Сергей Антонов - Процессор времени

– Мария Ильнична, вы говорил про атомную электростанцию, этих существ… Лярв. И про войну.

– Говорила и говорю. Лярвы появились из-за радиации. Мы не успели очухаться от Чернобыля, когда взорвалась белорусская АЭС. Одно на другое. Получайте лярв, вместо дешевых энергоресурсов.

– А война?

– Третья Мировая? На нее нам грешить нечего. Все разрушено, Беларуси – хоть бы хны. Не успели ракет по нам выпустить… А остальное – по барабану. К радиации мы привыкли. К вечному военному положению – тоже. Так что мы сейчас на самом деле самые.. кхе… кхе… процветающие. Первые из последних. Лучшие из худших. А ты, милок, случаем не из службы стабильности? Так меня на откровенность провоцировать бесполезно. Небось, не потащите-то старуху в исправлаг?

– Зачем вы так? Ну, какой из меня провокатор? Видите ли, Мария Ильинична. Я – журналист, – Марат с удивлением обнаружил, что Иешуа Га-Ноцри был прав: говорить правду легко и приятно. – Пишу на исторические темы. Мне хотелось, что бы вы подробнее…

– Хм… Странный ты журналист. Одет, как дестабил. Даже круче. Футболки с изображением Че Гевары носили в мое время самые прожженные нигилисты. Признавайся парень: ты из лесных братьев? Меня не проведешь.

– Нет. Но если честно, то, кажется, я им симпатизирую.

Старушка засмеялась. Смех этот походил на клекот подстреленной птицы. Он сразу перешел в кашель. Вербицкий поспешил подать Марии Ильиничне воды, но та, резким взмахом руки выбила стакан. По полу растеклась лужа.

– Не пью я гадость, которой меня Дуська потчует, – выдохнула бабка перед новым приступом кашля. – Не знаю, что они туда подмешивают, но сдается мне: от ихней воды крыша едет. Под кроватью, сынок… Бутылка…

Марат наклонился. Под кроватью, между пластмассовой «уткой» и стоптанными тапочками действительно лежала стеклянная бутылка, заткнутая свернутым в трубку обрывком бумаги. Вербицкий вытащил импровизированную пробку. Дождался, когда бабуля перестанет трястись от кашля и поднес горлышко к ее губам. Мария Ильинична сделала несколько судорожных глотков.

– Ага. Теперь хорошо. Мне эту водичку соседка приносит. Дождевая. Да. Хорошо. Вот только если доченька узнает, не сносить мне головы. Ладно, Марат. Колись, кто ты и откуда, тогда и я расскажу все, что знаю. Откровенность за откровенность.

Кто и откуда… Сложные задачки ставишь передо мной, Ильинична. Если бы и сказал, ты ведь не поверила бы. На вокзале произошло что-то вроде временного сдвига. Возможно, из-за грозы. Сначала он попал в прошлое. Потом оказался в будущем. Незамысловатая, в общем-то, история. Но Мария Ильинична ветеринар, а не фантаст. Не поверит.

– Хорошо. Я из леса.

– То-то и оно. Вы там все такие любопытные. Правдоискатели. Только теперь-то правду искать поздно. Ну и Бог с ней. Это все лирика, парень. Лярвы – мутанты. Потомки тех, кто остался на зараженной радиацией земле. Началось это давно. Еще после Чернобыля. Стояла тут одна деревенька. Хат-развалюх с десяток. Старики, которым все до лампочки. Молодежь, которой некуда было податься. А чего бы и не остаться? Куры неслись – любо-дорого. Яйца – почти с кулак. В огороде тоже благодать: что в землю не воткнешь, все растет, как на дрожжах. Помидоры, лучок, картошечка. Свиней, само собой выкармливали. Чистым стронцием. Предупреждали жителей, что дозиметры зашкаливают. Только без толку. Не слушали. Когда ж «гробовые» отменили и объявили, что земли возрождать надо, возрождать уже нечего было. Жители той деревни окончательно с катушек съехали. Болтали о конце света. Потом секту основали. Начали в погребах прятаться. Как оказалось – не просто так. Подземные ходы рыли. От дома к дому. Никто и не заметил, когда в деревне никого не осталось. Все, и стар, и млад, под землю ушли. Сначала вроде все тихо было. Только иногда домашняя живность пропадала. Куры, кошки и собаки заброшенную деревню стороной обходили. Слухи поползли разные. Про леших, да кикимор. Потом – второй взрыв. Новая АЭС на куски разлетелась уже при первом испытании…

– Как же так? – не выдержал Вербицкий. – Ведь обещали самый высокий уровень безопасности!

– Обещать – не значит жениться, – горько усмехнулась Мария Ильинична. – В то время начались серьезные проблемы. Плановая экономика окончательно забуксовала. Кредиты нам давать перестали. Тогда и появились первые цветочки. Коровники, местные гении придумали строить без бетона. Наверное, этот же метод применили и на станции. Строжайшая экономия на всем. Деньги-то, по традиции, разворовали. Ну и построили АЭС из того, что имелось под рукой… Третья Мировая, конечно, многих из наших кредиторов на тот свет отправила. С одной стороны хорошо – долги отдавать не надо. А с другой – просить в долг не у кого…

Старушка сделала паузу. Наверное, чтобы собраться с мыслями.

– Второй удар радиации и привел к тому, что нечисть, прятавшаяся под землей, стала выбираться на поверхность. В наших местах появились лярвы. Говорят, что по сравнению с другими мутантами они – просто паиньки. В других районах еще хуже. У наших лярв матриархат… Как это называются бабы, что без мужиков живут?

– Лесбиянки?

– Сам ты лесбиянка. Амазонки! Мужиков отлавливают только для воспроизводства. Заставляют себя трахать. Потом убивают и, вроде, съедают. Взглядом загипнотизируют так, что и не рыпнешься. Мой покойный муж рассказывал…

– Я знаю, – Вербицкий кивнул головой. – Сам чуть было, ночью не попался.

– Это лярва тебя по голове огрела?

– Не-а. Тут другое.

– Уходить тебе надо, Марат. Если не хочешь в исправлаге оказаться, перво-наперво переоденься. Пошарь в шкафу. Мой зятек, царство ему небесное, примерно твоего роста был…

– Спасибо за совет, Мари…

Дверь распахнулась с такой силой, что ударилась о косяк. На пороге стояла Дуська. С фирменной улыбкой на губах и ледяными глазами.

– Я же просила не говорить с ней…

– Прости, Евдокия. Я не думал, что это тебя так расстроит.

– Ничего страшного. Переживу. Соли, к сожалению нет. Пойдемте. Маме нужно отдыхать.

Выходя из комнаты, Вербицкий оглянулся. Старушка поспешно прятала под матрац бутылку с водой. Черт! Он забыл заткнуть пробку…

Марат поспешно сунул комок бумаги в карман. Дуська вроде ничего не заметила. Беда только, что по его вине Мария Ильинична лишится драгоценного запаса воды.

– Мне пора на работу, Марат.

– Да и мне собственно тоже пора… Ехать в мегаполис.

– Конечно. Надо ехать. А то, как же? Вас, небось, обыскались уже…

Тон Дуськи насторожил Вербицкого. Почему она прячет глаза? Зачем теребит край халата так суетливо и нервно? Где ты была, сучка? Не за солью ведь ходила. Не лги. Кому настучала?

Ответ был получен очень быстро. С улицы донесся звук, очень похожий на жужжание пчелы. Он нарастал, превращаясь в рокот автомобильного двигателя.