Александра Мурзич - Свет в Храме

Купив шлею и нагрудник из мягкой прочной кожи, Кени-Арнен отправился бродить по рынку в надежде отыскать ещё что-нибудь полезное в предстоящем путешествии или же просто любопытное. Пройдя ряды, где продавались мало его интересующие кружева, бисер, нитки для вышивания и прочие женские штучки, он наткнулся на лоток с книгами. Всевозможные «Описания», «Наставления» и «Толкования», безусловно, вещи ценные, и в другой момент Кени-Арнен наверняка бы задержался возле увесистых томов. Но куда ему сейчас книги? Поэтому он уже собрался пройти мимо, когда заметил на лотке карты. Тщательно прорисованные, отменного качества. Вот это интересно! А быть может, и полезно. Карты Кени-Арнен любил и вполне сносно в них разбирался. С достаточно подробной картой Феррайна он легко доберётся до Змеева Хребта и без проводника.

– Что тебе приглянулось, любезный? – голосу пожилого торговца лучше всего подходило определение «мудрый». Во всяком случае, в детстве Кени-Арнену казалось, что именно таким голосом разговаривают добрые старые волшебники.

– Среди этих карт есть Феррайн?

– Конечно. Вот.

Глянув на развёрнутую перед ним карту, Кени-Арнен возликовал. Леса, горы, реки, озёра, болота, города – всё было здесь. А главное – дороги. Они сходились и расходились, сплетались, разветвлялись, огибали какие-то неведомые преграды и вновь соединялись.

– Скажи, почтенный, – обратился Кени-Арнен к торговцу, – сюда нанесено большинство дорог Феррайна?

Сказочный волшебник очень по-сказочному улыбнулся, и от уголков его ясных синих глаз разбежались лукавые морщинки. «Я знал, что ты это спросишь, – говорила улыбка. – Все спрашивают». Вслух торговец не промолвил ни слова, просто указал на нижний правый край листа. Там стояло имя составителя и приписка: «Указаны лишь главные дороги».

М-да. Если только главные дороги делают карту похожей во-он на ту кружевную салфетку… Понятно, откуда в Феррайне люди, подобные Дару.

Дар… Никак без него не обойтись. В этих-то узорах заплутать можно, а ведь Кени-Арнену не от города до города добираться. И всё бы ничего, да только слишком этот Дар… молодой, что ли. Нет, мастерству проводника без сомнений можно доверять, но было бы гораздо легче, окажись он, к примеру, бывалым воином, сдержанным и молчаливым. Как раз с одним таким Кени-Арнен и пришел сюда, в Сейдáн. За три дня они разве что парой слов и перекинулись. С вёселым и любопытным ровесником так не выйдет. А жаль.

Карту Кени-Арнен всё-таки купил.

Вечером он, по совету Дара, вернулся в «Яблоневый цвет». И не пожалел. Одного взгляда на комнату, в которую его проводила хозяйская дочка, было достаточно, чтобы поверить – ничего лучшего он в этом городе не найдёт. Мягкая даже на вид подушка и чистая простынь с белоснежным подзором. Пёстрый домотканый половик. Занавески на окне, а за окном… Так вот откуда название гостиницы! Весь внутренний двор утопал в яблоневом цвете, как в снегу! Малейшее дуновение ветерка – и по саду проносилась метель из лепестков. По тёплому времени ставни были настежь распахнуты, и в комнату вместе с ночной прохладой вплывал аромат цветов. Нежный, еле уловимый и оттого ещё более приятный. Кени-Арнен с наслаждением разделся и улёгся в постель, позволяя телу расслабиться, а мыслям растечься. Через несколько минут он уже сладко спал.

Поднялся Дар, по обыкновению, рано, однако, когда он появился в трактире, его наниматель был уже там. Сидел за столом и ждал завтрака. И при взгляде на него Дар понял ужасную вещь.

Он напрочь, совершенно, бесповоротно… забыл, как звать этого парня!

Замечательно! А ведь лица и имена он запоминает не хуже, чем дороги. Как же так? Вчера ведь несколько раз повторял, специально, чтобы не забыть! Ещё пошутил. О родителях с чувством юмора. Парень, кстати, шутки не оценил. Оно и понятно: Дар, тугодум, только после сообразил – имя хорсенское. Там у них сложные имена, видать, в порядке вещей.

Ладно, что делать-то с этим порядком вещей? Самое простое, конечно, переспросить. Вряд ли он обидится – такое враз не упомнишь. Такое… длинное… с двумя ударениями… Кени… Кени… ран… рен…

Твёрдо Дар уверился в одном – это имя слишком длинное, чтобы произносить его всякий раз, когда захочешь поговорить со спутником. Значит, в любом случае стоит укоротить. Главное, сделать вид, что всё так и должно быть.

– Доброе утро, Кенир! Ну, как тебе гостиница?

Кени-Арнен даже не сразу понял, что обращаются к нему. В Хорсене имена не сокращают. Не имея к этому привычки, Кени-Арнен долго однажды ломал голову, пытаясь как-то переиначить своё, да так и не выдумал ничего, что бы ему понравилось. А с улыбающихся губ Дара короткое и звонкое «Кенир» спрыгнуло, как мячик. И почему-то сразу пришлось по душе. Странно, правда?

– Отличная гостиница. Я спал, как младенец.

– Я ж говорил. Один мой знакомый специально приезжает сюда каждую весну, когда яблони цветут. Знаешь, зачем? Стихи сочинять!

– И что, стоящие стихи получаются?

– Не очень. Но, вероятно, в другом месте получались бы ещё хуже!

Оба рассмеялись. Хорошо начинается день, подумал Кенир. Может быть, и путешествие в компании с этим парнем не окажется таким уж тягостным?

Когда они вывели во двор осёдланных лошадей, выяснилось, что накануне Дар не сильно преувеличивал, говоря об их схожести. Двоих вороных хорсенцев-полукровок не трудно было различить, пока они стояли рядом, но издали их так же легко было спутать. Одинаково густые гривы, одинаково гордый изгиб шеи, даже белоснежные звёздочки под чёлками – и те точь-в-точь.

– Мне его торговец лошадьми подарил, – сказал Дар, когда они уже ехали по улице. – За сынишку своего малолетнего. Тот от родителя сбежал и отправился себе разгуливать. Чуть в самую болотистую глушь не забрёл, дело на Юге было. А я его нашёл. Вот меня папаша и отблагодарил. Предлагал племенного скакуна, да я отказался.

– Потому что тебе в горы ездить приходится?

– Конечно. Рождённый для равнин, пусть там и скачет, а мы с Искристым всюду пройдём и на любые горы вскарабкаемся. Правда, коняшка? – Дар чуть наклонился в седле и потрепал жеребца по шее, тот весело фыркнул в ответ.

Покинув Сейдан, путники оправились на север, туда, где на многие вёрсты раскинулся дремучий и таинственный Северный лес.

Собственно, о том, что он дремучий и таинственный Кенир узнал уже от проводника, на карте лес был просто большим.

– Там совсем люди не живут?

– Почему не живут, есть там деревни. Но и таких мест, куда лучше не соваться, тоже много. Тамошние-то их наперечёт знают, а пришлым опасно далеко заходить в одиночку.

– И чего в них такого опасного? – недоверчиво поинтересовался Кенир. Он, разумеется, слышал про всякого рода «плохие» места, но редко относился к слухам серьёзно. Кому-то что-то примерещилось, а теперь и поляну «колдовскую» десятой дорогой обходи, и воду из «прóклятого» колодца не пей! Ерунда.