Станислав Вторушин - Еще один день

Краснов, не отреагировав на шутку, уселся напротив, обвел зал рукой:

– Это все казенное тебе по штату положено, а вот настоящую обстановку – за свои деньги. Если жене что-то потребуется, может заказать через ОРС. Соломончик достанет. Для начальника нефтеразведочной экспедиции особых проблем нет ни в чем.

– По обычаю прежде, чем войти в дом, хозяева сначала пускают в него кошку, – сказал Остудин. – Потом распечатывают бутылку и с рюмкой встречают гостей у порога. Я не предполагал, что в первый же день получу ключи от собственной квартиры.

Сказал и простодушно посмотрел на Краснова, пытаясь определить его реакцию. И уж никак не думал, что Краснов отзовется немедленно и горячо:

– Мы традиции соблюдаем свято. – Он озорно сверкнул глазами и устремил взгляд в сторону кухни. – Кошку заведешь сам, а остальное здесь имеется.

Остудин понял, что секретарь парткома все предусмотрел и к непротокольной беседе с новым начальником экспедиции подготовился основательно. Краснов встал, вышел на кухню. Несколько минут там позвякивала посуда, потом раздался характерный звон. «Чему-то конец пришел», – подумал Остудин. Вскоре появился Краснов. В руках – поднос, через плечо перекинуто полотенце.

– Что ты там грохнул? – поинтересовался Остудин.

– Стакан выскользнул. Посуда бьется всегда к счастью.

Краснов накрыл стол в считаные секунды. На скатерти появились яства. Прежде всего – бутылка армянского «Двина», блюдце с черной икрой, тонкие прозрачные ломтики осетрового, видимо, балыка, копченая грудинка, поллитровая банка маринованных боровичков.

Остудин молча наблюдал за его действиями. Пытался отгадать, для кого старался Краснов: для него или, может быть, секретарю парткома самому захотелось выпить. Удивился, лишь когда тот положил на краешек стола тонкую стопку не то книжонок, не то брошюр.

– А это еще зачем? – кивнул Остудин на стопку.

– Чтобы не забыть. Когда шофер привозил сюда это, – Краснов показал глазами на закуску, – оставил для меня книжки. Из райкома передали.

Краснов нагнулся над столом, протянул руку за бутылкой «Двина», налил. Поднял свою рюмку за тонкую ножку и сказал:

– За тебя, Роман Иванович. Хочу, чтобы ты осел здесь всерьез и надолго. И не только я хочу. Чем стабильнее руководство, тем лучше коллективу.

Остудин задержал свою рюмку в руке, не зная, что ответить. Выходило, что в него здесь не очень верили. Во всяком случае, считались с тем, что новый начальник может и не задержаться. Он посмотрел на Краснова, ожидая, что тот закончит свою мысль. Но секретарь парткома опрокинул рюмку в рот и потянулся за закуской. Остудин выпил вслед за ним и подумал, что по-другому отнестись к нему не могли. Свое право на руководство надо доказывать делами.

– У меня все время не выходит из головы одна мысль. – Остудин специально не смотрел в глаза Краснову. – Судя по всему, Барсов был отличным специалистом. Почему он все-таки уехал? Еланцев что-то недоговорил…

– Мир не делится на черное и белое, – уклончиво ответил Краснов и снова протянул руку к «Двину». – Кроме производственных, есть еще общественные отношения. С этим тоже надо считаться.

Краснов опять налил, они выпили еще по рюмке.

– Что ты подразумеваешь под общественными отношениями? – спросил Остудин.

– Взаимоотношения с партийной властью. Нет, не со мной, – словно предупреждая дополнительный вопрос, ответил Краснов. – Я ее самое нижнее звено. Для коллектива важно, как относятся к руководителю и обком, и райком. Кроме того, надо уметь общаться с журналистами. Чем они ближе к тебе, тем меньше критикуют. У нас ведь есть и неприкасаемые.

Краснов посмотрел на стопку книжек. Остудин протянул к ним руку, взял верхнюю: Л. И. Брежнев «Малая земля». Поднял на Краснова недоумевающий взгляд. Тот ответил вопросом:

– Читал?

Остудин едва удержался, чтобы не ответить: «А куда бы я девался?», но с ответом задержался, взял и полистал другой труд Леонида Ильича Брежнева – «Возрождение». И, только полистав, сказал как раз то, что должен был сказать:

– Еще два месяца назад. А у вас они только появились?

– Неделю назад завезли, – сказал Краснов и, кашлянув в кулак, серьезно добавил: – Тут тебе и война, тут и восстановление народного хозяйства. И отношение ко всему личное. Все показано через жизнь одного человека.

– Ты сам-то эти книги читал? – спросил Остудин.

– «Малую землю» прочитал, а «Возрождение» еще не успел.

Но, судя по тому, как стыдливо опустил глаза Краснов, Остудин понял: ни одну из этих книжек секретарь парткома не держал в руках. «Тогда почему не сказать об этом прямо? – подумал он. – Зачем это фарисейство?»

Они снова подняли рюмки, выпили. Закусывали от души. Долго закусывали. Чувствовалось, что ни одному не хочется возвращаться к обязательному, совсем не застольному разговору. Но возвращаться было надо. Первым нарушил молчание Краснов:

– Эти книги прислали для изучения. И наверняка ответственным за это назначат руководителей предприятий.

– Слушай, Юрий Павлович, будь другом, не привлекай меня к этой кампании, – неожиданно взмолился Остудин. – Неужели не понимаешь: я, по сути дела, еще не принял экспедицию, надо знакомиться с делами, а ты меня сразу в такую упряжку…

Краснов понимал, что дело не только в занятости нового начальника экспедиции. Книга читается тогда, когда к ней есть внутренний интерес. Нельзя заставить человека полюбить книгу с помощью директивы. Остудин пытается открутиться, потому что не хочет заниматься тем, к чему не лежит душа. Но секретарь парткома был настойчив по чисто личному мотиву. Если руководителем будет не Остудин, то им придется быть ему, Краснову. А это значит, самому промусолить сотни страниц декларативного пустозвонства, которое ни к чему не приложимо. Все это он держал в уме, вслух же ответил, лишая Остудина возможности возражать:

– Дело это практически решенное, поверь мне. Таково мнение руководства района.

Он развел руками, показывая, что никто уже не в состоянии изменить это решение. Пить и есть сразу расхотелось, но Остудин понимал, что это ни в коем случае нельзя показать Краснову. Он выдержал ужин до конца.

Когда бутылка была допита и Краснов попытался достать другую, Остудин остановил его.

– Ты извини, Юрий Павлович, устал я что-то, – сказал он. – Сам понимаешь, такая дорога, столько впечатлений, и все это в один день…

Краснов все понял. Докурив сигарету, он оделся и попрощался с новым хозяином квартиры. Остудин проводил его до дверей.

Светлана вела себя на буровой так, словно это был ее родной дом. Выбравшись из вертолета, она направилась не по расчищенной бульдозером дороге, а по протоптанной в глубоком снегу узкой тропинке к ближайшему балку. Татьяна молча последовала за ней. Заглядевшись на огромный раскидистый кедр, она оступилась с тропинки и тут же зачерпнула валенком снег. Он попал за голяшку, и нога сразу почувствовала это.