Василий Лягоскин - Далеко от Земли. Часть первая: Ученик Древних

– Домик для одного, – сообщил Закария, неслышно появившийся за спиной полковника, – ну, ничего – потеснимся. Сегодня переночуешь здесь, на диване, а завтра… посмотрим. Пойдем, устроим тебе экскурсию.

Внутри домик оказался весьма благоустроенной трехкомнатной квартирой. Очень благоустроенной – с кухней, уютной спальней, уже обследованной залой, и последней комнатой, которую Никита поначалу затруднился назвать – мастерская, оружейная, или… место для релаксации. Последнее он предположил, увидев, как хозяин двинулся вдоль недлинных верстаков, и навесных шкафов, сейчас открытых. Такого богатства тщательно подобранного стрелкового и холодного оружия, собранного в помещении размерами разве что чуть больше залы, полковник еще не видел. Хозяин останавливался, сделав очередные полшага, и гладил поочередно винтовки, сабли, какие-то станочки, и приспособления.

– Словно прощается, – решил Никита.

И устыдился, словно увидел очень интимную сцену.

Он поспешил выйти. Прошел в кухню, к полуразобранным вьюкам, в которых оказалась провизия; в основном длительного хранения. В углу стоял холодильник, но скорая ревизия агрегата показала, что он отключен, и, судя по всему, очень давно не эксплуатируется. Тогда свертки, банки и мешочки стали занимать места в шкафчиках кухонного гарнитура. Полковник при этом не стеснялся.

– А что, – сообщил он себе, будто в оправдание, – сказано ведь, что всю эту тяжесть для себя принес. Только у самого хозяина запасов-то… почти и не осталось.

Закария появился через час, когда за окном окончательно сгустилась тьма, а Никита вполне успешно освоил должность оператора радиоприемника. Последний был большим, импортным, и вполне уверенно ловил и все местные столицы новых государств, и даже Москву.

– Интересно, – проговорил он негромко, остановившись, наконец, на ташкентских новостях, – где мы сейчас находимся? За трое суток можно было уйти в любую из них. Даже в Афганистан.

– Нигде, – голос вошедшего опять бесшумно Закарии заставил задумавшегося Чернова вздрогнуть, – это место, эта долина, не указана ни на одной из карт. Естественно, оно не входит ни в одно из тех государств, которые образовались тут недавно. Больше того – оно не входило ни в какие государства никогда. И никто – даже Великий Искендер Двурогий, завоевавший когда-то все вокруг, не мог ступить в эту долину.

– Кроме нас?

– Да, кроме нас, – кивнул Закария.

– И кто же, или что, создало это замечательное место? И кто, или что дало нам допуск сюда. И главное – зачем?

– «Кто», или «Что» – я не знаю, – честно признался бородач; при ярком свете его борода оказалась иссиня черной, – а вот зачем… Пожалуй, я расскажу тебе об этом завтра. Ну, и покажу.

Черных после ужина на скорую руку на удивление быстро и крепко заснул на диване. Заснул с какой-то детской радостью, какой не испытывал уже очень давно. А все потому, что, проваливаясь в глубокий сон, он представил себе лицо генерала Смирнова, брызжущего в ярости слюной, и бессильно топающего сапогами по паркету собственного кабинета. Мелькнула даже мысль, что события последних дней заставят какие-то силы поменять хозяина в этом кабинете…

Настроение утром было замечательным. Встали разве чуть позже, чем в кишлаке, с Муллой Закия. Утренние процедуры (Никита в ванной комнате с содроганием вспомнил кишлачный туалет), достаточно плотный завтрак – для Чернова; Закария позавтракал весьма скромно. И вот они уже на тропе, разрезают своими телами прохладный и густой, напоенный ароматами трав горный воздух. Вдруг запела ранняя пташка; ей вторила другая, громче. Никита шел, инстинктивно ставя ноги в нужные места на едва заметной среди камней и трав тропе, и улыбался – достаточно глупо, на собственный взгляд. И не собирался сгонять с лица эту счастливую улыбку. Закария, неторопливо шагавший впереди, молчал, не мешал Никите заполняться первыми, самыми верными впечатлениями.

– А ведь он сейчас вспоминает свой первый день здесь, – внезапно понял полковник, – и это действительно нетрудно – читать другого человека; особенно, когда тот позволяет это.

Закария на этот раз не отреагировал. Наконец, ближе к обеду, они дошли до вершины утеса, вокруг которого серпантином вилась труднопроходимая тропа. Эта вершина представляла собой плоскую площадку идеально отполированного камня размерами не больше залы в его новом доме.

– Камешек-то отполирован ветрами, дождями, и еще – самой мягкой частью человеческого тела, – с доброй улыбкой сыронизировал Никита Владимирович, бесстрашно обходя площадку по самому краю – в то время, как хозяин горной долины усаживался посреди нее прямо на камень.

Чернов невольно отшатнулся от дальнего, северного конца площадки. Там, глубоко внизу ревел поток, разбивающийся о скалы. Упади туда человек – жизни в нем осталось бы не дольше, чем несколько мгновений.

– Это уже за пределами долины, – сообщил Закария, наконец-то застывший на своем жестком ложе, – а теперь слушай, и запоминай. Повторить будет некому. Я – Хранитель. Храню мир и спокойствие на Земле. Предполагаю, что я не один такой, как и подобных мест на нашей планете.

– От кого?! От кого ты хранишь все это? – невольно вырвалось из груди полковника, взмахнувшего руками так, словно он хотел заключить в объятия целый мир.

– Не знаю, – признался Хранитель, – не знаю, откуда придет враг… если вообще придет. Не знаю также, что именно предстоит сделать мне, если он, или они все же появятся.

– Значит, – сделал вывод полковник, – враг, как ты его называешь, здесь еще не появлялся.

– На моей памяти нет, – покачал головой Закария, – хотя я тут не очень и долго. Помню деда Мулло Закия. Он так же, как и его сын, а теперь внук, носил сюда все, необходимое для жизни. Ну, еще и то, что я заказывал. Мне, кстати, не так много и нужно было.

Никита улыбнулся, вспомнив оружейку в доме, но промолчал. Впрочем, улыбка тут же сползла с лица; он вдруг понял, что вполне здоровому, полному сил мужчине с внешностью древних ассирийцев много больше ста лет – если верить его словам.

– Можешь не верить, – чуть пожал плечами Закария, – потом убедишься. А лет мне – почти двести. И я устал. Устал каждый день ждать, когда наступит миг моей битвы. Как видишь, такой не настал. Если веришь в богов, Никита, молись, чтобы и тебя не застал такой час. А так – живи; обживай теперь уже свой дом и долину. Раз в месяц будет приходить Закия, а потом его сын, и внук. Ты почувствуешь, когда он будет подходить. Лучше не показываться ему на глаза. Впрочем… в любой момент можно уйти отсюда. И потом, наверное, всю оставшуюся жизнь жалеть об этом. Не знаю… я сотни раз подходил к границе, и столько же раз возвращался сюда. Все рассказать не в силах. Наверное, для каждого Хранителя служение проходит по своему. Свое ты определишь и поймешь сам. Со временем. А пока… иди домой. Сегодня меня не жди.