Дмитрий Дурнев - Оружие

Ну наконец-то, подумал президент «НВТ». Вот-вот начнется самое неприятное. Только бы все обошлось благополучно!

– Передайте господину Цыну, что я непременно приду, – ответил он, с трудом скрывая волнение.

– Сержант Уилсон сопроводит вас.

Гаррисон удалился, а Валентин Сергеевич открыл дипломат и достал фляжку. Вслед за ней на свет появился миниатюрный серебряный стаканчик. Тонкая струйка коньяка ударила в его донышко, и Соломатин с удовольствием втянул ноздрями воздух. Насыщенный аромат напитка привёл Валентина Сергеевича в восторг. Наполнив стаканчик до краёв, он кивнул и залпом опустошил его. Подумав немного, махнул рукой, словно сказал «гулять, так гулять», и повторил процедуру. Коньяк подействовал, подобно чудотворному эликсиру. Благодатное умиротворение охватило Соломатина. От желудка приятное тепло разлилось по телу, а все сомнения и тревоги сошли на нет. Валентин Сергеевич, наконец, позволил себе прилечь. Усталость дала о себе знать, и он погрузился в лёгкую дрёму. В этой дреме явилась ему картина из детства, когда он, брат и родители отправились за город на пикник. Недавно прошел дождь, трава была влажной, а глинистая земля ужасно скользкой. Пока взрослые разжигали костер и готовились жарить шашлык, братья углубились в лес и наткнулись на яму. Кто и зачем ее здесь вырыл, было неясно. Яма оказалась довольно глубокой и даже высокого Валерия скрыла бы с головой. И непонятно, как получилось, что обычно осторожный Валя подошел к самому её краю. Оступившись, он рухнул вниз и пребольно ушиб колено. Тут детские грезы оставили Соломатина, и он во сне ощутил себя вполне взрослым. Посмотрел вверх и отметил, что яма непомерно глубока, и никак не та, в которую он падал, будучи ребенком. На краю ямы Валентин Сергеевич увидел человека, а присмотревшись разобрал, что это Ли Цын. В руках Ли держит веревку, но не спешит стравить ее к упавшему, словно выжидает чего-то. Самому никак не выбраться, и Соломатин принялся кричать, взывая о помощи. Цын продолжал безмолвно наблюдать за ним. Надрываясь в крике, Валентин Сергеевич почувствовал, как кто-то схватил его за ногу. Глянув вниз, он ужаснулся. Дно ямы устилали наполовину разложившиеся человеческие тела в обрывках камуфляжа. Одно из них вцепилось ему в щиколотку костлявыми пальцами. На безымянном, между ошмётками гнилого мяса, тускло поблескивало кольцо. Тело дёрнуло раздробленным черепом и впилось в лицо Соломатина пустыми глазницами. Панический ужас охватил Валентина Сергеевича, а крик о помощи ледяным комом застрял в его горле. Тем временем еще одно тело протянуло к Соломатину руки и загробным голосом прошипело:

– Иди ко мне… ты мой… ты ответишь…

Крик наконец-то вырвался из горла президента «НВТ». Соломатин дёрнулся, как ужаленный ядовитой змеёй, и проснулся. Открыв глаза, он увидел над собой растерянное мужское лицо и закричал еще громче. Лицо отпрянуло.

– Сэр, я стучал, но вы не отвечали, – донесся до Соломатина испуганный возглас.

– А? Что?

– Вы кричали, и я осмелился войти. Сержант Уилсон, сэр! Полковник Гаррисон приказал отвезти вас!

Сон, всего лишь сон, пронеслось в голове Соломатина. Крупные капли холодного пота катились по его лицу.

– Сержант, подождите за дверью, – с трудом выговорил он.

– Есть, сэр!

Приснится же такое, подумал Валентин Сергеевич, ещё и кричал во сне. Кошмар. Интересно, к чему бы? Он дождался, пока сержант исчезнет за дверью, подошел к висящему на стене зеркалу и нахмурился. Видок у него был прямо сказать так себе. Для начала Соломатин обтер вспотевшее от волнения лицо носовым платком. Стало немного легче. Слегка подрагивающие под впечатлением сновидения ладони тут же инстинктивно потянулись к галстучному узлу, поправили его, а затем пригладили растрепавшуюся шевелюру. Напоследок окинув своё отражение критическим взглядом, Соломатин вполне удовлетворился увиденным.

Сержант Уилсон, как и следовало ожидать, стоял у двери.

– Следуйте за мной, сэр! – позвал он.

Спустя пять минут они подъехали к группе построек, на одной из которых красовалась неоновая вывеска «Приют отважных парней». У входа в приют в деревянной кадке стояла живая пальма с запыленными пожелтевшими листьями. Непорядок, улыбнулся про себя Валентин Сергеевич, вспомнив старый армейский анекдот. Почему не покрашено? Пять суток ареста!

– Прибыли, сэр! – доложил сержант.

Соломатин мысленно перекрестился, попросил Всевышнего о помощи и переступил порог бара. За драпированной дверью царил прохладный полумрак. В полумраке разливался бархатный баритон Чарли Стоуна. Звучала популярная до войны песня «Когда я вернусь домой». За стойкой седой негр, из штатской обслуги, меланхолично перебирал пальцами косточки чёток. За столиком в дальнем углу расположился единственный посетитель бара. Сидя спиной к входу, он никак не прореагировал на появление Соломатина: возможно, не заметил, предавшись размышлениям, а может быть, нарочито проигнорировал. В нем Валентин Сергеевич безошибочно угадал Ли Цына.

Завидев гостя, бармен оживился.

– Добрый день, сэр! Занимайте удобное место! – приветливо воскликнул он. – Габриэль, прими заказ у господина!

На зов из дверного проема у стойки выскочил молодой сухощавый латинос в потрепанных облегающих джинсах и белой рубахе, бросил взгляд на бармена, затем на гостя.

– Нет-нет, – поспешил отказаться Валентин Сергеевич. – Если что-то понадобится, я позову.

Негр коротко кивнул, и Габриэль исчез так же быстро, как появился.

Соломатин неторопливо пошел к Цыну. Сердце готово было выскочить из груди, и лишь неимоверным усилием воли Валентин Сергеевич сохранял внешнее спокойствие. Шел он, стараясь произвести побольше шума, чтобы привлечь к себе внимание, но Цын точно не замечал ни шарканья по полу ножек отодвигаемых Соломатиным стульев, ни его нарочито громкого покашливания. Весьма удивленный и огорченный Валентин Сергеевич присел на стул напротив Ли Цына. Тот продолжал молча курить толстую кубинскую сигару. Струйка дыма уходила вертикально вверх, поглощаемая системой вентиляции. Перед Ли стоял широкий приземистый бокал с темной жидкостью.

Прошла пара минут, а над их столиком всё еще висело тяжелое молчание. Соломатин уже решился нарушить его, как вдруг поймал глазами взгляд Ли. Этим взглядом Валентина Сергеевича обдало будто холодом вселенской бездны. От когда-то искрометно-лукавых глаз знакомца осталась лишь тень, обрамленная в темные круги. Во взгляде Цына смешались безысходная тоска и боль. В груди Соломатина что-то оборвалось. Неужели это конец, подумал он, неужели всё пошло прахом? Что же могло случиться?

Негнущимися от волнения пальцами президент НВТ с трудом извлек сигарету из портсигара. Краем глаза он заметил, что бармен недоуменно разглядывает молчаливую пару гостей. Надо что-то делать, решил Соломатин.