Сергiй Чугуновъ - Блуждающiй Свљтъ. Романъ во стихахъ

Во-первых, я ещё покамест молод;
и не особенно богат я, во-вторых.
Духовна жажда и познанья голод
чревоугодия и похотей моих
стократ сильней. Но может быть такое,
что лет чрез …надцать, в поисках покоя,
я к ним приду… Сейчас же не до них,
я там, где молодежь! Там все танцуют;
там буйство красок, звуков и страстей!
Уединясь в беседке от гостей,
Энн с Глебом, словно голуби, воркуют…
Приспела ночь, дом шумный опустел,
и пылких ждёт любовников постель.

Увы, живописать любови сцену
я не горазд, поскольку для меня
постель иную обрела уж цену —
отдохновение от пороков дня.
Хотя не в силах возражать природе —
на НОЧЬ ЛЮБВИ( ни при какой погоде )
я б ночку сна( ни в жизнь ) не променял!
Но здесь иные чувства, настроенья;
здесь девственно-развратная любовь —
ей наплевать, что с нею слово Кровь
рифмуется от Миросотворенья .
И всё равно: там где Любовь – там вновь
волнуется иль льётся чья-то кровь…

До крови дело не дошло. Мы в спальню
вернёмся… Там обычные дела:
секс-пир окончен; одр многострадальный
разбитые усталостью тела
унял; всё кончено! Едва лишь, руки,
касаясь кожи, тела закоулки
исследуют, как майская пчела
бутоны пышны в поисках нектара,
с цветка перелетая на цветок…
Но в тишине, вдруг, слышен шепоток:
«Любезный мой, я от любви устала
и спать хочу…“ „Ещё хотя б чуток
давай поговорим…» «О чём, сынок?»

« Cыночком » Энни величала Глеба —
посколь была и искушенней и умней
в житейском смысле. Глеб же « Даром Неба »
подругу звал. Но, а в кругу друзей
« Советником своим » да « Берегиней » …
«Глянь, тополя роняют наземь иней,
глянь, сколь на небесах блестит звездей…»
«Кончай дурить, мне завтра на работу!»
«Вот так всегда, ну что за человек.
Так и пролетит сей жизни прыткий век
в проблемах, в поисках, в заботах…
Но о себе помыслить разве грех?
Ведь столько развлечений и утех!»

«Ты ране так не думал…» «Так ведь ране
я знать не знал, что значит се – любить;
я знать не знал, что значит состраданье;
сочувствие, соитие…“ „Побить
тебя быть может, дабы отвязался?»
«Кто не был бит иль кто не обжигался —
не знает боли…“ „Мож тебя убить,
на чём-нибудь за что-нибудь подвесить —
тогда прознаешь, что есть смерть и тлен…»
«Коль я тебе попал в слащавый плен —
всевластна ты: забить, забыть… раз десять
на дню любить… Но я, как Соверен 12 ,
тебе ни унижений, ни измен

не извиню…» Вороний сын в печали,
лишь рассвело, оставил Чёрный лес…
«Не повезло! И самодур-начальник,
и сам – дурак, чего с советом влез?
Вот так, вот, чёрт, послали, так послали!
теперь лети в неведомые дали,
при этом дали времени в обрез…»
Коту не легче: «Где сыскать невесту?
при том ещё девúцу – просто мрак…
Со сворой драться бешеных собак
должно быть проще…» Не находит места
и сам Йергес: «Женюсь, а если как,
женившись, я останусь в дураках?»

Кот, разумея, что три дня – не время,
побег к Фефёле 13 , что жила в бору.
Та, почесав своё три раза темя,
за печь полезла: «Щас, лишь приберу
в избе немнохо… Чародейну книху
куда-т пихнула. Ты, небось, интриху
каку наладил?.. Право не к добру,
щё не моху сыскать книжонку, право…
А нут-ка, Кот, тобе плясну сто храмм,
покель сыщу…“ „Ну нет! Давай я сам,
мал пошукаю, ты ещё отраву
нальёшь! Мне ж подыхать не по годам…»
«С чевойт ты взяв, щё я тя яду дам?

я ж котиков кохаю…“ „Ты скорее
ищи, не то…» «Ищу, ищу… Эх, Коо-от…»
Пошарив саму малость в шифоньере ,
она в железный забралась комод;
порылась с полчаса в своём диване;
потом закрылась на часок в чулане…
«Дак! вот вонá! – беззубый скаля рот,
явилась баба с пыльным фолиантом , —
сыскалася… Як щё ты говоришь?
Йергесу дéвицу… Чай, Кот, шалишь?
Он не мужик ужо – фантóм аль фáнтом…»
Кот заурчал. «Молчу… молчу…» Молчишь?»
«Короче, Кот, езжай-ка ты в Париж…

а мож в Мадридт… Начиркано коряво —
не разобрать…“ „А ты уж разбери,
коль жаждешь жить!“ „Ну, щё ты, Котик, право,
угрозами стращаешь? Одари
презентом лучша…» «Слишком много чести…»
«Катись на Темзу, ужо там на месте…
ищи-свищи какую-то miss Rea 14 —
вонá тобе потребна…“ „Добре, бабка,
не дай… солжёшь в гадании своём —
поймешь, карга , шалила ты с огнём…»
«Брось, Котик, на… хлебни-ка, вот, с устатку ».
«Опять хотишь мя отравить вином!»
«Как можно-ть, Кот!» «Так пей его с Волкóм…»

Не только человеки знают цену
хмельному! Вон, у друга попугай
пивко любил; бывало, сдует пену,
отломит воблочки… Потом ругай
его, кричи, выщипывай все перья —
ему всё по… Бывало так Лукерья —
моя кума покойная – чрез край
ядрёной браги хряпнет из бочонка,
устроит на завалинке свой зад,
кисет достанет, дедов самосад
затянет и… отрубится бабёнка —
не сдвинешь с места ни вперёд, ни взад…
Вернёмся в спальню; окна в палисад

раскрыты настежь; запахи и звуки
такие сладостные веют и звучат…
Не слышно слов, угомонились руки,
и лишь сердца, как ходики, стучат
ритмично, в такт… Влюблённые бесстрастны,
покуда спят, невинны и прекрасны…
Но во грехе давно рассвет зачат,
и близок час: окровавúтся неба
простынка; день родится гол, как суть;
проснутся люди, тотчас двинут в путь,
вотще ища: кто зрелища; кто хлеба…
А про работу, перед коей, жуть
как надо выспаться и отдохнуть,

Энн наплела! – Она и знать не знала —
что есть работа? В окруженье слуг,
как ягодка в теплице, возрастала,
не утруждая бело-нежных рук.
Она часами отдавалась чтенью;
любила танцы, музыку и пенье;
и одолела множество наук;
владела несколькими языками;
могла скакать, и плавать, и летать;
одним ударом череп разбивать… —
но это всё нельзя прозвать делами!
Всё это – мне печально признавать —
Энн постигала, дабы не скучать.

И Глеба дева также не любила,
ей просто возжелалось поиграть
с сердечком рýсича-полудебила,
заставить ретивое пострадать.
Ей нравилось царицей быть и править,
больное самолюбие забавить,
желаньям похотливым потакать…
Ин дело Глеб, соображает плохо - ть ,
что стал рабом он низменных страстей;
не зная женщин, к Энн залез в постель
и принял за любовь простую похоть.
Уж нам дурных недолго ждать вестей
в наш век космических сверхскоростей …