Илья Музыка - Сказка снежной пустыни

Выбравшись из пещеры, пошел в поселок. Ерунда какая-то. Пещера мертва, но раньше здесь был большой страх.

Вечером мы с геологом пили чай, сидя на веранде картонного домика, и разговаривали. Домик действительно был из картона, бревенчатые только опоры, выступающие из земли метра на полтора, да каркас.

– Зачем это, Саша? – поинтересовался я.

– Сыро тут, в долине, вот и подняли. А что картон, так его у нас навалом, ящики всякие. Мы к тому же здесь только сезон стоим, на зиму в город уходим.

Он помолчал и добавил: – Да и если тряхнет, не страшно.

– А что, бывает?

– Черт его знает. По всем данным мы не в сейсмической зоне, Но вот как сюда только пришли, так было несколько толчков. Скала в долину сползла. Правда, дождь был сильный, может от этого она и поехала. Это явление «крип» называется. А когда упала – земля и загудела. Ты лучше расскажи, как сходил?

– В пещеру-то? Нормально. Неинтересная какая-то. Тихо, сухо. Как она хоть называется?

– Глаз, – ответил Саша.

– Что глаз? – не понял я.

– Ну, пещера так называется – Глаз.

– Почему?

– Почему, почему, – разволновался вдруг Саша. – Откуда я знаю почему. Назвали и ладно. Словно смотрит она на тебя всегда. Смотрела, – поправился он. – Та скала, что вниз рухнула, недалеко от пещеры стояла, она и срезала половину. Так на скале надпись какая-то была старая, полустертая, иероглифами. И один иероглиф так и переводился: «глаз». Потом ещё «страх» и «копьё» вроде. Китайские иероглифы, здесь же до революции китайцы вовсю шастали, женьшень искали. Я как-то в разрушенной фанзе их монету нашел даже. Империи Цинь. Вон, на полке книга лежит по древнему Китаю, там такая же монета нарисована. Я китайский не сильно хорошо знаю, дилетант.

На полке помимо нескольких книг стояли разные камни, кристаллы кварца, граната, данбурита 20 20 Данбури́т – редкий коллекционный минерал подкласса боросиликатов, силикат кальция. Прекрасный образчик «псевдоалмаза». И ничем его, подлюку не отличить от брульянта горожанину. Мягкий только. Бриллиант – тот в этом смысле – царь! , аметиста. Увидев сталактит, я взял его.

– Это я знаю! Здесь нашел?

– Знаешь? А из чего он? – задумчиво спросил Саша.

– Хм, из…. Из грандиорита 21 21 Гранодиорит – (aнгл. granodiorite; нем. Granodiorit; фр. granodiorite) – полнокристаллическая горная порода «не нашим и не вашим», между гранитом и кварцевым диоритом, состоящая на 65—90% из плагиоклаза (андезит, иногда олигоклаз), калиево-натриевого полевого шпата, кварца, роговой обманки, биотита, иногда пироксена. Присутствующие минералы: сфен, аппатит, магнезит, реже циркон и др. Отличается от гранита более основным составом плагиоклаза (анортозита 30—50%) при содержании цветных минералов до 25%. Когда анортозита много – вообще вынос мозга, это надо видеть. ?!

– Ага. А должен быть из известняка. Здесь. В пещере, которая Глаз называется. Забавная штука. Это какое же пламя нужно, оплавить камень?

– А что такого, газовый пузырь в лаве. Расплав камня пока застыл, вот и вытянулся сталактитом.

– Да пошёл ты! Ты тут лаву где видел? В карстовой пещере я его нашёл, хотя ты прав наверное. Нет, постой, на ещё вариант, – он достал с полки другой сталактит. Что скажешь?

Сталактит был обычный, кальцитовый, самый что ни на есть. И всё же…. Центральный канал роста отсутствовал. Тоже расплав.

– Ну не знаю, всякое бывает. Тоже здесь?

– Тоже. А мне та пещера не нравится. Тревога от неё исходит.

– Ну есть такое, я тоже почувствовал, но списал на своё одиночество в незнакомом месте, но ты же геофизик, а значит – материалист. Не тебе рассуждать о запредельном мире. Это мне можно, я географ. Ладно, завтра в штольню идём?

– Идём, конечно. Данбуриты должны быть, их не может не быть.

Забытый эпизод, как ни странно всплыл в памяти сегодня. Многие вещи, происходящие с нами, теряются в суете событий. Откуда мы знаем, что подсунет нам память завтра, и как оно пригодится нам?

Выходит, что «глаз» название какого-то древнего зла, сгинувшего в бездне веков, так что ли? Ведь никто из ходящих по пещерам в наше время не встречал ничего странного. Разве что следы «белого спелеолога», которым пугают новичков. Я не скажу ничего плохого об этой легенде, потому что сам я пока хожу в подземелья.

Не стоит смеяться над неизвестностью темноты, когда ты внутри неё. Но действительно в рассказах о «белом спелеологе» много от легенды, придуманной, чтобы посмеяться над новичками. А посмотри на это дело с другой стороны: есть чёрный альпинист, есть йети – снежный человек. Ты же тоже в них не особо верил.

Не верил, пока не случился случай на Памире, тавтология такая: «случился случай». Я не забуду тот ужас, который пронзил меня лунной июльской ночью. Ладно, для разгрузки читателя от пещер, вспомню.

Всё это было на самом деле, и я готов подписаться под каждым словом, да что толку, объяснения-то нет. А свидетельница, что она скажет? Мол да, не спали, было. А остальных, человек сорок, что чёрным мороком накрыло?

Вот как дело было: оказался я в горах Памира, да не один.

В общем лежали мы с девушкой лунной ночью в своём шатре у подножия невысокой горы, сплошь из сыпучих камней. Ни деревца вокруг, ни кустика, только травка, мелко подстриженная овцами да яками и камни, которые громыхают при ходьбе. Камни те ломаны плитками, и никак по ним не пройдёшь, чтобы не звякнуть и осыпи не вызвать.

Рядом другие палатки стоят, таких же альпинистов придурочных, а чуть дальше лагерь пастухов горных, они там яков пасли. Собаки у пастухов огромные, что волки северные. Килограммов по 60, не меньше. Только называются по-другому, типа алабай, что ли. Яки вообще отдельная тема. Я когда яка первый раз увидал, как он из-за вершинки вывернул и ко мне кинулся, сразу подумал – чёрт бежит. Хана пришла. Чёрный, рога огромные, острые, борода развевается. Чудес на Востоке много.

Отвлёкся. Лежим мы и само собой не спим, шепчемся обо всём на свете. Ночь такая лунная-лунная, как в песне – «хоть иголки собирай». Романтика! Вдруг на вершине камни громыхнули. Потом ещё раз. Собаки заволновались. Камни зашуршали, словно кто-то вниз спускается. Собаки залаяли злобно. А тот, кто спускается, на них внимания не обращает. Шаги всё ближе к подножию, и понимаю – двуногий идёт. Поначалу не страшно было, ведь рядом собаки такие, что даже нашего дальневосточного тигра в куски порвут. У среднеазиатских собак пастушьих охрана и боевые качества в отличие от других собак не выведены селекцией, они на генетическом уровне.

А потом ужас накатил.

Надо заметить, спим мы в горах по альпинистскому порядку, головой ко входу, так типа быстрее выпрыгнуть, когда лавина нагрянет. Ботинки там же, ледоруб под головой. Мне так совсем неудобно, но что поделаешь, приказ. Так вот, шаги приближаются, тяжёлые, уверенные. Собаки просто с ума сходят, но к нашей палатке не подходят, словно боятся. А вокруг все спят, как убитые. Шаги к нашей палатке приблизились. Кто-то большой постоял, послушал, обошёл вокруг палатки и остановился над нами. Ни дыхания его не слышно, ни хруста камня, но мы знаем, что стоит и на палатку смотрит. Ужас просто накрыл нас, пока он стоял рядом. А выскочить не могу, ледоруб-то хоть и под головой, да под палаткой. Как я тогда про карабин верный 7.62, пожалел, топор и нож таёжный? Нахрена я в эти горы поехал? Собаки мечутся, рвутся, но дальше чего-то невидимого не идут, а мы лежим, и я девчонке рот поцелуем закрываю, чтобы не закричала, а сам думаю – успею до ледоруба дотянуться? Однако тот, что за палаткой стоял, обратно в гору пошёл. Шаг, ещё шаг, снова тяжело и уверенно. Камни у подножия горы звякнули. Тут уж я не утерпел. В мистику не верю, вокруг народ спит, не помогут, что ли? Отстранил руки девичьи, и выскочил, ледоруб выхватывая. Луна, горы, видимость как днём, но никого нигде. И собаки умолкли. Что было делать? Вернулся к девчонке. Утром мы всех спрашивали, кто что ночью слышал? Собаки немного лаяли, отвечают, а что было, не знаем. Шагов не слышали.