Марек Корнов - Лиговский пейзаж с пепелищем. Паулина делает первый шаг

Паулина кивнула.

– Не видел я вас там, но это опустим. Но почему вы оказались здесь, аккурат в налет, когда давно должны были уехать?

Паулина сжала зубы от его покровительственного тона.

– На съезде я не выступала, вот вы меня и не видели. Сегодня я навещала родственника. Решила прогуляться перед отъездом и вот, попала сюда. Я тороплюсь. Скоро мой поезд.

Милиционер пропустил последние ее слова мимо ушей.

– Скажите, Паулина… Эээ… Ивановна, а вы всегда разгуливаете перед отправкой в таком наряде и с оружием в сумочке?

Паулина, злясь на себя за то, что не удержалась и ввязалась в эту историю, сказала:

– Оружие я ношу всегда. Кстати, товарищ. Прежде, чем дискутировать, предъявите своё удостоверение, как это положено по инструкции.

Милиционер побурел лицом и нахмурился. Он даже сказал что-то выразительное, но в этот момент мимо на всех порах прогромыхала пожарная машина, трезвоня в колокол и завывая сиреной, так что его слов Паулина не услышала.

Милиционер меж тем взял себя в руки и вытащил удостоверение.

– Пожалуйста, Паулина Ивановна. Я – Захар Степанович Бойков. Служу Родине в 11-м отделении милиции, в звании капитана.

Паулина протянула руку к удостоверению, и в тот же миг на запястье защелкнулись наручники.

– Всё понятно. Да? Мы сейчас все вместе прогуляемся до отделения и во всем разберемся.

Паулина мысленно выругалась, а Захар иронично заулыбался и почти вежливо повел ее за собой. Но в это время на улочку вылетели два черных лаковых кабриолета.

– В чем дело, товарищи? – выскочил чуть ли не на ходу русоволосый офицер.

Милицейский молодняк вытянулся во фрунт.

– Это же Кирова помощник, – пробежал шепоток рядом с Паулиной.

– Мы тут задержали грабителей, – начал рапортовать молоденький милиционер и осекся.

Из машины вышел сам правитель Ленинграда Сергей Миронович Киров, улыбаясь и щурясь, как с плаката с пятого съезда КПРФ.

– Продолжайте, продолжайте, товарищи. На Обводном пожары сразу в двух домах, ни по Лиговской, ни по набережной не проехать. Так что про поджог мы знаем, а у вас что?

– Разрешите доложить? – кашлянул Захар, оттерев юного милиционера плечом. – Здесь в результате перестрелки убиты два охранника и кассир. По показаниям охранников, налетчики сначала совершили поджог в глубине здания, а когда началась суета, набили мешки ценностями, застрелили двоих охранников, которые пытались им помешать, и выскочили через парадный вход.

Бойков слегка запнулся.

– Мы-то к черному ходу приехали, а дверь выходит на другую улицу. Пока сообразили, куда бежать… Завязалась перестрелка, бандиты попытались уйти с награбленным.

– Понятно, – покивал Киров и с любопытством посмотрел на Паулину. – А это что за дамочка у вас на руке болтается?

– Я не дамочка, а капитан милиции, – отчеканила Паулина.

– Тихо, – шикнул на нее Захар и повернулся к Кирову. – Охранники утверждают, что она – наводчица бандитов. Говорят, что в зале ее видели во время налета. А она показывает документы, якобы она милиционер. По документам – капитан милиции из Кингисеппа.

Молодые милиционеры заулыбались. Помощник Кирова тоже было заулыбался, но мгновенно посерьезнел – хозяин с легкой улыбкой показал ему передать документы.

Паулина не могла больше молчать.

– Я – Паулина Онуфриева, капитан Кингисеппского отделения милиции. Прибыла сюда по вашему личному приглашению, товарищ Киров.

Паулине показалось, что в тот момент, когда она назвала свою фамилию, что-то изменилось. Лицо Кирова как будто заледенело. Ее книжечку он взял двумя пальцами, как будто что-то неприятное. Паулина видела, что он несколько раз перечитал ее фамилию

– Не перегибайте, – наконец сказал ей Киров. – Я вас лично не приглашал.

– Это было два года назад, когда вы нам путевки о назначении в Кремле вручали. Вы тогда велели каждому запомнить и выполнить ваш личный наказ – разобраться с бандитизмом на местах и о результатах доложить на съезде. Вот мы порядок навели и приехали докладывать.

Паулина прямо и смело смотрела в лицо Кирову. Он о чем-то мучительно размышлял, и вдруг сказал, как отрезал:

– Договорим у меня. Снимите наручники.

Увидев, что настроение Кирова изменилось, все перестали улыбаться и заторопились. Захар снял с Паулины наручники, больно дернув за руку, помощник Кирова перехватил ее, как будто боялся, что убежит, и повлек ко второй машине, в которой был лишь водитель.

– Сашка, с ней поедешь. И смотри в оба! – резко приказал Киров, подходя к своей машине. Помощник кивнул и еще сильнее сжал руку Паулины, заталкивая ее в кабриолет.

Перед тем, как залезть в свою машину, Киров на секунду остановился и поднял руку:

– Спасибо, товарищи! Война с отжившим элементом прошлого еще не закончена. К оружию, друзья!

Из окна черного кабриолета Паулина видела, как заулыбались молодые милиционеры, глядящие на Кирова с обожанием. Машина тронулась, мимо потекли дома.

Паулина сидела рядом с помощником Кирова и чувствовала, как сжимается от страха сердце. Почему ее потащили в Смольный? Доставка задержанного в эпицентр власти – это было очень, очень плохо. Паулина сжала зубы и пообещала себе бороться до последнего.

Перед самым Смольным машины разъехались. Кабриолет Кирова пошел вперед, а Паулину подвезли к черному ходу. Помощник Кирова молча открыл перед ней дверцу и помог выбраться из машины. Она чувствовала, что он готов броситься на нее при любом неверном движении, и злилась – на него, на Кирова, на себя.

Они прошли по пустым грязноватым коридорам, где, кроме охраны, не было никого. Паулину подвели к ничем не примечательной двери и велели ждать. Внутри был только стол с яркой лампой и несколько стульев. Типичная допросная, – в этом смысле, владения Кирова не сильно отличались от их Кингисеппского отделения.

Паулина готова была ждать несколько суток, но Киров пришел почти сразу. Он был один, и Паулина, вопреки здравому смыслу, немного приободрилась.

– Чем вы докажете, что вы действительно Паулина Ивановна Онуфриева, капитан Кингисеппского отделения милиции? – без обиняков спросил он, усаживаясь за стол напротив. Лампой в глаза светить не стал, на том спасибо.

– Документами, – буркнула Паулина. – А еще мой муж, которого вы знаете, мог бы подтвердить, что это действительно я. Если бы не пропал.

– Ваш муж? – равнодушно переспросил Киров, но под этим равнодушием что-то пряталось. Он явно побуждал ее говорить, проговориться, выдать себя.

– Мой муж, Дмитрий Владимирович Онуфриев. С которым вы, Сергей Миронович, работали в одной типографии еще в 1915 году.

– Каков он из себя? – продолжал расспрашивать Киров.