Юрий Черкасов - Эльф в кармане

Дверь отделения мокро чмокнула. В узкую щель просочилась медсестра, по ушам резанул крик. Сердце Игоря замерло, рухнуло, мгновенно взвилось и забухало с удвоенной силой, эхом отдаваясь в голове. Он дернулся и напрягся – кричала Варька.

– Ну?! – прохрипел.

Девушка в халате покачала головой и убежала вниз.

«Живи, живи!» – мысленно взмолился.

Варя кричала с тех пор, как попала в больницу. Ничего не помогало. Те крохи и крупицы информации, что удалось выудить из персонала, давали странную и страшную картину. Все тело Вари было испещрено порезами, но не это главное. Порезы имелись и на внутренних органах. Мелкие и множественные, точно повторяющие внешние, будто сделанные тончайшим скальпелем.

Один из врачей, прижатый Игорем к стенке, недоуменно поделился сомнениями:

– Нет у нас хирургических инструментов такой длины и толщины. Порезы сделаны так хитро, что тело может функционировать. Какой-то садист… – тут доктор подозрительно глянул на него, но смягчился: – мерзавец сделал все, чтобы она мучилась. Бедная девочка!

– Ее можно спасти? – Игорь нервно мял его халат в районе глотки, не замечая, что душит ни в чем неповинного врача.

– Мы делаем все возможное, – доктор вырвался, потер шею и поспешил уйти.

Слова словами, а вот выражение его глаз утвердило Игоря в самом худшем. И все же он старался не думать о том, что сейчас происходит в операционной, иначе боялся не выдержать и наломать дров. Его присутствие в больнице не было обязательным, потому что к Варе все равно никого не пускали. Поначалу Игорь пытался прорваться в отделение хирургии – его выгоняли, и тогда он сыпал угрозами, молил о снисхождении. Тщетно. Еще и пригрозили: «Не буянь, а не то вызовем охрану и вышвырнем вон».

Игорь сомневался в действенности предупреждения, но дипломатично поутих и принялся допекать вопросами медперсонал, потому что иначе не мог. Уйти тоже не мог. Он должен был находиться здесь ради памяти о любви, ради похорон потерпевшего крах будущего, ради поддержания злого тонуса и, самое главное, ради информации. По крохам, урывками, обмолвками он собирал и копил все, что касалось любимой. Ну и попутно сатанел от убогости пейзажа, унылости помещения, острого отчаяния и непрерывного курения на лестнице.

Круглые механические часы над входом в отделение показывали половину десятого. Навсегда. Время встало. Как остановилось оно и для Игоря. Было много и ярко – до, но будет мало и мрачно – теперь.

Не будучи верующим, он все же пытался неумело, но истово молиться. Ничего не обещал, просто просил помочь. Создавал в уме образы любимой и слал наверх. Кто их примет – Аллах, Иисус или Один – ему было все равно. Из скромных познаний о вере он вынес немного, но и этого хватило, чтобы не уповать на милость богов. Милость – не их добродетель. Он цеплялся за надежду, что боги умеют ценить красоту и жизненную силу. А оценив, не дадут пропасть Варьке.

Пытаясь взбодрить себя музыкой, порылся в памяти, выудил, почти целиком, альбом одной шведской рок-группы и ужаснулся. Название и группы, и альбома как нельзя точно характеризовали нынешнее положение дел. Боль Варьки и ее танцы со смертью. И все-таки пролаял любимую, вторую композицию. Стало еще тоскливей. Потом, добивая себя, исполнил близко к оригиналу и третью. А затем и следующие. Они с Варькой любили хороший рок! Держись, девочка!

Игорь одернул себя и едва сдержался, чтобы не ударить рукой по губам: «Почему любили? Любим! Любим, черт подери!»

Пока он пел, желающих подымить поубавилось, а один интерн вообще в ужасе выронил пачку сигарет. Игорь поднял ее, повертел в руках, пробормотал: «Жаль, не моя марка», – и закурил одну.

Сегодня утром позвонил следователь, вежливо и скучно назначил встречу. Игорь идти в полицию отказался. Сошлись на том, что тот придет в больницу. Тем более что ему все равно нужны показания медиков о состоянии потерпевшей.

Игорь подозревал, что встреча – просто формальность для заполнения необходимых протоколов. Записать и закрыть дело, что в просторечии означает – висяк или глухарь. Безнадега. Пустота. Без вариантов для потерпевшей.

Потерпевшей… Какое странное слово. Варя… и потерпевшая. В голове просто не укладывалось. Впрочем, там в последнее время много чего не укладывалось. Он не был готов к такому удару. Еще днем Игорь с надеждой провел взглядом толпу врачей, проследовавшую в отделение, а потом узнал, что это были местные светила от медицины. Медсестра проболталась, что их заинтересовал уникальный случай.

– Поглазеть пришли! – с яростью прошипел он в лицо девушки. – Статеек натискают, может, и на диссертацию кто наскребет материальчика, да?

Впрочем, до дебоша не дошло. Одно из светил, покинув отделение, участливо посмотрело на него и уронило:

– Потрясающе! В ее крови обнаружен неизвестное вещество, не дающее сворачиваться крови. Представьте себе! Мы ищем способы спасения. Не отчаивайтесь… пока.

«Что ты знаешь об отчаянии! – хотелось закричать Игорю. – Каково жить без почвы под ногами и смысла? Держаться за тоненькую, грозящую оборваться ниточку надежды и поддерживать себя лишь грезами о грядущей мести?»

Не закричал.

Слегка подвыпивший врач-анестезиолог, закурив, признался:

– Она постоянно вопит. Безостановочно. Мы уже накачали ее всем, чем можно и нельзя из сильнодействующих препаратов, да почти без толку. Прикинь, не действуют, а только чуточку понижают децибелы. Я послал в аптеку за берушами, – извиняющимся тоном добавил он. – Ну невозможно сосредоточиться, понимаешь? Это пытка! М-да…

Едва не потеряв сознание от жгучей жалости, Игорь отрешенно подумал: «Интересно только – пытка для кого?»

Больных в операционную не пускали, и как источник информации они были бесполезны.

Ординатор, стрельнув и неумело закурив сигарету, откашлявшись, промямлил:

– Ослепительные по мощи вопли!.. Это кошмар какой-то!..

Интерн в измазанном кровью халате сказал то же самое, только жестами и матами.

Медсестра, скользнув заинтересованным взглядом по фигуре и лицу Игоря, отклика не увидела, вздохнула и милостиво снизошла:

– Не ней места живого нет. Это ужас! Как она еще держится, ума не приложу…

«Почему я еще не сошел с ума?»

Игорь знал более-менее вразумительную картину произошедшего: мужчина, выгуливая собаку на пустыре за городом, обнаружил на снегу тело истекающей кровью девушки. Обнаженной и живой. Прежде чем потерять сознание, она назвалась. Мужчина вызвал полицию и «Скорую помощь».

Далее начинались странности: в окружности полусотни шагов не было ни единого следа обуви или автомобиля, а девушка в ложбине лежала явно недолго. Снег под телом подтаял, но не успел замерзнуть вновь, хотя температура в тот день была крепко минусовая. Парашют и катапульта поблизости отсутствовали. Запросив соответствующие службы, полиция выяснила, что ни вертолеты, ни частные самолеты ни в тот день, ни накануне в том районе не летали.