Елена Асеева - Лан-Эа, властитель небес. Том первый

– Ты, кто? – спросил я, смыкая свой крик, и с волнением уставился в лицо создания.

– Это я, Чё-Линг, не волнуйтесь, саиб, – торопливо отозвалось создание бархатистостью голоса авитару, приводя меня еще в большую тревогу. – Я просто принял свой настоящий образ, сняв защитный панцирь, – дополнил он, и я в ответ прерывисто выдохнул, успокаиваясь.

– А руки? – вновь задал я вопрос, рассматривая новый образ авитару Ларса-Уту.

– У меня две руки на самом деле, а сие токмо вспомогательные конечности, оными я пользуюсь при необходимости, – пояснил он, и слегка наклонив на сторону голову, блеснул оранжевыми камушками, что полностью укрывали собой кожу на ушных раковинах, формируя ровную полосу. Сами уши у Чё-Линга были оттопырены, и располагались к височной кости головы под прямым углом. Я сместил взгляд с его лица и глянул на синюю дымчатость неба, словно надвигающейся на планету ночи, справа слегка загороженной широкой и длинной веткой, почти белесого цвета, не имеющей листов и лишь покрытой короткими красными шипами.

Авитару протянул в направление моего лица правую руку и шестью короткими пальцами, где присоски заместились мягкими подушечками, да желтыми круглыми ногтями, нежно провел по лбу, щекам и носу. Тем, доставив мне вновь зудящее нытье, будто нос у меня все же сломали, а на коже вскрыли все и сразу мокнущие пятна, пузырьки, узелки и жилки.

– А… больно, – простонав, пояснил я, и опять глубоко вздохнул, а Чё-Линг рывком убрал от моего лица руку. Посему и боль, теперь немного приглушив собственную мощь, лишь оставила жжение в спине на месте раны и нылое, скрученное состояние в конечностях, видимо, перед тем подвергшихся судорогам.

– У вас, саиб, всегда столь болезненно проходит даятеситя? – спросил авитару, и, медленно переместившись с присядок, сел напротив, оставив, впрочем, в наблюдении всего меня. Я в ответ лишь кивнул, подумав, что его вопрос не требует пояснений, ибо он и сам все пронаблюдал.

– Просто я не человек, – все-таки, откликнулся я, желая обсудить то, что слышал, от собеседника Этлиль-Ка. – Перед тем как меня отправили на скит-гору спутника Хияк, я слышал разговор этого Этлиль-Ка и еще кого-то. И тот второй он сказал, что я даже не существо, а по структурной сложности генома, скорей всего, создание. Сказал, что у меня отсутствует ряд органов, костей скелета, мускулатуры, а жировая, соединительная масса в целом имеют особое структуру непонятного ему вещества. И кровь моя наполнена вирионами, – однако я резко прервался, боясь досказать, то, что говорил тот второй дальше. Боясь, что коль об этом узнает Чё-Линг, то бросит меня тут и не отвезет к Ларсу-Уту.

– Да, его ясность, это также предположил, – успокаивающе сказал Чё-Линг и широко улыбнулся, явив желтые, широкие зубы, в центре каждого из которых переливались ярко-белые треугольный камень.– Предположил, саиб, что вы не человек, а нечто уникальное, абы обладаете способностями даятеситя. Да и коль, говорить откровенно, вы совсем не похожи на людской род, лишь общие данные, кои обаче присуще многим видам живых созданий и существ Веж-Аруджана, – добавил он, продолжая сверкать своими зубами и камнями в них, да ушах.

– Он тот второй, посему и не вынул из раны древко, сказал, что побоялся мне навредить, – дополнил я, ибо сейчас вот так возлежа на спине, почти и не ощущал той боли, только жжение.

– Вы уж потерпите, саиб. Днесь стемнеет, и мы войдем в град Верда, – протянул авитару, погасив улыбку и сияние камней в зубах, сведя вместе губы и, кажется, перестав ими шевелить. – А там я уверен за нами вмале прилетят. И то благо, что нас охранные системы перехватили вблизи от Верды, и поколь вы были без чувств, я вас донес до сего места. А тутоньки ужо рукой подать до града, – продолжил он говорить, все также неспешно. – Но мы не станем рисковать, сейчас покамест отсидимся. Касаемо раны, так и добре, что лекари агисов вас не тронули. Уверен, вам сумеют помочь в Научном Ведомстве тарховичей. А там гляди-ка, ежели, его ясность, попросит и сам пречистый гуру осмотрит. Яснее ясного осмотрит, ибо его ясность скорей всего свяжется с Ананта Дэви, абы тот явно в вас заинтересован. А днесь токмо потерпите и все.

Я вновь кивнул, и, упершись ладонями в землю, принялся медленно подниматься, дабы сесть. Чё-Линг моментально подскочил на корточки, и, протянув ко мне руки, подхватив подмышки и спину, придержал, одновременно, помогая сесть и прислониться к широкому стволу дерева позади. И стоило мне усесться, как передо мной открылась очень даже красивая местность.

Мы, очевидно, находились на возвышение, пологим склоном, входившим в широкую долину, по центру которой протекала река с не менее поразительным сине-багряным отсветом воды. Множество плоских коричнево-черных ребристых крыш низких домиков укрывали саму долину, формируя местами, прямо-таки, плотные их сгустки, а порой разделяясь серыми полосами улиц. Синий небосвод местами еще был разлинован розовыми полосами, и потому легкий такого же цвета дымок вроде плыл над поверхностью земли, тут поросшей низкой, мягкой на ощупь, с красноватым отсветом травой создающей сплошной покров. Не высокие деревья с белыми стволами, ровно расчерченных продольными и тут оранжевыми полосами, имели широкую раскидистую крону, где ветви местами покрывали красные, короткие шипы, и мясистые багряные листья, такие длинные и узкие, висящие на значительном промежутке друг от друга, и только на толстых ответвлениях. Деревья густо росли по склону возвышения, спускаясь и в саму долину, впрочем, там, как-то сразу замещаясь домишками. В этом лесу пахло такой сладостью, словно цвело, что-то очень рядом, и негромко перекликались между собой какие-то птицы, выводя, то пронзительное тю… тю, то короткое, обрывистое цво… цво.

От этой ощутимой сладости внутри меня, так-таки, отозвался болью голода желудок, в нем не просто, что-то бурчливо заохало, но и пискляво взвыло.

– Есть хочу, – незамедлительно поддерживая то желание, молвил я, однако все еще ощущая слабость в ногах и руках.

– Потерпите, саиб, совсем чуточку, скоро стемнеет, – также скоро и явственно обеспокоенно сказал Чё-Линг, все поколь придерживая меня под спину. – Мы войдем в град, и я вас сразу накормлю и напою, – он это добавил с таким трепетом в голосе, да, наконец, выпустив мою спину из объятий и сам, сместившись вправо, сел подле, прислонившись к стволу дерева, возвышаясь надо мной своим не малым ростом.

Я приподнял голову, чуть скосил глаза, рассматривая его новый образ, а, после, не скрывая собственной заинтересованности, ибо все время жаждал знаний, спросил:

– А куда ты дел свой защитный панцирь?

Чё-Линг слышимо усмехнулся, и, растянул в широкую улыбку свои полные, коричневые губы, одновременно, качнув мельчайшими желто-прозрачными камушками на коротких прядках усов свисающих с подбородка, неторопливо принялся пояснять: