Елена Асеева - Лан-Эа, властитель небес. Том первый

– Просто этот ваш клиномордый, Этлиль-Ка, тоже хотел сделать из меня чатра, воспитанника, – и днесь воспроизводя его молвь, в точности дополнил, – чатра обладает мощными способностями даятеситя. Понеже мы с ним сможем противопоставить их сообща Ларса-Уту, позднее вступив в сотрудничество с гиалоплазматическими созданиями, воспротивившись политики амирнарха и обобщенно Веж-Аруджана.

Я сместил взгляд с иллюминатора на авитару, стараясь понять, что он об этом думает. Ибо сам я уж и не знаю, по какой причине, никак не хотел становиться воспитанником Этлиль-Ка, предпочитая, все же, встретится с таким нежным, и как мне показалось мягким, в общение Ларса-Уту.

– Чокашь, тында, предатель сей Этлиль-Ка, уж я вам доложу, саиб, – вновь переходя на глухое рокотание гнева, протянул Чё-Линг, и усы его, перестав дрожать, неподвижно замерли. А мгновением погодя белый луч света внезапно пронесся прямо перед иллюминатором нашего летательного аппарата, точно разлиновав и сами розовые лучи Кизик. И в следующий момент наше судно ощутимо вздрогнув, остановило свое движение в направление приближающейся планеты, смотрящейся густо опутанной белыми мохнатыми облаками. Ощутимый толчок и само пространство с расположенной справа Риньяк резко сместилось влево, видимо, аппарат развернуло. И дотоль наблюдаемая черная бархатистость космоса заместилась серо-голубой синевой, точно планета резко качнулась в нашу сторону, теперь набухнув, укрупнившись лишь своим одним боком, сине-бурые пласты которой скрывали все те же густые кучные облака. Еще морг, и, судно, вновь, дернувшись, ощутимо и достаточно быстро понеслось в направление Риньяк.

– Да, похоже, саиб у нас совсем мало времени, – раздумчиво произнес Чё-Линг, и, опершись двумя руками о поручни стула, с легкостью поднялся на ноги, зрительно подперев головой потолок помещения. – Охранные системы Филеи нас все же засекли, – продолжил пояснять он, – наше судно, праямлет, своим внешним видом напоминает метеорит, абы является рекогносцировочным. Поелику отражает от собственной поверхности лучи охранных систем, этак, выдавая себя за небольшой по размеру метеорит, оный не может навредить обобщенно планете. Обаче сами системы постараются скорректировать траекторию его полета, коль она будет нести угрозу. Но в нашем случае праямлет направлен на континент Каламат, омываемый водами Силайского моря, где проживают горнорабочие дорийцы. Единственно охранные системы может смутить направление к граду Верда, ведь там проходят, в сей период времени, ярмарочные месяца. Понеже они могут самую толику подправить полет и тока. – Он говорил не столько даже для меня, сколько сам с собой, неотрывно глядя сквозь иллюминатор, – на Риньяке два континента, Каламат, где живут существа, да человеческие виды, и, Лакия, населенная агисами, на мой взгляд, мало чем отличимых от тех, кто на них трудится. И вовсе не ясно пошто их давеча тарховичи вывели в высокоразвитую расу, весь срок конфликтуют со всеми, плодят всякие заговоры, скрывают всевозможных предателей. Дрянь, а не раса.

Чё-Линг, впрочем, не договорив, смолк, так как наше судно внезапно закрутило по кругу и перед моим наблюдением замелькали не только синие пласты неба в кучных облаках, но и приближающийся бурый пласт, мгновенно надвигающейся планеты. Багряный широкий столп света неожиданно просквозил впереди иллюминатора, оставив после себя легкое дымчатое полотно, которое опутало с наружной стороны прозрачный его материал, пригасив яркость красок даже для моих глаз. И тотчас на помосте, где располагались устройства и оборудования, разноцветные тона сменились на ярко-красный цвет, не только в вытянутых, круглых, квадратных клавишах, но и в приподнятых, вдавленных стеклянных трубках с покачивающейся жидкостью, световых пучках и даже тончайших стрелках, шариках, крупинках света.

– Чокашь, пожалуй, у агисов появилась более совершенная система охраны, абы они нас взяли под контроль, установив как судно, – протянул Чё-Линг и неожиданно гаркнул, точно заговорив на другом языке, так что я от сей неожиданности подпрыгнул в кресле, переведя на него взгляд.

– Упреждая какие-либо действия, сообщаем, что руководство вашим праямлетом, незаконно вошедшим в систему Филеи, посетившим спутник Хияк и направляющимся к планете Риньяк, приняла на себя филеийская охранная система, – послышалась, словно из помоста, очень громкая речь, и в голосе говорившего я услышал легкий металлический отзвук.

– Почему они говорят по перундьаговски? – удивленно спросил я, переводя взгляд на стоящего авитару, ибо мелькание в иллюминаторе за дымчатым, багряным светом не прекращалось, ровно нас продолжали крутить.

– Эт же язык межрасового общения, – откликнулся Чё-Линг и теперь повернул в мою сторону голову, сосредотачивая взгляд своих фасеточных глаз на мне, – кто ж знает язык агисов, кому он нужен. Обаче, саиб, послушайте меня, нам с вами надобно покинуть праямлет. Я одену вам на лицо видамбану, через нее вы сможете дышать, одновременно, сомкнув обзор. И мы с вами спрыгнем.

– Куда спрыгнем? – испуганно спросил я и едва дернул взгляд в направление иллюминатора, где в багряных парах уже значимо проступали какие-то участки планеты, то ли суши, то ли воды. Чё-Линг, впрочем, так и не ответив, торопливо шагнул к моему креслу и слегка наклонившись, подхватив меня подмышки, поставил на ноги. Одна из его рук, внезапно свершила вращательное движение, точно втягивая внутрь пальцы и кисть, и явила прозрачно-бурую воронку. Края, которой также резко дернулись в мою сторону, точнее к лицу, прямо-таки, втянув вглубь себя не только кожу, но и глаза, нос. И тотчас боль от сего движения просквозила, вроде резкого удара воздуха, оный я, пожалуй, и не сумел толком принять, лишь вскрикнул, да лишился чувств.

Густая тьма сейчас сразу сменилась на небольшой цилиндрический предмет с заточенным нижним концом и веревочкой сверху, которая подхлестывая, приводила его во вращение. Сине-фиолетовая поверхность наблюдаемо выплыла из вращения этого предмета и расширилась до нескончаемых пределов, которые я не столько не смог, сколько не успел охватить. А кучные нагромождения буро-зеленых облаков газа сформировали горные кручи, угловатые вершины, длинные струи и полосы, закручиваясь вокруг меня, точнее моего перламутрово-серебристого сознания. Абы я не просто лишился чувств, а вновь отправился в путешествие, даятеситя, как его величали Ларса-Уту и Этлиль-Ка, находя в этом, что-то вельми достойное и уникальное.

Впрочем, в сей раз, несмотря на сильное кручение моего сознания (что также случалось не редко, ибо я не всегда летел, порой падал, как упомянутый на Риньяке Чё-Лингом метеорит), я сразу понял, что направляюсь не в систему коредейвов Паньгу и их центральную планету Невель, а в какое-то иное место. Потому как не увидел я на привычной для меня синей поверхности космоса, две яркие красные массивные звезды, вокруг которых удаленно двигалось не только множество планет, небесных тел, но и поместилась красная с тусклым светом небольшая третья звезда.