Михаил Вербицкий - Тропа тунеядцев. Из жизни контрразведчиков. Книга первая. В августе тридцать четвертого. Часть вторая. Блокада

– Я велел, санитаров привезти, санитарок, на худой конец!

– Я, так и подумал… Бабы, да эти… Мордатые! Вылитые санитары. Уже, когда отъехал, так разобрался…. Поворачивать, поздно было!

– Ну, я, тебе, этих «санитаров», еще припомню! – Зло, сказал председатель. – Езжай, за мной!

– Куда?

– В правление!

По дороге, он прикидывал в уме, различные варианты, избавления, от навязанного колхозу контингента, но придумать, ничего, не смог.

– Объедят, все уши! – Стонал он, глядя на дорогу и не замечая выбоин. – Господи, придется, кормить, эту ораву, иначе разнесут, пансионат, по бревнышку! Эти, если, начнут, рыться, в поисках, пропитания – фундамент, сковырнут! Плюс, ко всему – придется нанимать, людей, со стороны…. Этим нанятым придется платить и кормить, тоже, придется….

Приехав, в правление, Бабий, ворвался в бухгалтерию, где в одиночестве, коротала, денек главбух Ирина Витольдовна Цуркан-Чало.

– Так, Ирина Витольдовна, у вас, как все готово, к приему, городских? – Грозно, спросил, он, с порога.

– Держите, себя, в руках! – Высокомерно, сказала Ирина Витольдовна. – Не надо, на меня, кричать!

Бабий, понял, что допустил, промашку, и моментально, остыл.

Ирина Витольдовна, мало, того, что была прекрасным специалистом, но вдобавок, ко всему, считалась, первой красавицей на селе.

Да, что, там – на селе! Во всем районе, а может, даже, во всей области, не было, такого привлекательного бухгалтера, как Ирина Витольдовна Цуркан-Чало!

– Извините, Ирина Витольдовна, я – не в себе!

– Что случилось?

Бабий, подробно, обрисовал, ситуацию.

– Что собираетесь делать? – Выслушав, его, спросила главбух.

– Кормить, их придется, никуда, не денешься. – Вздохнул Бабий. – Иначе, раскатают, пансионат, по бревнышку… Постели, им везти, тоже, придется. Делать, нечего. Подождем денька три. Я посоветуюсь, в «районе», что можно сделать…

– Ну и замечательно. – Сказала Ирина Витольдовна. – Белье и продукты, значит, я выписываю.

После, обеда, загрузив, автобус всем необходимым, Бабий загрузился сам и велел Зайцу, ехать, в пансионат.

Всю дорогу, он трагически, молчал.

Водитель, чувствуя, за собой, долю, вины, тоже был молчалив.

Прибыв, на место и выходя из автобуса, Бабий, неожиданно, запнулся. Ощущение было, такое, словно, он, что-то, вспомнил и, сразу, забыл.

Спустившись, на землю, он сообразил, что это было не воспоминание, а просто, перед глазами, на секунду мелькнуло, странное видение.

Бабий вернулся в автобус, и снова, стал медленно спускаться по ступенькам, на этот раз, зорко присматриваясь, к окружающей действительности.

Спустившись на одну ступеньку, он, замер, вытянув шею, взглянул, куда-то в даль, потом сошел вниз и быстро, пошел прочь, со двора.

Заяц наблюдавший, за манипуляциями начальства, со своего, водительского места, вылез из кабины и пошел следом.

– Непонятно, что, у него, на уме. – Думал он, по дороге. – Может, сбрендил, из-за меня. Теперь идет к единомышленникам. Хочет влиться, в родственный коллектив.

Выйдя, со двора, Заяц увидел, председателя. Тот стоял, на краю ямсового поля. Легкий ветерок, трепал, его волосы.

– Заяц, ты, это, видишь? – С благоговением, в голосе, спросил Бабий.

– Вижу! – Тихо ответил Заяц, глядя, на две аккуратные, идеально, правильные колеи, уходящие, к темнеющему горизонту.

Вдали, там, где ямс сходился с кукурузой, просматривалась, группа людей и смутные очертания, разметочной, тележки.

– Так! – Расправил, плечи, председатель. – Пошли, выгружаться! Люди вернуться усталые, а постели не готовы!

На подходе к зданию пансионата, он увидел груду, хлама, вынесенного, наружу.

Велев, водителю, повременить, с выгрузкой, Бабий поспешил, внутрь.

Оказавшись, в холле, он, внутренние, ахнул.

Помещение было залито, ярким, светом. Сорванные шторы и гардины, валялись, в углу. Окна были распахнуты, настежь.

Фаина Геннадьевна и вторая приезжая, похожая, на недавно амнистированную, стоя, на подоконниках, мыли стекла.

– Что, здесь – у вас? – Робко, спросил Бабий.

– Это, что, здесь – у вас?! – Отозвалась Фаина Геннадьевна. – До, чего вы дожились! Это же – Федорино горе, а не помещение! Как, тут, жить можно!

Она, разразилась длинной проповедью, о пользе чистоты и правилах гигиены.

Бабий, покорно выслушал, отповедь, прерванную, появлением Маргариты, с двумя ведрами воды, в руках.

– Фаина Геннадьевна, я чистенькой водички, принесла. – Заискивающе, сказала Маргарита.

– Хорошо. Эту воду оставь. Грязную, иди – вылей. Только, у крыльца, не выливать! Отнеси подальше, к забору!

Фаина Геннадьевна, стала слезать, с подоконника.

Бабий рванулся, к ней, чтобы, вовремя, подать руку.

– Значит, так! – Грозно, сказала Фаина Геннадьевна. – У половины продуктов, срок годности или кончился или подходит, к концу! Электрочайник, только, один…

– Погодите, минутку! – Театрально, взмахнул, руками, председатель и достал блокнот. – Говорите, что, вам, требуется. Все, что будет, в моих силах – сделаю!

Когда Сашка вылез, из погреба, на свет, божий, была вторая половина дня. Потянувшись, он прошелся по двору, разминая, атрофировавшиеся, за пять дней добровольного, заточения, члены.

– Сашка, это – ты, тут ходишь?

– А, кто – еще?

– Погреться вылез? Или – как?

– Пойду, тетя Валя.

– Пойдешь? Смотри – сам. Тебе виднее. – Сказала Валентина Семеновна, хозяйка дома, в Погорельцах.

– Да, можно идти. Чувствую – трезвый, как стеклышко.

– Перекусишь, на дорожку?

– Лучше, налегке, пойду

– Тебе виднее.

Сашка Меченый, он, же – Молочаевский Гоблин, слазил в погреб, вытащил вилку компьютера, из розетки, погасил свет и, взяв рюкзак, снова выбрался во двор.

– Ну, до свиданья, тетя Валя!

– До свидания, «племянничек»! Не забывай – звони!

– Как, что будет – позвоню. Грибы будешь брать?

– Ты, пока, ягоду давай. С грибами, потом, разберемся.

Гоблин, махнув, рукой, закинул рюкзак на плечи, и пошел, со двора.

Проходя, через деревню, он, молча, помахивал рукой, отвечая на редкие приветствия. Народу, в страду, в Погорельцах, было мало.

Выйдя на дорогу, ведущую к Молочаевке, он поправил рюкзак, и неспешно пошел вперед, туда, где темный, клин леса, разрезая колхозные поля, ближе всего, подступал, к дороге.

Пройдя, с полкилометра, Гоблин увидел впереди, идущую встречным курсом, странную процессию. Издали, она напоминала, известную, картину «Бурлаки на волге».

Метров за сто, он опознал идущих, вернее, тянущих – партизаны!

Впрягшись, в передок телеги, четыре брата шли, шумно гомоня, видимо обсуждая, какое-то, спорное дело. На время, они примолкли, потом, узнав Гоблина, снова, приступили к обсуждению.

Когда, они сошлись, дискуссия, была приостановлена.