А. И. Шуст - Повелитель птиц. Ненависть

– Они изъяли чип? Не знаю, когда: может, во время сна, или… не знаю, – неловкий качек головой.

– Это ничего не значит, Дерек, – преподаватель берет его за запястье, пытаясь успокоить. – Возможно, просто повторная инъекция. Не беспокойся.

Парень неуверенно кивает и разворачивается, направляясь к двери. Он даже не смотрит на меня, в отличие от препода, который пялится с нескрываемым возмущением.

– Василисса! – укоризненно протягивает он с акцентом, как только дверь захлопывается. – Что это было? – потрудитесь обьяснить.

Я затихаю, не зная, что сказать. Да и есть ли варианты?

Пару минут я молчу и думаю. А потом… Потом дамбу прорывает.

– Да черт подери! Я не понимаю, что здесь происходит, не по-ни-ма-ю! Если бы вас против воли привезли в большую консервную банку, заперли и заставляли учить правила какого-то нереального мира – не думаю, что вы бы умирали от счастья! Если бы заставили бегать сто кругов под надзором психов – вы не были бы рады! Да у меня в голове какая-то штука стоит, которая при каждом слове взрывается болью! Меня могут убить, если я не пройду эту чёртову… бред этот!

Я сдуваю локон с лица и пытаюсь отдышаться. Переполняющая меня злость никуда не уходит, она вдруг забурлила с новой силой.

Препод же выслушивает все на удивление спокойно, будто встречался с таким уже сотню раз.

– Я передам стражу информацию о состоянии психологического здоровья. Кто твой наставник? Петра?

На автомате выпаливаю, все еще тяжело дыша:

– Смазливое личико.

– Кто? – он хмурится.

Я потираю шею.

– Владимир то есть. Знаете, высокий такой и вечно хмурый. В плаще ходит.

Он сводит брови сильнее, а затем выдаёт:

– Хорошо. Передайте, что я его вызывал. Можешь идти.

Я ещё не привыкла к его странному чередованию обращений, но послушано киваю и бегом направляюсь к двери. Нет желания задержаться здесь на лишнюю секунду.

– Ты быстро, – Ди, как и всегда, улыбается. – Сбежала?

Я качаю головой, переводя взгляд на Влада и обратно.

– Да нет, просто пришла к концу, – легко пожимаю плечами, решив не говорить правду. Особенно «моему наставнику». – Смазливое личико, мог бы и поздороваться, – теперь машу ему рукой.

Парень сидит на матах, рассматривая нас с высока, и все также хмуро молчит.

– Тогда ты готова к тренировке, – ещё одна очаровательная улыбка от альбиноса – и я за себя не отвечаю.

– Угу, – послушно киваю, – но… ой!

Рядом с глухим стуком приземляется Владимир. Он выглядит чуть менее угрюмым, но, по-моему, это обратно пропорционально его тону, который явно стал жёстче.

– Ложь.

– Что? – вскидываю брови.

– Ты постоянно врешь, пытаешься отлынивать. Ты ленивая, Василиса, и упрямая. Никаких поблажек не будет. С этого момента.

Я хотела бы спросить: «А до этого они были?», но… впрочем, кому я вру? Так и случается.

– А до этого они были? – злобно фыркаю.

– Да, – многозначно отвечает он.

Не злясь.

А мне жутко хочется его разозлить.

– Ты не заставишь меня делать то, чего я не хочу делать, – сквозь зубы произношу.

Он смотрит на меня достаточно долго, не уводя взгляда, вновь… будто ища изъян.

Видимо, не только я его ненавижу.

Видимо, это чувство взаимно.

– Заставлю.

Его немногословность начинает бесить.

– Отлично! – я моргаю первой, разворачиваюсь и направляюсь к двери.

Ненавижу, ненавижу, ненавижу.

***

Не знаю, схожу ли с ума, но сейчас я чётко уверена, что у меня в голове что-то есть, что-то, блокирующее нечто важное. Часть меня, моей жизни просто стёрлись. Это так.

Стоит попытаться вспомнить – выстрел в голову, барабаны, – и я без сил. Заставляет задуматься, не так ли?

Тем не менее, своё обещание я исполняю, и целый день полностью избегаю Влада. Ди бегает между нами, потом забивает и идёт гулять со своей очередной пассией.

Единственная, с кем я общаюсь, – Катрина. Которая, впрочем, тоже пытается избегать встреч и какого-либо вида общения.

А ещё ее бесит собственное имя.

– Ты любишь пирожные?

– Нет.

– А шоколад?

Она мотает головой, разворачиваясь.

– Может, мороженое?

– Нет, мисс, я подобное даже не пробовала, – резко отвечает девочка.

Я вскидываю брови, делая вид, что не замечаю ее злости.

– Серьезно? Надо обязательно попробовать. Тебе понравится.

– У нас подобного вы не найдёте, это вредно. «Здоровая пища – залог успеха. Повиновение – залог счастливой жизни».

– Что? Повиновение?.. Они тебе хорошо мозг промыли, Кать.

– Я не «Кать», – пылит девочка, вновь круто разворачиваясь. – Хватит, мисс. Прекратите. Я не ровня вам, а вы ведёте себе не подобающе хранителям. Нам не стоит вовсе общаться.

– Очень хорошо промыли, – подвожу итог я.

***

Рука перехватывает меня в коридоре и крепко сжимает предплечье, разворачивая.

– Ты хочешь умереть больше, чем казалось.

Я закатываю глаза и дёргаю рукой, пытаясь освободиться.

– Отвали, у меня нет настроения язвить.

Руку сжимают ещё сильнее, но я и вида не даю. Обойдётся.

– Что в лекционной было? Что за истерика при всех? Если хочешь выплакаться – есть Ди. Плачь ему в жилетку.

– Это все? – равнодушно интересуюсь.

– Ты дала имя служанке. Ты подслушала наш разговор с Ди. Ты не общаешься с другими хранителями. Ты игнорируешь тренировки. Ты не соблюдаешь правила. Ты…

Я начинаю активно дергать рукой и, нахмурившись, прерываю:

– Откуда ты все это знаешь?

– Тебя только это интересует? – Почему он так много хмурится?

Уверенный кивок.

– Если тебя убьют – это не мои проблемы, – страж отпускает мою руку. – Иди.

– И тебе приятного вечера, Смазливое личико, – выдавливаю улыбку я и, потирая предплечье, иду дальше по коридору.

***

Больше с Владом мы не общались.

Это очень редкие встречи на завтрак, обед и ужин, на которых все молчат. Ди вскоре обижается на нас и после сидит с Петрой, которая выглядит чуть лучше, даже практически не рыдает.

Я назло всем не ухожу со своего места (да и куда?), Владимир поступает также.

Посмотрим, кто кого.

К слову, я все-таки тренируюсь, но по своей системе, одна, без всяких придурков. И подобное кажется более эффективным.

Но… мне все время не по себе, и дело не в замкнутом пространстве. Не общаясь ни с кем, начинаешь медленно сходить с ума; даже Катрина сбегает от меня и обходит за километр, только заметив. Хотя к имени она привыкла и, по-моему, ей даже нравится быть «особенной».

Она хороший ребёнок, я люблю ее, не зная, за что.

Она для меня воспоминание, которое стёрли.

***

– У Влада из-за тебя куча проблем.

Ди непривычно хмурый, даже злой, странно его таким видеть.

Я замечаю, что он едва хромает. С чего вдруг?..

– Я солнца не видела уже месяц, у меня тоже проблемы, – бурчу в ответ, устало облокачиваясь о стену.