Марек Корнов - Лиговский пейзаж с пепелищем. Паулина делает первый шаг

– Эй, молодка, – окликнула ее усатая торговка, трясущая бесформенной выцветшей тряпкой. – Глянь, пальтецо аккурат на тебя! А то что ж ты в мужнину шинель-то вырядилась?

Паулина хотела уже сдвинуть брови и сунуть тетке под нос удостоверение, однако тут ей в голову пришла неожиданная мысль. Что, если эти несколько часов до поезда провести не на вокзале, бездумно теряя минуты, а прогуляться по Лиговке и расспросить про Лёлю? А в шинели этого делать никак нельзя, каждому понятно.

Издалека донесся рев пожарной сирены.

– И что разъездились? – истолковав ее взгляд по-своему, всколыхнулась торговка. – Ездят и ездят. Почти кажный день мы теперь горим, чо ли.

Десять минут спустя из помещений камер хранения вышла женщина в потасканном пальтеце, в туфлях, с сумочкой и в шляпке-наколке, сделанной из шерстяных цветов, которые совсем недавно украшали эту самую сумочку. Шинель и кобура осталась лежать в камере хранения, а сам наган надежно укрылся в маленькой на вид сумочке.

Вид обдрипанный, да и ладно.

Паулина углубилась в лабиринт улочек Лиговки, и скоро увидела перед собой нарядное кабаре с новенькой, недавно покрашенной вывеской. Вспоминая, что рассказывал Аристарх про Лёлю, Паулина подумала, что эта особа вполне могла появляться в таком заведении.

У двери стоял пузатый швейцар в лакейском облачении, сшитом явно до революции. Мундир был швейцару мал, и расходился на пузе, являя миру волосатый немытый пупок.

Однако вид у швейцара был внушительный, и шушеру типа Паулины он настроен был не впускать.

– Куда прешь? Не видишь, заведение приличное! – схватил он ее за локоть, когда Паулина поднималась по ступеням.

Паулина уже хотела ответить ему своим коронным ударом, но решила не привлекать внимание.

– Захлопни рот и отпусти мою руку, если не хочешь потерять свою, – процедила она, окатив швейцара холодным взглядом.

Этому умению – смотреть на людей так, что у них за шиворот словно лед сыпался, Паулина научилась давно. Ей тогда было 16 лет, в кулаке ее всегда был нож, а в душе – отчаяние. С тех пор это не раз ее выручало. Вот и сейчас швейцар смутился, опустил руку и пробормотал что-то невнятное и как будто даже извинительное. Не слушая его, Паулина вошла в заведение.

Было еще слишком рано, и внутри отыскался только сонный скучающий халдей за барной стойкой, с мутным стаканом и полотенцем. Паулина принялась расспрашивать про Лёлю, назвавшись швеей – непревзойденно, мол, наряды перешиваю. Но то ли ее легенда показалась ему подозрительной, то ли парень действительно слыхом не слыхивал ни про какую Лёлю, но добиться от него ничего не удалось.

Несолоно хлебавши, Паулина вышла из кабаре и углубилась в лабиринт улочек Лиговки. Ей хотелось присмотреться к жизни в этом районе. Обойдя несколько переулков, она поняла, что пройти незамеченным на Лиговке можно, только хорошо зная систему потайных ходов и неприметных калиток. В противном случае, по переулкам вокруг Лиговской улицы далеко не уйдешь. Все они, за исключением нескольких улочек, были перпендикулярны проспекту и быстро заканчивались тупиками.

Обходя одну такую улочку, изобилующую солидными домами с лепниной и эркерами, Паулина вдруг услышала выстрелы.

Поколебавшись пару секунд, она все же открыла сумочку, нащупала наган и ускорила шаг. В тесноте домов звуки выстрелов отражались от стен, и Паулина не сразу сообразила, в какой стороне стреляли. Когда она выбежала из сети проходных дворов на улицу, то метрах в пятидесяти от себя увидела человека в окровавленной рубахе, с большим холщовым мешком и пистолетом, который бежал от дверей ломбарда. Человек по-волчьи оглянулся по сторонам, и с пистолетом наготове захромал через улицу.

С такого расстояния стрелять было бесполезно, и Паулина двинулась за ним. Из ломбарда выскочил раненный в плечо охранник и начал палить в сторону убегающего. Беглец понесся зигзагом, не давая ему прицелиться, а с другой стороны улицы по охраннику кто-то открыл огонь. Охранник завыл и упал, обливаясь кровью.

Вдали уже была слышна милицейская сирена. Паулина перешла на бег, и чуть не столкнулась с сообщником раненного бандита, который прятался в дверях парадной. Он выскочил с револьвером наперевес. Паулина, не раздумывая, нажала курок, а затем резко развернулась на каблуках и выстрелила в приближающегося бандита с мешком. Из парадной выскочил ещё один бугай с пистолетом и саквояжем. Паулина снова выстрелила, но наган дал осечку. Она вжалась в стену, но последний бандит оказался жадным и первым делом бросился к брошенному мешку. Это было его ошибкой. Паулина метнулась к лежащему бандиту, выхватила его пистолет и прострелила правую руку бугая. Тот заревел, роняя пистолет на мостовую. Саквояж упал рядом, и из него посыпались золотые побрякушки.

Охранники ломбарда появились на поле боя одновременно с милицейским нарядом. Один из них тут же наставил пистолет на Паулину.

– Сообщница ихняя? – спросил он, указывая револьвером, чтобы Паулина подняла руки.

– А как же. Без меня они б дырок друг в друге не наделали, – ответила Паулина. Она открыла сумочку, чтобы достать свое удостоверение.

– Руки, шалава! – рявкнул тот.

– Я – капитан милиции! – воскликнула Паулина, но охранник ее не слышал. Зрачки его глаз сузились, и Паулина поняла – сейчас выстрелит. Теперь, после боя, он герой.

Паулина подняла руки. Пистолет у нее тут же перехватил подоспевший милиционер.

Четверо других бросились внутрь помещения. Один побежал обыскивать парадное.

Пока молодой милиционер в ярко-синей, с фабричными заломами форменке, изучал ее удостоверение, подоспело подкрепление и карета скорой помощи. Врачи вывели на улицу раненного охранника, накрыли трупы бандитов простынями, а юный милиционер всё изучал удостоверение Паулины. Наконец, его старший товарищ с пышными кавалерийскими усами, который обыскивал и заковывал в наручники окровавленного бандита, поднялся с колен, отряхнул старенький пиджак и брюки и подошел к стажеру.

Заглянув в удостоверение, он присвистнул:

– Ну вы совсем, уголовнички, обнаглели! Капитан милиции Паулина Онуфриева. Фантазерка вы, барышня.

Поля спокойно встретила его насмешливый взгляд:

– Мандат разверните.

Усатый, посмеиваясь, развернул бумажку. К ним подошел ещё один милиционер, одетый в галифе с армейскими сапогами, потертую кожанку поверх армейской форменки. Он заграбастал огромной ладонью удостоверение и мандат, долго изучал и, наконец, усмехнулся:

– Где ж таких капитанов делают, гражданка Онуфриева?

– Удостоверение выдано Кингисеппским отделом милиции.

– Да это-то понятно. Непонятно другое. Вот вы, вроде, на съезд вчерашний ехали, так?