Юрий Черкасов - Эльф в кармане

«Машина времени забросила проверяющего из советских времен. Даже кушетка признала своего!» – нехорошо развеселился Игорь и кашлянул.

– Ну-с, приступим! – посетитель, словно дождавшись сигнала, поднял на него бесцветные глаза и хлопнул ладонью по папке.

– Э-э… к чему приступим?

– Вы же Кравец, Игорь Леонидович?

– Да-а…

– Не беспокойтесь, допроса не будет – просто беседа для протокола. У вас же алиби! – веско произнес мужчина.

«Ч-черт! Это ж следователь! – Игорь бросил взгляд на часы на стене, ругнулся, вспомнив, что они стоят, и удивился, отчего на них посмотрел. – А какая мне разница который час? Время – это отрезок бытия, в котором Варька борется за жизнь. И все».

Усевшись на соседнюю кушетку, Игорь сцепил руки и принялся разглядывать следователя. Его, как ни странно, устраивало быстрое закрытие дела, ведь при более глубоком копании наверняка всплывет, что алиби у него нет. Удовлетворил и облик следователя – обычный клерк, циник и неудачник, подвизающийся на бумажной работе. Не орел, не голодный гончий опер.

«Хотя физиономист из меня никакой, – с опаской подумал он, – поэтому надо бы проследить за словами, чтобы лишнего не наболтать! Про то, что я из командировки вернулся не сегодня, например».

– А вас как звать-величать? – поинтересовался Игорь.

– Авангард Иванович… мы, – запнувшись, поморгал белесыми ресницами следователь.

«Да-а, – подумал Игорь, – у твоего батяни амбиции были ого-го! Я тебя сделаю…»

Последние слова он мысленно повторил сначала с вопросительной, а потом восклицательной интонацией и, подумав, остановился на последней.

Авангард Иванович переплел тощие ноги, пристроил папку на коленке, выудил из кармана куртки ручку с обгрызенным колпачком и принялся что-то писать. Игорь заглянул: «Ну да, протокол».

– Год рождения?

Он назвал. Следователь черканул несколько каракулей.

– Место рождения?

Игорь старательно продиктовал и зачем-то добавил:

– Местный я.

Авангард Иванович поморщился и нудно пробубнил, что подобная отсебятина в протокол не вносится, почесал кончик носа и рассказал, как однажды пришлось переписывать целых семь страниц из-за того, что подследственный назвал неправильное отчество бабушки.

«Блин, ты надеешься, что я утону в слезах жалости?» – возмущенно подумал Игорь.

Впрочем, он быстро, с ноткой злорадства, утешился, обратив внимание на ножки кушетки, на которой восседал следователь. Они медленно и неуклонно разъезжались.

Как Игорь не старался, но полностью сосредоточиться на ответах не получалось. Отделение хирургии жило своей жизнью – двери поминутно распахивались, впуская и выпуская людей. Игорь сжимался, вскидывал голову, ловил взглядом выражения лиц, ушами – обрывки разговоров, мурашками по телу и секундными головокружениями – звуки, доносящиеся из отделения. По телу, постоянно меняя географию, волнами проносилась непроизвольная нервная дрожь.

– Где учитесь?

Он продиктовал аббревиатуру и факультет института.

– Химиком будете, – удовлетворенно произнес Авангард Иванович, благосклонно покивав. – Это хорошо.

Игорь безразлично пожал плечами.

– Курс?

– Четвертый.

– Не выпускной, – глубокомысленно отметил следователь.

«Это точно. Закончить его не получится», – отрешенно подумал Игорь, проводив безнадежным взглядом напряженную спину одного из врачей.

– Когда и как познакомились с… – следователь запнулся, почесал нос и виновато закончил: – потерпевшей?

Игорь с изумлением уставился на следователя.

«Как я раньше не догадался! Дурью маялся и ломал тут имущество, блин! Нужно было нырнуть в воспоминания! В безопасный и сладостный карман памяти. Есть же что вспомнить! Тем более что последние вопросы Авангарда были напрямую связаны. Если бы я не учился на химика, если бы не пошел в тот день в парк, если бы…»

– Когда и как познакомился, говорите? – улыбнулся он и плавно погрузился в воспоминания.

«Если бы не пошел к бабушкам…»

– А что сейчас слушаешь? – поинтересовалась Ирина Андреевна, затянувшись папироской.

– Да все шведский слиз-метал продолжаю, бабуля, – не стал скрывать Игорь.

– Молодец! – похвалила та. – Глэм-то потихоньку возрождается. Вот, помню, в девяносто первом…

– Ну, началось!.. – прервала провал в воспоминания, грозивший, как и бывало обычно, нешуточным многословием, ее подруга и компаньонка Зинаида Никифоровна – вторая бабуля. Так он, не мудрствуя, называл обеих, хотя, казалось бы, по крови ближе Ирина Андреевна. Во-первых, сложилось это исторически, а во-вторых, просто было за что.

– В чем дело?! – возмутилась первая.

– Если собираешься грузить молодое поколение рассказом о посещении дерьмового по подбору исполнителей и песен фестиваля «Монстры рока» в Тушино, то учти – меня там не было. А значит, можешь и приврать, – со значением произнесла компаньонка. – Ты не находишь, что мальчик растет и заслуживает самых лучших и качественных наших воспоминаний, а?

Ирина Андреевна передала тлеющую папироску подруге и благосклонно кивнула.

«Только не о Вудстоке!» – ужаснулся Игорь. О-о, то была потрясающая история, как две подружки из славного города Иваново, с высоты девятнадцати лет наплевав на легкую промышленность, очутились в Ленинграде и охмурили боцмана судна, отправлявшегося за границу. В рейсе они научились пить, курить, материться, потеряли девственность на всех уровнях и… очутились в Нью-Йорке, откуда уже рукой было подать до городка Бетел.

Три дня фестиваля перевернули их до этого, чего греха таить, весьма скудный внутренний мир. Подружки влюбились в рок, проехали Америку автостопом туда и обратно, досконально выучили английский, стали убежденными хиппи и навсегда привязались к однолетнему двудомному растению, запрещенному во многих странах. Потом были два старпома, дикая, не только из-за штормов, качка и Лондон. Дальше еще кто-то на бричке, под бричкой, на капоте авто, верхом и на одномоторном самолете… Короче, почти вся Европа, не исключая тайных троп Карпатских гор в обществе милых пастухов. В общем, после трехлетнего отсутствия подружки-путешественницы вернулись домой.

Молох системы, перемалывающей в то время и за меньшую провинность, девушек не тронул, но дальше их пути на некоторое время разошлись. Перед расставанием они сделали одинаковые татуировки – он сам не видел, мама рассказывала! – от подмышки до бедра с полным перечнем городов, которые посетили во время путешествия.

Излучающую непривычную свободу и уверенность Ирину Андреевну приняли в крупное столичное издательство переводчицей. Ее подружка вышла замуж за дипломата и поселилась в Берлине. Связи не теряли и часто тусили на различных рок-сейшнах. Под старость же Зинаида Никифоровна, не заведя детей и потеряв мужа, но не изменив себе, переехала жить к подружке, прихватив в качестве приданого почти трехметровый кусок Берлинской стены. К счастью, имелись фото самой стены, поэтому, отламывая и продавая куски во времена безденежья, подружки не имели проблем с доказательством подлинности раритета…