Илья Тамигин - Последняя надежда Императора. Историко-приключенческий роман. Издание 2-е

– Я невинная девица, ещё не знавшая мужчины, поэтому не называй меня женщиной! – сухо напомнила Люсиль, хотя эпитет «прекрасная» заставил её слегка зардеться – Садись же и внемли! Я поведаю тебе Истину!

Падишах отпустил её и вольготно откинулся на подушки. Похоть в его взоре сменилась интересом к предстоящему рассказу.

Оставшись почти нагой – на ней остались только шляпка, нижние юбки, расшнурованный корсет, сорочка и чулки, девушка села на ковер и решительно закуталась в шелковое одеяло. Рассказ предстоял длинный, и от него зависело, сохранит она свою девичью честь, или нет.

– Знай, о Гасан Абдул Абдурахман Муамар Керим Саид Омар ибн Мухаммед, что история эта, если выткать её буквами, едва различимыми человеческим глазом, займет ковер, способный накрыть пол в этой зале! – воздев руки начала Люсиль…»

Графиня разрезала очередную пару страниц ножичком из слоновой кости и вздохнула. Всё было так интересно, и ведь одежды уже начал не как-нибудь, а сладострастно, совлекать, так нет! Заинтересовался, понимаешь, историей христианства! Пролистнув ещё несколько страниц, она поняла, что Люсиль добросовестно пересказывает этому… как его… Гасану Кериму ибн… О, как тяжко-то! … Мухаммеду, г-м, все четыре евангелия. А также и деяния апостолов… Несмотря на вспыхнувшую в ней сладкую греховную страсть, ага! Разочарованно надув губы, заглянула в конец книги: так и есть: падишах раскаялся и отпустил на свободу всех христианских пленников, сам принял христианство и подданных крестил, загнав в реку, распустил гарем и женился на Люсиль законным браком, обвенчавшись с ней в мечети, на которую янычары срочно водрузили крест… Фи, какая скука! Швырнула с досады дурацкий роман на пол. Но воображение уже разыгралось, дорисовывая совсем другие сцены между падишахом и Люсиль… Нет, Натали не была испорченной развратницей. Просто – здоровая женщина, несколько, г-м, неудовлетворенная в сексуальном смысле. Муж, конечно, хорошо… Но мало! Тем более, что бравый полковник пахал пашенку не чаще трех раз в неделю, и без особой выдумки. Хотелось чего-нибудь эдакого, остренького, пряного… И побольше! И – почаще! Насчет побольше… Вот у месье Карсака (не соврали бабы!) – даже больше, чем у эфиопа Герасима! Летом подсмотрела, когда он в пруду купался, г-м… А насчет остренького и пряного… В пансионе, четыре года назад, за большие деньги – все, что удалось скопить за целый год, восемьдесят целковых, Нино Цулукидзе, грузинская княжна, дала на ночь абсолютно запретную старинную книгу на индийском языке, но с картинками – Камасутру! Открыв первую страницу, чуть сознание не потеряла. От восторга. Целую ночь не спала, срисовывая в тайный дневник позы откровенно совокупляющихся мужчин и женщин, иногда такие причудливые, что не сразу сообразишь, как и исполнять-то такое! Дневник потом носила под корсетом, благо маленькая книжица, расставаясь с ней только в бане. Не дай Бог, нашла бы классная дама, мадемуазель Уварова! Нино, кстати, вскоре выперли из пансиона со скандалом – книгу, все-таки, нашли при одном из обысков. Нашла, куда прятать, дурища – в подушку!

М-да… Искала потом Камасутру долго. Книготорговцам любые деньги сулила. И в Петербурге, и в Москве, и в Калуге. Не лично, конечно – Боже упаси! Через доверенных лиц. Нету!

Со времени выхода замуж удалось пока реализовать только три позы, которые попроще. Оставалось ещё девяносто восемь. А как их реализовать? Муж – сексуальный консерватор, ему лишь бы кончить, а на жену наплевать, что она там испытывает, удовольствие или наоборот… На эти-то три позы уговаривать пришлось… Вот месье Карсак… Француз, тонкое обращение с дамой понимает, сразу видно! Как он руку-то целует, аж мурашки по всему телу, и ноги подгибаются… Но бесполезно и мечтать. Он на роман и соответствующие отношения не пойдет: риск большой. Граф, если узнает, в порошок сотрет и свиньям скормит. Побоится француз, тем более, что в имении девок красивых прорва… Девки… Деревенские… Погодите, погодите… Да! Точно! В голове Натали забрезжил план. Нет, она не будет флиртовать с Антуаном, подвергая его и себя риску, но обделает все так, что он ни о чем не догадается. И никто не догадается! Как говорится, голь на выдумку хитра! Весело вскочив с кушетки, графиня принялась приводить свой план в действие.

На ужин приехал сосед с семейством – князь Илларион Ипполитович Обнинский. Семейство было невелико: жена, три дочери на выданье и сын-наследник, восьми лет. Князь был ровесником хозяина: высок, статен, хорош собой. Одно слово – гвардеец. Княгиня, дама красивая и дородная, была блондинка.

– Вы нас не ждали, а мы приперлись! Хотели пораньше, понимаешь, да разве с моими бабами быстро соберешься! Как воры на ярмарку: то одно забудут, то другое, – извинялся князь, пожимая руку хозяину, пока семейство выгружалось у крыльца.

Дворня была срочно мобилизована: часть была отправлена на кухню, часть – устраивать спальни для гостей. В большой столовой зажгли парадную люстру в двести свечей. На кухне Ефросинья переводила дух, вытирая полотенцем вспотевшее лицо: объем работ был куда больше обычного, но справились, слава Богу!

Граф, надуваясь от гордости, представил Антуана:

– Вот, господа, мой гость, лейтенант драгун Наполеона Буонапарта! Отстал от армии, замерзал уже совсем, но был пленен моими разведчиками!

Князь завистливо засопел. Он о французском пленнике тоже мечтал, но не сподобился поймать ни одного, даже рядового, а тут, вообще, офицер!

Поцеловав (со щекотанием усами!) ручки княгине и княжнам, что привело их в совершенный восторг, Антуан пожал руку Обнинскому и княжичу Пете, смотревшему на него круглыми восхищенными глазами. Потом мужчины задействовали Никифора. Антуан выпил понравившийся ему калиновый аперитив. Завязался разговор. Княгиня, томно обмахиваясь веером из страусиных перьев, задала редкостный по оригинальности вопрос:

– Как Вам, сударь, нравится Россия?

– О, мадам, если учесть, что попал я в Вашу страну не по своей воле, то впечатления скорее очень сильные!

Все рассмеялись, оценив остроумие француза.

– Честно говоря – страна чудес! Куда там мифической стране Великого Хана! – продолжал он, – Нигде я не встречал таких благородных рыцарей, как русские солдаты, нигде не сталкивался с гостеприимством, равным русскому!

Александр Романович приосанился.

– Завтра поедем с господином лейтенантом в комендатуру, вставать на учет! Будет у меня гостить официально! – сообщил он громко, чтобы у князя не осталось сомнений.

Илларион Ипполитович, подумав, решил зайти с главных козырей и спросил Антуана:

– Любите ли Вы театр, месье Карсак?

– О, да! Обожаю!

– Часто ли посещали театры в Париже? – гнул свое Обнинский.