Чайка Богдан - Дневник грозы. Когда мы смотрим на море, море смотрит на нас

– Почему мы его не можем оставить? – спрашивал тогда Кок. Ему было невыносимо больно в душе, и он пытался не показывать вида. Что-то внутри него громко билось наружу.

– Потому что мы с тобой, по сравнению с ним, добрые киты, а он – акула, которая сожрет нас и не подавится, – ответил ему Капитан.

– Сударь, Вы не верите в гуманизм! – молил Кок голосом, не похожим на мольбу.

– Новое слово! Где ты его подслушал? – забавлялся Капитан, но от Кока не ускользнуло, что Капитан не спросил, что это слово значит.

– Рассказал один священник, – Кока немного перекосило при этих словах, он понимал, что нарывается на все острословие и цинизм Капитана этим аргументом. Но Капитан не воспользовался упущением своей «правой руки». У них был серьезный разговор, и Капитан не хотел тратить время на бичевание своего друга из-за легкой оплошности.

– Разве мы не гуманны к нему, Кок? Но задайся вопросом, сможем ли мы научить его доброте? Он пока еще маленькая акула, а мы – просто большие киты, которые попались ему на дороге. Но акула когда-то вырастет.

– Думаешь, мы не справимся?

– Справимся, но помогать ему я не хочу. На той стороне острова – маленький порт, он не единственный человек на этом острове. Ты прекрасно знаешь, что для нас на этом корабле стало самым дорогим в этом проклятом мире. И если тебе недостаточно моих аргументов, то ответь себе сейчас при мне на один вопрос.

– Какой?

– Хотел бы ты быть матросом на корабле, на котором этот черный мальчик будет капитаном!

Кока при этой мысли бросило в дрожь. Его душа, его сердце могло долго обманывать самого себя, но жажда жить быстро вернула все его части души на место – нарисовала черного капитана, который ведет корабль, и каждому матросу на этом корабле не хотелось завидовать, и не хотелось плыть одними курсами с этим кораблем. Он смотрел в детские глаза этого мальчонки, и эти глаза не смогли его обмануть. Кок понял, что они его еще встретят, также он знал, что маленький акуленок их любит, любит своей любовью, которая не похожа на их собственные чувства к нему. Возможно, они никогда не будут им съедены, конечно, если не встанут у него на пути. Но им не быть друзьями, им не быть вместе. Этот проклятый мир развел их навсегда, акуленок никогда не начнет уважать чужую свободу, а это было то, что объединяло Кока и Капитана. Кок точно знал, что это еще и то, что никому никогда не прощает сам Капитан, поэтому ему здесь не место, пока этот Капитан – хозяин этого дома под парусами. Они могут держать в узде своих морских гиен, но с акулой им не совладать. Так они и расстались. Черный мальчик еще попытается прорваться на лодку, на которой они приплыли, и Капитан выставит шпагу перед его лицом и произнесет несколько фраз на их чернокожем языке. Махнет шпагой, чтобы указать направление движения куда-то вглубь острова. Мальчик с удивлением переспросит, и Капитан снова что-то уточнит. Кок с удивлением понял, что Капитан сказал, где находятся люди на этом острове, и в каком направлении местный порт. Эх, капитан, интересно все-таки, сколько секретов ты еще хранишь!

Их гиены-матросы с облегчением, хоть и недоумением воспримут изгнание черного – никто не будет теперь их подгонять навешивать быстрее паруса, зло подшучивать над ними, когда они делают глупости. У гиен такой характер: они боятся хищников покрупнее.

Надежда умерла в Коке сразу после последнего вопроса Капитана. И теперь, когда он смотрел на маленькую черную фигуру на берегу, которая постепенно растворялась на горизонте, то Кок просто проклинал про себя этот мир. Что он вот такой, какой есть – прекрасный, жестокий, гуманный, иногда лживый, иногда честный. И он такой: иногда постоянный и стабильный, а иногда сегодня он – ад на земле, а завтра – рай. А они умудряются любить его таким – наверное, самая странная любовь, о которой он знает, даже более странная странная, чем любовь Капитана. Его глаза уже давно не могут разглядеть лицо мальчика, а его сознание все рисует то слезы, то злость, то отчаяние, то ненависть на черном лице, обрамленном кудрями, которое все еще обращено к ним. На белом песчаном берегу он смотрится неприродно, неестественно, не на своем месте. Но это ненадолго, Кок уверен: свое место тот быстро найдет. В этом Кок ему даже немного завидует – у него самого так никогда не получалось.

– Знаешь, зачем я пью вино и ром?! – однажды спросил Кок своего молодого помощника, а потом не дождался ответа и продолжил. – Чтобы успокоиться и нормально засыпать по ночам. Не знаю, как для тебя, а для меня смотреть в этот океан невыносимо, сродни мукам. Не знаю, что видишь тут ты, юноша, а я вижу, что мы здесь как незваные гости, по крайней мере, большинство из нас, девять из десяти здесь на корабле не должны быть. Они, тьфу, Она, тьфу ты, морской демон, океан терпит их только из-за немногих из нас, кого он готов принять. И те, кого он хочет здесь видеть, не всегда знают об этом. Вот я, например, когда-то узнал, и теперь каждую ночь я засыпаю с мыслью, с мучениями, сомнениями: а что если я уже ему надоел. А еще хуже – наскучил! Представляешь, что Она…

– Он, океан?! – поправил его юноша. Кок посмотрел при этих словах на юношу и ухмыльнулся своей бородатой улыбкой.

– Да, он… сделает с нами. Своей головой я уже придумал немало картинок гибели этого корабля. Как мы будем кричать, как эта главная мачта будет ломаться. А мы все так же будем бороться за жизнь. У нас в шторм ведь нет времени на сомнения. Мы просто боремся, и будем бороться, и не будем знать, что все предрешено.

– А Капитан?! Вы не верите?!

– А думаешь, он тоже спокойно спит по ночам?! Ха-ха! – Кок теперь засмеялся. – Думаешь, что он не думает, так же, как я?! Да, в управлении этими посудинами с тряпками ему нет равных. Но он лучше всех нас знает, что скрывается за горизонтом, что мы – муравьи в большой бочке. Запомни, мальчик: в этом мире главным твоим другом должен быть не Капитан, здесь тебя спасти он не может.

– А кто тогда?

Но Кока уже не тянуло на разговоры – ром сделал свое дело.

– Спокойной ночи, – ухмыльнулся Кок и повернулся на другой бок.

На следующее утро Кок понял, чего его так потянуло поговорить с молодым помощником. Его чуйка не обманула – он разглядел первые ее признаки на водной глади, ночью его зрение не давало ему это увидеть. В ветре раз за разом проскальзывали холодные нотки, который он не спутает ни с чем. Кок проснулся с рассветом, но все равно оказался не первым – человек в капитанской фуражке уже был на мостике. Они обменялись с ним взглядами – острые черты лица Капитана стали еще жестче. Капитан был моложе Кока, поэтому для повара всегда было удивительно, когда тот успел накопить столько цинизма, который обычно приходит с годами. Впрочем, мудрости в нем было тоже много, и пока серые глаза под фуражкой были человеческими.