Таня Ратклифф - МЕТАМОРФОЗА

Сидя на бархатной кушетке в номере на четвёртом этаже, смежном с тем, где развёртывался страшный сон Владимира Сигизмундовича, Хассон первым делом ввёл тончайший фиброптический тайноскоп в заблаговременно просверлённое в стене отверстие и ещё раз поздравил себя с привычкой никогда не ночевать в заранее зарезервированном номере.

Положив рядом пятнадцатизарядный пистолет «Глок» с навёрнутым на ствол глушителем и слегка подстраивая окуляр фиброскопа, Йосси внимательно следил за происходящим в четыреста седьмом.

Он видел, как худенький смуглый юноша сделал минет пьяному сонному мужику европейской наружности; как юношу сменил гориллообразный бородач и с большим успехом трахнул беднягу сначала в задний проход, а потом дубинкой по голове. Всё это снималось на видеокамеру из угла третьим персонажем, в котором Йосси с некоторым трудом опознал знакомого по присланным когда-то из ЦРУ фотографиям иранского коллегу Асафа Керимоглы. Пути Хассона и Керимоглы пересекались неоднократно, хотя и заочно, на разных шпионских тропках, но так близко друг к другу они ещё не подходили.

«А ведь всё это предназначалось мне, – подумал Йосси, вглядываясь в происходящее. – Мальчик вроде ничего, жалко… И откуда они узнали о моих сексуальных предпочтениях? Пора, что ли, мне уже на пенсию?»

Проследив за тем, как иранцы вкололи бедолаге из соседнего номера что-то в вену, сковали его руки и ноги пластиковыми наручниками, завернули обездвиженное тело в ковёр и вынесли из номера, Йосси вытащил фиброскоп из стены, замазал крохотную дырочку, положил «Глок» в дорогую компьютерную сумку и вышел в коридор непринуждённой походкой бывалого путешественника, отправляющегося на поиски ночных приключений.

Всё той же непринуждённой походкой он миновал лифт и направился к боковой лестнице, и только оказавшись на площадке, услышав отзвук шагов этажом-двумя ниже, замедлил шаг во избежание ненужных встреч.

В результате Йосси Хассон оказался в вестибюле минуты через полторы после того, как туда с той же лестницы вышел худой человек непримечательной наружности по фамилии Абдуррашидов, посетивший прошедшим вечером без приглашения и даже без ключа номер В. С. Бутенковского на третьем этаже и просидевший всю ночь в кресле не смыкая глаз, играя финским ножом и тщетно дожидаясь хозяина.

Дальнейшие пути Хассона и Абдуррашидова тоже разойдутся.

Йосси отправится в аэропорт и вылетит ранним утренним рейсом в Германию, откуда, убедившись в отсутствии хвоста, доедет на поезде до Цюриха и, сменив в очередной раз паспорт и пройдя особо тщательный предполётный досмотр, сядет в самолёт «Эйр Франс», отправляющийся в Тель-Авив. Абдуррашидов же, отойдя от гостиницы пешком на несколько кварталов, наберёт по мобильнику своего заказчика и лаконично доложит:

– Встреча не состоялась. Объект исчез.

– К-как это исчез? К-к-куда он мог д-деться? – изумится приятный, хотя и слегка заикающийся баритон на том конце провода.

– В номере не появился.

– Н-н-ничего не понимаю. З-загулял? Ему же с-с-сегодня к вечеру нужно быть в-в М-москве, – ещё больше удивится баритон и прикажет Абдуррашидову возвращаться вечерним рейсом в Москву и искать объект там.

Увы, и эти усилия пойдут прахом. В Москву Владимир Сигизмундович этим вечером не прилетит, поскольку его бессознательное тело, завёрнутое в ковёр, уже вынесли через служебный вход и погрузили в дожидавшийся за углом небольшой белый автофургончик «Тойота» с иранскими номерами.

Фургончик этот принадлежал симпатичному усатому жулику Фирузу Талаби, тегеранскому торговцу антиквариатом, совершавшему регулярные поездки в сёла Азербайджана и скупавшему там за бесценок ковры и паласы ручной работы, бронзовые кувшины для подмывания задницы, костяные чётки и прочую дребедень.

Впрочем, это была только вершина айсберга обширной коммерческой деятельности Талаби. Среди прочего он оказывал услуги спецслужбам обеих стран, за что они закрывали глаза на то, что именно Фируз возит помимо ковров: наркотики, украинских наложниц в ширазские дома любви или ворованные китайские айфоны. Для особо сомнительного карго в фургончике было оборудован тайник под двойным дном грузового отсека.

В этом тайнике Владимир Сигизмундович провёл шесть часов, пока «Тойота» с Фирузом за рулём и Асафом Керимоглы на пассажирском сиденье гнала по ночному шоссе к Астаре, к пограничному контрольно-пропускному пункту, где азербайджанские пограничники, давно уже прикормленные Талаби, не стали нарушать дружественные отношения никакими оскорбительными досмотрами.

Правда, не обошлось без традиционного приглашения выпить чаю в домике таможни и обсудить последние футбольные новости, от которого Фирузу пришлось отбиваться руками и ногами. Кипящий от нетерпения Керимоглы во время этого церемониала притворялся спящим, что с каждой минутой становилось труднее и труднее. Ещё немного, и он бы вытащил из-под сиденья АК-47 и положил бы всю компанию, но пограничники наконец отпустили их с миром.

На иранской стороне всё было проще. Владимира Сигизмундовича извлекли из тайника прямо на погранпункте, добавили фенобарбитала в вену и перегрузили в чёрный минивэн без особых опознавательных знаков. Там же Керимоглы впервые подробно и при хорошем освещении разглядел свою добычу и с глубоким расстройством обнаружил, что это не израильский агент Йосси Хассон, а шайтан знает кто.

– Ой-вэй! – простонал Керимоглы, с трудом подавив в себе естественное желание прикончить неправильного мужика прямо на месте.

Изучение содержимого бумажника неизвестного показало, что у иранской спецслужбы в руках оказался русский, похоже, даже очень важный русский. Возможно, хоть какая-то польза в конце концов из этой операции ещё могла выйти. Но точно определиться возможно будет только в Тегеране. И что ещё начальство скажет…

Проснувшись ровно в полдень и побеседовав с секретаршей этого хама Преображенского – та, по наущению профессора, Гиппократа хренова, назначила ей только на послезавтра, – Любовь Лазаревна пила кофе у компьютера и, чтобы хоть как-то развлечься, а заодно проверить, насколько опущение века было заметно в недавнем прошлом, смотрела видеозапись последнего гранд-гала у Володькиного партнёра и теперь уже друга Станислава Митровича.

Первым, что она увидела, были стоявшие у бара шумною толпою коллеги мужа – разнокалиберные акулы бизнеса. Как известно, этих симпатичных рыбок в свободное от выдирания кишок ближнему своему время нередко тянет на экзистенциальную философию и прогнозы о судьбах человечества.