Вадим Шильцын - Капканчики. Домыслы и враки вокруг приключений Бениовского

«Мало мне того, что я и вправду, чуть не покинул этот мир? – укорял я дядюшку за его нелепую и громоздкую шутку с привлечением дворовых людей, наряженных в покойных наших предков – Кажется, и теперь меня не отпустил жар, хоть я и выпил вашу огненную настойку».

«Мало выпил! – переключился дядя с челяди на меня, и встряхнул керамической бутылью – Отменный бальзам, должен тебе сообщить, из местных трав и редких заморских ингредиентов. От любой хвори исцеляет вмиг. Кабы ты не кашлял, не морщился, а пил бы крепко, давно бы перестал мучиться жаром, да и вовсе постиг бы небесную эйфорию. На облаках бы себя чувствовал, а не на перине. Эх, молодёжь! Ничего вы не понимаете в ценностях жизни! Плевать вам на мудрость старшего поколения!»

«Вы заблуждаетесь, дядюшка Гвидон! – возразил я – Именно, получив письмо от вас, я тут же покинул госпиталь и пустился в путь через всю Европу. Вы даже не представляете, что мне пришлось претерпеть в путешествии» Дядюшка заинтересованно приблизил ко мне свою красноносую будку: «Небось, думал приехать сюда, чтобы стоять с кислой харей у моего смертного одра?» «Да – согласился я – никаких театров и увеселений ожидать я не мог. Вы сами написали, дескать, находитесь при смерти, чем сильно расстроили генерала Лаудона».

«А вот, шишь тебе! Хо-хо! Не дождётесь увидеть умирающего Гвидона! Я ещё всех вас переживу, и в том числе старика Лаудона. Кстати, Гедеон всё ещё в строю? – дядя налил бальзам в чашку и протянул мне – На, выпей как следует, и расскажешь про старого вояку. Приятно сознавать, что кто-то продолжает тянуть лямку, пока я наслаждаюсь мирной жизнью и знатным вином»

Я принял чашку из дядюшкиных рук и, собравшись с духом, выпил до дна. Бальзам подействовал молниеносно, и я почувствовал себя – чуть ли ни здоровей, чем был до войны. Во всяком случае, силы для беседы нашлись.

«В сражении при Любовице я получил чин поручика. Отступление прекратилось. В октябре мы уже перешли к регулярным атакам. Был довольно удачный рейд у деревни Гохкирхен. Прусаки не ожидали нашей атаки, и мы обратили их в бегство. Ворвались в саму деревню, а там не так свободно, как в чистом поле. Домики, заборчики… в узких улочках не разгонишься. Это неприятное обстоятельство не позволило нам взять в плен короля Фридриха. Когда подоспела пехота, выяснилось, что Фридрих успел сбежать. Именно там в меня попала пуля. Лекарь сказал, что повреждена кость. Я думал, без паники отлежусь и снова в строй, но тут в штаб доставили вашу депешу. Генерал Лаудон вызвал меня из лазарета и проявил удивительное великодушие, из чего мне стало известно о вашем старом знакомстве»

«Да уж – кивнул дядя, наливая бальзам в ту же чашку, из которой только что выпил я – старый дурак хоть и дослужился до генерала, но мощью памяти не страдает. В молодые годы я три раза подряд за месяц заставлял его являться в штаб. Подскочу, да как заору: „Гедеон! Срочно к полковнику!“ – он и скачет во всю прыть. Прибежит запыхавшись: „Поручик Гедеон Эрнст Лаудон по вашему приказанию прибыл!“ – а в штабу уже все предупреждены и покатываются со смеху, ведь его никто не звал» – тут дядюшка сам расхохотался воспоминаниям.

Смех его сотряс бы весь штаб австрийских войск, но я не поддержал веселья: «Выдавая мне рекомендательное письмо, генерал Лаудон сказал: «Я очень хорошо помню Гвидона. Он был самым яростным солдатом и примером для всех нас. Поспешите, молодой человек, чтобы застать его живым. Если вы унаследуете от дяди хотя бы десятую часть его отваги и таланта, то империи встанут в очередь, желая заполучить вас к себе на службу. Бывают воины, которые стоят целых армий. Гвидон был именно таким!»

«Неужто, так и сказал?» – спросил дядя, и было видно, как он потрясён услышанным. «Слово в слово» – ответил я, не моргнув глазом. Дядя выпил залпом лечебный напиток и воскликнул: «А ведь, он прав! Если бы я услыхал эти слова от мистификатора вроде меня, то не придал бы им никакого веса. Мало ли чего придумает человек с интеллектом? Но если это сказал такой простофиля, как Лаудон, значит, величина моей личности и вправду значительна. Только идиоты способны видеть реальность без прикрас. Только дураки умеют говорить правду! Ну, милый мой племянник, покажи мне рекомендательное письмо от генерала!»

«Оно в дорожной сумке, на Полковнике» – ответил я, чувствуя притом, что мой измождённый организм крайне утомлён беседой. «На каком ещё полковнике?» – строго спросил дядя. «Лошадь. Мою лошадь зовут Полковник» – ответил я затухающим голосом человека, вдохнуть жизнь в которого способен лишь сон. Дядя протянул мне чашку: «На, хлебни ещё бальзаму, а я схожу в конюшню за твоими сумками»

Не успел я выпить, как он уже был за дверью, восклицая на ходу: «Ты только подумай! Назвать лошадь Полковником! Надо же, каков плут! Весь в меня!»

Стук дождя в крышу и лобовое стекло вернули Сергея из мира лошадиных кличек в тесное пространство автомобильного салона. Шофёр и мрачная баба с синими веками сидели на передних креслах молча, словно скифские бабы. Казалось, их неподвижные затылки даже не подают признаков жизни. Помощница хмурой начальницы – вроде бы, проявляла некие шевеления рукой, но тоже молчала, созерцая ручейки и капли на боковом стекле.

«Атмосфера рабочая, но к общению не располагает» – сказал Сергей. В ответ ему никто даже не хмыкнул. И не спросишь у статуй сидячих, чего бы могли подумать они про лошадь с именем Полковник. Смешно это, или нет? Вроде бы, даже ему, Сергею, не смешно. Тогда зачем было вообще упоминать про лошадь?

Мог бы ответить Олег Андреевич. Он-то на этой теме собаку съел, но в данный момент находился на другом географическом отрезке. Олег Андреевич ехал по кольцевой линии метро – от Курской станции до Баррикадной. Да и не знаком ответственный секретарь с клоуном, хоть в данный момент открыл такую же брошюру, и пялился в тот же самый текст: «Назвать лошадь Полковником! Надо же, каков плут! Весь в меня!»

Настроение у Олега Андреевича вполне соответствовало грядущей встрече с писаками. Надо бы ещё поднабраться азартной злости, чтобы с трибуны накрыть зал заслуженным баритоном, ткнуть бездарей мордой в лошадь, и сказать им: «Обратите внимание на это место! Если выражаться на современном новоязе, оно прикольное, а если говорить по-человечески, то даже показательное.

Знаю я одну старуху, которая регулярно выступает по радио в передаче для детей. Как и все вы, она несёт любой бред, который стукнет ей в чайник. Рассказывает про подслушанные мысли собак, про замыслы кошек, и про такие же убогие свои сны с участием козы, велосипеда, котельной комнаты, и другой бытовой рухляди. Всю эту галиматью она называет «Письма с фермы», хотя никакой фермой там не пахнет. Ради какой продукции взялся бы фермер плодить кошек? Но бабуся отрабатывает номер и продолжает заунывно врать на всю детскую аудиторию.