Роман Веков (Кукуев) - Три сестры мушкетера. Время поиска

– Между прочим, мы сюда на его лодке приехали, – сказал Петрович.

Рыбак вернулся с облака, где он это время обитал с Калерией, на землю и согласился:

– Хорошая лодка.

– Интересно, – продолжил задумчиво Петрович, – троих ты нас на ней перевез, а вот четверо поместятся?

Поскольку парома оставалось ждать еще часа два, то я вполне понял его дипломатию. Как-никак рыбак живет в Мышеславле и прихватил нас просто по дороге, а везти всю компанию обратно на ту сторону, да еще после такого солидного глотка, вовсе даже не обязан, и для нас это тоже будет рискованно.

Я решил поставить вопрос несколько в иной плоскости:

– А, что, Петрович, ты моторкой умеешь управлять?

– Да я не то, что моторкой, танком могу, понял!

– Тогда, валяй, греби, – согласился рыбак, и мы пошли к лодке.

Весь улов был еще там, что очень порадовало кошку. Калерия Тимофеевна не отважилась мочить ноги, Петрович с видимым удовольствием перенес ее в ковчег. Мы аккуратно расселись, а рыбак, оставаясь на берегу, повторял все с тем же набором улыбок:

– Валяй, Петрович, валяй! Некуда тута не денешься, раз надоть туды плыть… Валяй, Петрович, валяй!

Петрович завел мотор, а когда мы отплыли на приличное расстояние от берега, крикнул:

– Я ее те верну, понял!

Рыбак расхохотался, махнул рукой и улегся на песок.

Калерия заметила, что с рыбаком вышло не очень удобно, хотя плыть в такой маленькой лодке с пьяным человеком она все равно бы не решилась.

– Ну, понял? – сказал мне Петрович. – Ты сейчас на моей машине Калерию Тимофеевну домой отвезешь, а я с этой, – он показал глазами на Клавку, – лодку ему обратно отгоню, а эту сдам в милицию. Потом еще на Генку нужно заявить, я ж его сам-то не найду, понял?

Калерия Тимофеевна внимательно выслушала его план, а потом спросила:

– Абрам Петрович? Вы уверены, что они действительно хотели меня ограбить?

– А зачем же им вас, Калерия Тимофеевна, надо было на двое суток в музее запирать? Шутки что ли такие, понял… ли? Нет, я их упеку обоих.

Клавка, продолжавшая грызть крыжовник, насторожилась и потихоньку начала придвигаться к борту. Но Петрович разгадал ее маневр:

– Не смей, девка, лодку перевернешь, понял?

А Калерия Тимофеевна продолжила:

– Абрам Петрович, вы уж очень строги. Ведь все закончилось благополучно, все живы, разве они лучше станут там, куда вы их собираетесь упечь?

– Генку все одно найти надо, – ответил Петрович. – У него и сумочка ваша, и пакет из кошачьей организации.

Калерия устало посмотрела на Клавку:

– Деньги-то, Клава, Бог с ними. Надо красть – крадите, но документы… Вы же знали, какого труда мне все это стоило…

Она отвернулась в сторону реки и как-то сразу постарела. Кошка, все время игравшая с рыбами на дне лодки, бросила свою забаву и, прыгнув Калерии на колени, стала утешительно к ней ласкаться. Я опять подумал, что эта кошка действительно невероятная, какой-то прямо пришелец нездешний.

Остаток плавания мы молчали. Петрович высадил нас с Калерией на берег и отдал мне ключи от своей машины, достаточно толково объяснив, как отсюда снова добраться до Дерзайцев. А сам, уже не выпуская Клавкиной руки из своей, повел лодку назад в Мышеславль.

По дороге я снова постарался как можно деликатнее изложить Калерии весь сюжет этой истории. Она слушала не очень внимательно, заметно переживая вероломство Клавки. В отношении пропажи сумочки и ценных документов она сказала, что в принципе все можно восстановить, но она уже очень немолода и боится просто не успеть. Я возразил, что не очень и, стараясь отвлечь ее от грустных мыслей, поинтересовался, почему она хранит в таком замечательном сейфе не деньги, а всего лишь бумаги и статуэтку кошки. Она улыбнулась и пообещала обязательно все рассказать мне, но сначала мы оба отдохнем, а потом, дожидаясь Петровича, скоротаем время за разговорами.

В Дерзайцах нам навстречу выбежал совершенно ополоумевший от счастья Саид. Позвонив в роддом, он узнал невероятное – этой ночью Ленка родила ему целых троих сыновей, и он страшно рвется съездить к ней, но боится бросать дом после всех вчерашних событий. Теперь же, когда нашлась Калерия Тимофеевна, он со спокойным сердцем помчится к своей любимой, а потом ему нужно будет достать еще денег, чтобы купить трех коней сразу!

К безумной радости Саида от умножения его семейства, свой восторг по поводу возвращения хозяйки присоединили все наличные кошки. Описывать это сумасшествие я не берусь.

Наконец Саид уехал, и животные тоже понемногу успокоились. Калерия отвела меня в одну из знакомых мне гостеприимных комнат, и с верной Мурлинкой на руках пожелала мне спокойного отдыха. Я поблагодарил и спросил, можно ли курить в этой комнате. Она улыбнулась и, показав мне глазами на дверь с противоположной от входа стороны, удалилась. Я, естественно, сразу кинулся туда.

Нет, вы не поверите, но там оказалась ванная комната с окном и унитазом, а какова была сама ванная! Я обрадовался ей, как свиданию с возлюбленной! Ах, какие полотенца, белый махровый халат – мечта Обломова, в этакой-то дыре, куда и дорог-то приличных никогда не прокладывали. Обнаружив я эту пещеру Алладина до встречи с неудачливыми грабителями, то, мне кажется, они могли бы таковыми не стать.

Насладившись водными процедурами, я не поленился заняться и мелкой постирушкой, а потом в махровом халате на голое тело сладко заснул среди фарфоровых котов и кошечек на душистом шелковом покрывале. Вам, конечно, хочется узнать, какой я увидел сон, но я, право, не знаю, что вам ответить. Он слишком не гармонировал с расслабляющей обстановкой кошачьей неги, поэтому ознакомлю вас с ним как-нибудь потом, при нашем общем желании.

Я проснулся часа в четыре дня. Это мое самое любимое время суток, потому что в четыре часа и особенно летом мне так же хорошо, как в четыре часа ночи осенью плохо. Не знаю, впрочем, почему.

Мое постиранное добро высохло и замечательно пахло солнцем. Я умылся и, взглянув в зеркало, остался, в общем-то, доволен своим видом, хотя мне показалось теперь, что я зря сбрил бороду и оставил только усы. Впрочем, начиная свое поприще на ниве кошачьей коммерции, я заметил, что любители кошек испытывают больше доверия именно к усатым, в то время как друзья других друзей человека – преимущественно бородачи.

Я вышел в гостиную. На журнальном столике Калерия Тимофеевна увлеченно раскладывала какие-то бумаги и фотографии. Кошка ей старательно мешала, уверенная, что очень помогает хозяйке справляться с шуршащей добычей. Поблагодарил за прекрасную возможность замечательно отдохнуть, я спросил:

– Не появлялся ли Петрович?