Василий Лягоскин - Далеко от Земли. Часть первая: Ученик Древних

– Не может быть! – даже пошатнулся от неожиданности лэр, – я собственными глазами видел. Там уровень был не меньше, чем C. А может, и до Bдотягивал.

– Ну, не знаю…

Советник, тем временем, ее не слушал. Он явно прислушивался к кому-то, или чему-то другому. И, скорее всего, услышал. Потому что буквально через пару минут он удовлетворенно кивнул, и повернулся к помощнице уже с привычным властным выражением лица.

– Аргениэль (так, очевидно, звали помощницу)! Повреждения – о которых ты говорила – они уже полностью залечены?

– Да, сиятельный лэр!

Помощница явно уловила перемену в настроении шефа; из ее голоса исчезли даже намеки на игривость. Вся ее фигура показывала готовность сорваться с места по первому слову. И слово это прозвучало. Точнее, слова:

– Неси ее… на арену!

Если аграфка и удивилась, ничто в ее лице не показало этого. Она лишь на несколько мгновений замерла, как прежде Советник. Несомненно, она связалась со своими помощниками – дроидами. Даже Лия, отстраненно наблюдавшая за этим диалогом, сообразила, что Аргениель не снизойдет до того, чтобы тащить пленницу на собственном плече.

Манипуляторы примчавшихся дроидов, которые своим матово-серым цветом и плавными обводами мало чем напоминали того угольно-черного монстра, небрежно тащившего девушку в подземелье замка ди Контэ, оказались на удивление мягкими, даже ласковыми. О том, что они при необходимости могут быть безжалостными и смертоносными, Лие еще предстояло узнать. Теперь же ее подхватили так комфортно, как она не возлежала даже на собственной кровати, или мягкой травке в парке, и понесли вслед за стремительно двинувшейся вперед помощницей Второго Советника королевства. Сам он, кстати, исчез из сферы внимания Лионель еще раньше.

Ареной здесь называли помещение, которое представляло собой цилиндр диаметром не больше десяти метров. Все здесь – и полы, и стены, и высокий потолок – были однотонного песочного цвета. Даже дверное полотно, которое бесшумно затворилось за скользнувшими наружу дроидами, и слилось с материалами стен. Лионель оценила упругость полового покрытия, на которое была бережно сгружена, и подошла к стене, чтобы убедиться – последняя была так же теплой, и поддавалась на нажатие руки. Она двинулась по кругу, словно пробуя на прочность покрытие; ни на мгновение не остановилась, не показала даже мельчайшим намеком, что в одном месте за стеной явственно просматривались две напряженные фигуры – там сидели, и явно наблюдали за пленницей Советник с помощницей. Точно так же она не отреагировала на третью фигуру, которая стремительно приближалась с противоположной стороны – туда, где юная аграфка своим особым зрением разглядела контуры еще одной двери. Она вздрогнула всем телом – уже не понарошку, а все своим существом, когда эта дверь бесшумно отъехала в сторону, и на арену ступил разумный, способный навести ужас на куда более опытного и выдержанного аграфа.

Это, несомненно, был разумный, но какой! Огромный, ростом больше двух с половиной метров, и размахом плеч таким, что Лия полностью поместилась бы на них в длину, еще и места немного осталось бы. И еще – он был покрыт волосами, или шерстью. По всему телу, но неравномерно. И только когда он в несколько неторопливых, но очень широких шагов приблизился к девушке, она, едва не теряя сознания от страха, поняла, что в тех местах, где густая бурая шерсть отсутствовала, ее замещали рваные шрамы и рубцы разной степени заживления. А из длинной резаной раны на мощной груди еще сочилась темная кровь.

Чудовище задрало голову к потолку, гулко бухнуло себя кулаком в грудь, прямо по ране, и что-то прокричало. Лионель не поняла ни слова, но инстинктивно поняла часть тирады – ту самую, что сопровождалось реакцией громадного мужского органа в заросшем особо густо паху. Все там зашевелилась, набухло, восстало навстречу такой мелкой для громады мышц и костей женщине-аграфке, и самец сделал последний шаг. Настолько стремительный, что Лия не успела испугаться еще сильнее, и провалиться в спасительный обморок, как оказалась погребена под живой плотью, в жалких остатках комбинезона, разодранном острыми когтями. От гиганта пахло остро и жарко; мужским потом, кровью и еще чем-то резким, от чего уплывающее сознание резко вернулось в голову. И в тот же момент ее буквально разорвало пополам дикой болью, а самец на ней зарычал довольно и торжествующе. Мысли маленькой аграфки заметались в отчаянии. Ей вдруг вспомнился братец, его глаза, его понимание близкой и окончательной смерти. Но у этого монстра глаза, которые он, несомненно, закатывал от похоти, были где-то в недосягаемом далеке. И сама Лия не могла пошевелить ни руками, прижатыми к телу грузной тушей, ни ногами, отказавшими от лавины боли. Единственное, чем могла шевельнуть сейчас Лия, это губами – чтобы чуть обнажить острые, как и у любой аграфки, зубки. Один из клыков задел тонкую кожицу раны на груди здоровяка, и в рот девушки потекла быстрая струйка горячей крови.

Лионель не вывернуло наизнанку; она не подавилась потоком жидкости, набирающим силу. Нет – она с изумлением и радостью провалилось в тот транс, что сопровождал девушку в последние мгновения жизни Армонвилля. Каждая капля крови здоровяка несла ей десятикратную, нет! – стократную дозу энергии, и она никак не заканчивалась. Конечно, вся кровь монстра никак не могла уместиться в пищеварительном тракте аграфки. Но этого и не потребовалось. Монстр отчаянно закричал, явно почувствовав свое последнее мгновенье в мире живых, и обмяк, полностью накрыв девушку телом. Но у Лионель теперь хватило сил, чтобы отбросить два с половиной центнера мертвой плоти в сторону, даже не заметив усилия. А потом встать, утвердившись на теплом, залитом кровью полу. Она стояла спиной к прятавшимся за стеной зрителям, но все равно видела, как они замерли стоя в удивлении и, быть может, в ужасе. И как Советник почти жалобно, но очень экспрессивно закричал на помощницу:

– Живо! Живо ее в капсулу!

Конечно, Аргениэль не бросилась сама к залитому кровью монстру – сейчас эту роль исполняла Лионель; она опять вызвала не помощь дроидов. А Лия не сопротивлялась; она отдалась ласковым манипуляторам механизмов, и поплыла назад по уже известному маршруту. И еще успела отметить, как в противоположную дверь арены шагнули другие дроиды – обычные уборщики; явно за мертвым телом.

И опять опустилась прозрачная крышка медицинской капсулы; из засыпающей Лионель привычно скользнула змейка, которая совсем скоро с каким-то злорадством донесла до своей хозяйки слова Аргениэли, которая чуть ли не легла на прозрачный пластик сверху.

– Лэр! – вскричала она, выпрямляясь, – это просто невероятно! Искин показывает уровень ментоактивности A8… нет, ошиблась – A9… Ой!