Олег Верещагин - Клич мятежников. Из истории будущего Юга

В районе, где он остался, было уже почти тихо, стрельба откатилась в сторону южной окраины, и там не умолкала, слилась в сплошной перестук.

– Господи, где они? – повторил Уилф. Неподалёку фонтанировала высоченной струёй срезанная пожарная колонка, вода текла по канаве через кусты, в которых он лежал, сплошным чистым потоком, и мальчишка вдруг ощутил, что внутри у него всё горит от жажды. Чуть подавшись вперёд на локтях и не выпуская оружие из руки, он опустил лицо в холодную воду и пил, пока его не вырвало. Он подождал, пока вода снесёт блевотину, напился снова и снарядил магазин – после этого патрон в сумке осталось мало, едва десяток. Подумал, что надо идти домой, что уже поздно – и помотал головой яростно, чтобы вытряхнуть эту мысль, пока она не проела мозг.

Шум, поднявший в конце улицы, в темноте, заставил Уилфа напрячься и замереть. Фонари не горели, кроме одного, над выбитой дверью магазина, возле которого била колонка – и мальчишка не сводил глаз с улицы, откуда приближался шум.

Его источник стал ясен очень быстро.

Появилась группа негров. Их было штук сто, нет, не группа – толпа, воющая и улюлюкающая. Кое-кто нёс факелы, и отсветы багрового пламени делали их лица и движения лицами и движениями чудовищ из фильма ужасов. Даже трудно было поверить, что они реальны. Но от киношных чудовищ негров отличало то, что все в толпе были вооружены с головы до ног, всем, чем угодно – от дробовиков до пулемётов. То и дело раздавалась пальба – идущие стреляли без разбора по окнам домов. Уилф поймал себя на том, что выискивает в толпе знакомые лица афроамериканцев – отцов соучеников, вообще жителей Талахасси. Но знакомых лиц там не было. Там вообще не было лиц.

Только морды.

В центре толпы переваливался здоровенный джип – со спешно срезанной крышей, с установленным сзади шестиствольным «минимагом». На передке джипа на четвереньках стояла, уронив голову (волосы закрывали лицо) привязанная и подпёртая какими-то деревяшками белая женщина или девушка – голая и окровавленная. Всё её тело моталось на верёвках и распорках в такт толчкам джипа, и Уилф понадеялся, что она мертва.

Опираясь на шестистволку, в джипе стоял гориллоподобный низколобый гигант с вывернутыми алыми губами и плоским широким носом, в белой водолазке, перечёркнутой патронными лентами. Пулемёт, который он держал стволом вверх и прикладом в плечо, казался в лапе негра детской китайской игрушкой. На груди, запачкав белое кровью, висела связка каких-то предметов – Уилф не сразу сообразил, что это человеческие уши.

За толпой двигались – так же медленно – три армейских грузовика. Джип проехал к стене какого-то магазинчика и остановился, развернувшись. Негры образовали кольцо посреди улицы – плотное и широкое. В него въехали все грузовики. Борт одного откинулся изнутри – и под воющий смех и вопли из него кто-то невидимый стал выбрасывать, нет – выгребать…

Уилф вцепился зубами в пальцы.

Это были головы. Много-много голов белых. Женские, мужские, детские головы – они тяжело падали (бесшумно в рёве толпы) и катились в стороны. Тем временем у двух других грузовиков тоже откинулись борта – и оттуда начали выбрасывать живых детей.

Тут не было никого старше восьми-десяти лет. Полураздетые или совсем раздетые, они вылетали наружу – некоторые (в основном девочки, но и несколько мальчишек – у всех у них были окровавлены ноги) не могли подняться; другие наоборот – вскакивали и пытались проскочить в толпу, но их отбрасывали с руганью и смехом; третьи жались друг к другу. Почти все кричали – в основном бессмысленно и жутко, но тут и там прорезались тонкие истошные голоса, звавшие маму. Уилф видел, как один из негров, подобрав женскую голову, вытащил в сторону какого-то мальчика и стал тыкать ему в лицо раздвинутыми в оскале губами головы. Мальчишка даже не кричал, а потом перестал и уворачиваться – в свете факелов его голова блеснула мгновенно покрывшим её серебром, он мешком повис в руках негра. «Господи, – подумал Уилф, – господи святый, пусть это будет разрыв сердца…»

Негр бросил голову, схватил мальчишку за ноги и, раскрутив, как молот для броска, метнул его в стену дома.

То, что началось потом, Уилф просто не мог воспринять. Выскакивавшие из толпы негры точно так же хватали детей за ноги и швыряли их вдоль по улице. Тут же с гоготом замеряли дальность броска шагами, спорили и, кажется, заключали пари. Десятка два развлекались иначе – оттащили в сторону шестерых девочек и принялись насиловать их прямо на глазах у остальной стаи – той её части, что не была увлечена соревнованием. Около первого грузовика четверых мальчишек постарше, тыча им в спины и ягодицы факелами, заставили драться друг с другом голыми руками – видимо, насмерть, туда Уилф совсем не мог смотреть.

Потом он увидел подростка-негра. Своего ровесника. Сидя на подножке грузовика, он увлечённо перебирал мобильники. Много, десятки мобильников, которые вывалил к ногам из какого-то ящика. Некоторые отбрасывал, другие… Уилф не верил глазам. Негритёнок нанизывал их на шнурок и вешал на шею, как ожерелье. По временам отвлекался, нажимал на кнопки, то ли во что-то играл, то ли проверял функции…

Они же не работают, подумал Уилф и ясно почувствовал, что сходит с ума. Но не смотреть не мог. Он должен был смотреть и запоминать, чтобы потом – если будет какое-то потом – никто не мог сказать: они тоже люди. Никто. Никогда не мог сказать.

Вопль губастого гиганта, наблюдавшего из джипа, прервал страшную вакханалию. Что кричит их… вождь? шаман? кто? – Уилф не мог разобрать, это был чудовищный «эбоникс» 4 4 «Язык» североамериканских негров на основе американского варианта английского. Изобилует жаргонизмами, нецензурной бранью, строится с нарочитым пренебрежением к классическому английскому языку. Крайне беден, дополняется жестикуляцией. . Но детей – тех, кто был жив – стали сгонять и строить в шеренгу на коленях.

Из толпы вышли двое здоровяков с бейсбольными битами. Встав с двух концов дрожащей и плачущей шеренги, они чего-то ждали.

Гигант опять завопил и ударил себя в грудь кулаком. Его ритмичные вопли подхватила вся толпа – вскидывая руки и притопывая. И тогда…

Уилф грыз себе пальцы. Во рту был вкус крови, и он перестал это делать, потому что пальцы были нужны, чтобы стрелять.

Взмахивая бейсбольными битами, негры стали, продвигаясь по шеренге, дробить головы детей – ударами в затылок. Позади них оставались корчащиеся тела; кое-кто пытался ползти. Несколько ребятишек, вскочив, снова бросились бежать и потонули в толпе – через минуту Уилф увидел, как одного из них – извивающегося и истошно кричащего – вскинули над толпой на руках и с размаху насадили животом на штырь магазинной вывески сбоку от колонки. Ребёнок перестал кричать, но продолжал крутиться, дёргаться и никак не затихал.