Я сказал ему, что видел, как один старик вытащил из кучи мусора обломок известняка и засунул его себе в рот.

– Этот старик вообще сумасшедший, – засмеялся Хамед. – Он толчет известняк с древними отметинами и поедает его. Он считает, что это отметины бога.

– Какого бога?

– Не знаю. Нет бога, кроме Аллаха.

– Они питаются только этим?

– Нет, у них есть маис. Они рубят на куски старые высохшие мумии и сжигают их, чтобы сварить горсть зерен.

– Какие мумии?

– Не знаю.

Хамед рассказал, что эти нищие – последователи древнего культа. Свое святилище они обозначают кругом из священных камней. Основная часть общины живет в развалинах недалеко от Таиза. Там же находится и храм их богини. Это божественное воплощение Балкис, о которой сказано в Коране. Горожане терпят этих неверных только потому, что они собирают мусор в городе, – таков договор, заключенный очень давно. Развалины они стали разбирать недавно. Камни относили неизвестно куда и складывали из них стену, прикосновение к которой якобы дарит долгую жизнь. Недавно у них возник конфликт с археологической миссией. Теперь они относят камни сначала туда. За каждый цельный кусок с древними письменами им платят один американский цент. Камни фотографируют и отдают им обратно.

Я решил прогуляться. Хамед пошел вместе со мной.

Мы пошли вдоль берега, попирая ногами осколки исчезнувшей цивилизации. В свете луны был виден каждый камушек. Вдалеке на востоке светились маленькие огоньки.

Я шел, стараясь не наступать на цветы, торчащие из расщелин. Мне никак не удавалось вырастить их у себя на даче, а тут они росли из ничего.

Хамед пнул мелкие камни, лежащие у него под ногами:

– Неверные считают эти камни кусочками времени, которое можно каким-то образом вернуть.

– Они ждут пришествия из прошлого?