Сергей Куприянов - Когда человек не дышит

Как выбраться назад? Нет, это вперёд называется, вперёд лет на сто. Кто и за что закинул его в прошлое? Он жив? Пульс примерно в норме, температура – сейчас тоже. Лиза. Лиза тоже вполне живая, он никогда её раньше не видел, чтоб ей быть плодом его фантазии, мечтаний или галлюцинацией. Она настоящая, тёплая, нет, это не бред, она переживает за него. И рубаха… ну обряд с этой рубахой, наверняка, был для Лизы какой-то жертвой, а он вчера не только не оценил этого, но и, скорее всего, обидел Лизу своей реакцией. Пенёк. Ведь знал, что рубаха – это оберег, не вчера родился да и почувствовать мог. Ну валенок, ничего не скажешь… А бабка? Бабка должна что-то знать, неспроста она ночью кикимор к нему отправила… Так или почти так думал Серёгин, думал и шагал позади волокуш, бережно придерживая сумочку с фотоаппаратом на груди. С утра была обильная роса, и, по приметам Лизы, дождя не должно было быть.

Дождя, действительно, не было, но и солнечным день нельзя было назвать. Лёгкий ветерок трепал верхушки уже почти голых деревьев, но они безропотно продолжали обнажаться, стыдливо трясясь на этом бессовестном ветру, но продолжая терять, воспринимая это как должное, как неотвратимую жестокую безысходность, свои бесценные листья. Несмотря на свои думы, Серёгин не смог удержаться от нескольких кадров. Не смог его оставить равнодушным кружащийся красно-жёлтый водоворот на фоне тёмно-синих, почти чёрных, будто грозовых туч, сквозь которые, однако, пробивались как что-то острое, опасное, словно в руках неумелого хирурга-практиканта, лучи солнца.

Но шагалось на удивление легко: с одним привалом и перекусом – была отварная рыба и жареная бобрятина – Арсений принёс. По его мнению, Лизе должно было понравиться – его хитрющие глаза стрельнули в её сторону – но есть эту бобрятину должен был почему-то только Сергей, да и Лизе говорить, что это за мясо, было совсем необязательно. Вот так, с одним перекусом, они прошагали, наверное, десятка два километров. Его мысли прервало ржание лошади. «И-гы-гы-гы» – отозвалась Культурка и замотала головой, чуть не вырвав повод из рук Лизы. От неожиданности сердце у Серёги замерло, и, наверное, даже пропустило один удар. Он осознал, что первое «и-го-го» принадлежало не Культурке. В то же мгновение приветственное ржание другой лошади повторилось.

На дороге, которую им надо было пересечь, а, может, и двигаться по ней – приближались они к ней по касательной – шла лошадь, запряжённая в небольшую одноосную телегу. Нет, она сначала шла, а теперь, когда до места их предполагаемой встречи осталось метров пятьдесят-семьдесят, повинуясь натянутым вожжам, остановилась. На телеге сидели двое. Один из сидевших соскочил, неторопливо обошёл вокруг своей лошади и, словно в этом была какая-то необходимость, начал что-то поправлять в её сбруе. Понимая, что его необычно синяя торба обязательно привлечёт ненужное внимание, Серёгин обошёл волокуши, чтобы скрыться с глаз нежеланных наблюдателей. Под полу шинели? Нет, неловко как-то топорщится. Сумочку он сунул между мешками, а сверху кинул шинель, оставшись в одной рубахе. А Лиза меж тем ничуть не колеблясь, не сбавляя шагу, смело шла впереди.

– Здорово живёшь, дядя Коля.

– Здорово, Лизавета, здорово.

Сергей выпрямился и только сейчас узнал Николая, того, первого из людей, кого встретил здесь. В три-четыре широких шага он обогнал Культурку, догнал Лизу и тоже поприветствовал Николая.

– Здравствуй, здравствуй, Сергей Серёгин, а я смотрю, как будто шинелька знакомая шагает. Присмотрелся, а он уже и шинельку скинул. Неужто жарко стало? – оглядывая его с ног до головы, как будто с какой-то язвинкой проговорил Николай. – Или обновой решил похвастать, а?

Серёгин быстро глянул на Лизу – её взгляд ничего не выражал, даже казался каким-то равнодушным.

– Я сумочку снял, снял и спрятал, шинелью укрыл, там, на волокушах. А то заметная сильно торба-то моя, – а увидев понимающий взгляд, добавил: – Я не признал вас сразу-то, не ожидал, что так быстро встретимся…

– Молодец, что приоделся, вон, хоть на человека стал похож.

В Лизиных глазах блеснул интерес:

– А вы, дядя Коля, к нам собрались, да?

– Да, вон, тётке Шуре чёрт привиделся, перепугалась, хочет о чём-то с бабушкой твоей поговорить.

Лиза хмыкнула, взяла Культурку под уздцы и пошла по дороге. Сергей с Николаем двинули следом. Николай словно забыл про свою кобылу и её пассажирку, но, заметив Серёгино беспокойство, прокомментировал:

– Всю свою лошадиную жисть в обозах проходила, ей сейчас работа более чем понятна. Пойдём-пойдём, никуда она не денется.

И действительно, не успели они сделать и пары шагов, старая Серёгина знакомая, лошадь с грустными глазами, словно повинуясь невидимому кучеру, послушно тронулась за ними. Серёгин оглянулся на старуху, сидевшую на телеге:

– Я слышал, что женщина эта чёрта видела… прямо настоящего, – полушёпотом начал он.

Николай, как всегда, был совершенно спокоен:

– Ну, настоящего иль нет – не знаю, но, я понял, с рогами и копытами, – в уголках его глаз пряталась ироничная усмешка: – Она мне все уши за эту поездку прожужжала. Хошь послушать?

Серёгин закивал так, что его полуотвисшая челюсть пару раз повторила его кивки, сопровождая это лязгом зубов. Николай шагнул на обочину, пропустив вперёд кобылу – та послушно прибавила ходу. Сергей, поняв суть манёвра, тоже отошёл в сторону. Шли они теперь позади телеги, старуха, сидевшая в ней, принялась без утайки, нисколько не стесняясь, разглядывать Сергея. С точки зрения фотографа, интереса как модель старуха не вызвала. Заметил Серёгин лишь одну деталь – на ней было два платка. Верхний тёмно-серый, нет, скорее, грязно-серый, был довольно несвеж, потёрт, засален, его концы неаккуратно растрепавшись, виднелись в самых, казалось, неожиданных местах. Под подбородком, на плечах, подмышками, прямо на голове, и даже под её грудью, пропущенные из-за спины, кончики, сближаясь с себе подобными, оканчивались маленьким, обрыскавшимся, грязно-серым узелком. Но по овалу её лица, словно подворотничок старослужащего, тоненькой белой каёмочкой высовывался чистенький, скорее всего, даже накрахмаленный, платочек. Её глаза неторопливо, методично ощупывали Серёгу, но позволено ей делать это было недолго. Вопрос Николая сначала переключил её как бы на другой канал, а затем и вовсе вывел из действительности.

– Тёть Шура, про чёрта расскажите, вот, молодой человек не знает ещё, – почти прокричал Николай, как бы наклонившись над старухой. – Ну, слушай, Сергей Серёгин, – подмигнул ему и быстрым шагом стал помаленьку догонять Лизу.

– В Ялани сватья у меня живёт. Погостила я у неё чуток, но пора и честь знать, домой, значит, я собралась, – неожиданно громким голосом начала тётя Шура.