Елена Асеева - Лан-Эа, властитель небес. Том первый

– Я биоэлектромеханическое создание. Мой геном наполнен не только информацией биологически живого создания, в него вписаны электронные и механические компоненты. Таких, как я в Веж-Аруджане более не существует. Когда-то амирнарх Раджумкар Анга Змидра Тарх, возглавляющий Великое Вече Рас, создал нас таких пятерых и подарил представителям высокоразвитых рас, как авитары. Мои собратья в ходе тех или иных событий, военных действий, стычек погибли. Я же достался в свой срок, абы был создан последним, Ананта Дэви, кой передал меня своему воспитаннику, его ясности, прабхе Ларса-Уту.

Спустившись с возвышения в долину, мы остановились на краю леса, где позади в относительной темноте, или все же в отношении моего зрения черноте, стояли невысокие деревья, сейчас слегка покачивающие на себе длинные, узкие листья и поскрипывающие белыми ветвями, расчерченными оранжевыми полосами. Сгустивший краски, до черного с просинью, небосвод, кажется, наполнялся изнутри красноватыми продольными полосами, вроде его все еще освещала звезда Кизик.

До этого момента наполненный мощной перекличкой лес, внезапно заглушил гомон голосов, шум, скрип и все неизвестные мне звуки, смолкнув.

Чё-Линг весь тот срок, несший меня на руках, днесь спустив, поставил справа от себя. Посему я смог разглядеть весьма скученно поместившиеся поперед нас бурые, деревянные стены домов, и тут, словно сотворенные из плотно сбитых между собой относительно гладких узких досок, смыкающих проход в град Верда.

– Ну, что саиб, вы сможете немного пройти? – спросил авитару и я уловил в его голосе неприкрытую тревогу, однозначно, он за меня беспокоился. Поелику это волнение было не только впервые мною прочувствовано, но и приятно, посему я повернул в его сторону голову, и, улыбнувшись, негромко ответил:

– Само собой, дойду. Я чувствую себя вполне сносно, только в спине жжет, и нос болит. А так все терпимо.

Он едва качнул головой, то ли кивнув, то ли вспять, таким образом, переживая за меня, и придержав меня под локоть левой руки, сошел с места. Потому и я торопливо шагнул вслед него. Мы неспешно миновали неширокую земляную полосу, поросшую той же мягкой, сплошной травой, и, вступив на каменную поверхность мостовой, направились к ближайшему строению. Пройдя как раз между ним и соседним, по сравнительно узкому проходу, где обе стены были собраны из деревянных досок. Да вскоре оказались на широкой улице меж двух порядков зданий, расположенных напротив друг друга. Наполненная приглушенным желто-голубым светом, льющимся из шарообразных приспособлений, висящих на тонких перетяжках (растянутых между соседними строениями) сама улица была вымощена ровным серым камнем. Стоящие двумя порядками постройки смотрелись небольшими, кособокими, а порой и вовсе кривыми, словно наспех собранными из досок. В строениях не наблюдалось окон, лишь низкие и узкие проемы, местами без дверей, лишь занавешенные серыми плотными кусками материи. Жилища теснились тут впритык друг на друга, а порой точно взбирались на крыши соседей. Возле стен зданий, как и в узких выбоинах самой дороги (где покачивалась зеленоватая водица), просматривался битый камень, остатки золы, черепки, древесная труха, шелуха и, словно перемешанные остатки пища.

Несмотря на ночное время, на улице наблюдалось множество всяких существ. Не только таких как Ачи, худых, покрытых серо-розовой шерстью с широкими, тонкими хвостами (впрочем, здесь по большей части одетых в распашные, длинные безрукавки), но и явственно людей. Если и отличимых от моих сородичей, то всего-навсего цветом кожи, коя у них была черной или коричневой с синеватым отливом, да топорщившимися (и вовсе редкостью) с подбородка узкими, длинными и весьма плотными бородками. Яснее ясного одетых не в звериные шкуры, а в легкие, чем-то напоминающие хилаи коредейвов, одежды и даже обутые в прикрепленные к ноге, тонкими веревками, деревянные подошвы. Здесь по дороге, грохотая, катили низкие повозки с сидением в виде валика, сразу на трех маленьких колесах, которые взявшись за оглобли, тянули люди. В повозках сидели по одному или два соплеменников Ачи. Впрочем, сами повозки, или точнее валики наблюдались такими низкими, что казалось люди, тянули за собой сидящих дорийцев, прямо по каменному полотну дороги.

Мы шли по проходу с Чё-Лингом, все время, прижимаясь к правой стороне улицы. Ибо повозки весьма быстро двигались по ее середине, а из-под их колес в разные стороны разлетались брызги вонючей воды. И авитару, неизменно ругаясь, старался выбрать более сухое место, так как я в отличие от него, не был обут и шлепал босыми подошвами стоп по прохладному на ощупь камню. Здесь вообще очень сильно воняло, так что я не только сморщил лицо, но и прикрыл ладонью нос. И хотя желал спросить о многом авитару, как говорится, не решился даже открыть рта. И то, хорошо, что мы шли не долго. Чё-Линг, однако, не редко останавливался, неторопливо оглядывал постройки, потому у меня создалось впечатление, он здесь бывал не часто. Всякий раз притом авитару слегка выпучивал вперед губы и гулко, что-то гыркал, видимо, опять ругаясь. Наконец, он, придержав меня, негромко сказал:

– Пришли. Саиб вы только молчите, прошу вас, – я еще толком не успел кивнуть, как он, развернув меня направо, ввел через проем (и вовсе ни чем не прикрытый) внутрь постройки. Помещение, которого имело округлую форму и опять собранное из досок, слегка лоснилось бело-оранжевыми полосами. Здесь ровными, деревянными были потолок и пол, а внутри стояло штук пять небольших круглых столиков подле которых поместились массивные стулья, только без спинок, на оных сидели люди, и дорийцы, да, что-то ели, пили из деревянной посуды. Низко свисали с потолка тонкие перетяжки, на коих висели колбообразные, небольшие устройства, наполняющие помещение желтым светом. А за массивной полукруглой, стыкующейся со стеной одним своим краем, стойкой стоял человек, с коричнево-синеватой кожей, в сравнение с Чё-Лингом невысокий, и, пожалуй, в росте уступающий даже мне, впрочем, с явно крепкими плечами и мышцастыми руками. Желтоватые, прямые волосы он стянул позади в длинный хвост, а скуластое его лицо с ярко-оранжевыми глазами и сизо-синими губами, сразу все дрогнуло, стоило нам с Чё-Лингом войти в помещение, как и качнулась его длинная, узкая и слегка переливающаяся борода (вроде в истоке и не имеющая волос вовсе). Одетый в красную без рукавов, длинную рубаху, он, очевидно, обслуживал стоящих возле стойки двух дорийцев, наливая из широкой деревянной узкогорлой бутыли им в округлые мисы, какое-то питье.

Впрочем, он сразу кивнул авитару и тотчас повел голову вправо, словно указывая на закрытую дверь, находящуюся в стене возле стойки. Посему Чё-Линг, едва сдержавший на входе собственную поступь, а с тем и мою, широким шагом направился к ней и на ходу сказал на языке дорийцев: