Том Шервуд - АДОНИЯ

— Но золото — это большая тяжесть, — заметила девушка, прикрывая зевок ладонью. — Представь, что тебе нужно перевезти в Европу значительный капитал. Есть ли разница — везти с собой два тяжеленных сундука — или шкатулочку с чёрным жемчугом? Так-то. Добыть бы только у этого Томаса карту, где находится жемчужный остров.

— Или заставить начертить, — вполголоса добавил Филипп.

— Так давайте затащим его в подвал и заставим! — недовольно проговорил Фердинанд. — Калёное железо любого делает послушным! Ведь так?

— О, Фердинанд, какой ты у нас умный! — насмешливо протянула Адония. — А если Том Локк не имеет карты и вообще не знает, где находится остров? Если он, предположим, лишь компаньон, получивший горсть жемчуга в виде доли? Взяв компаньона, мы спугнём настоящего владельца. Что тогда посоветуешь делать? Отвечай, умник.

— Ну… Ну… Надо узнать точно, — компаньон он или владелец!

— Именно этим мы и заняты. Так что выброси своё недовольство в мусорный ящик, сиди и работай.

— Да разве я против… Устал только немного. Долго нам ещё здесь сидеть, не известно?

— Чтобы всё точно узнать? — задумчиво подняла глаза к потолку Адония. — Наверное, недели две или три.

— Две или три!! — оторопело пробормотал Фердинанд. — А раньше — никак?

— Поднимись в верхнюю комнату и спроси у патера.

— Да что ты, что ты! И в мыслях не было патера беспокоить. Надо — так надо. Высижу и три недели…

Но укрываться в своём тайном убежище им довелось ещё один только день.

Рано утром в коридоре послышались быстрые лёгкие шаги. Филипп поднял голову от подушки, вслушался, затем пружинисто вскочил с кровати. Но шаги проследовали дальше — наверх, к комнатам патера и Адонии. Через минуту все спустились к Филиппу и Фердинанду — и Адония, и патер, и принёсший тревожную новость заменяющий Вьюна кнехт.

— Повтори, Кантор, — приказал патер.

Кнехт, кивнув, торопливо заговорил:

— Известия верные. Ночью в порту вырезали целую шайку крепких ребят. Тринадцать человек, главари — местные атаманы, клички Дак и Плешивый. Убиты вместе со всеми, в тупике между доками. Обстоятельства именно те, на которые вы, патер, требовали обращать внимание. Это была не стычка с конкурентами и не ограбление: всё вокруг трупов засыпано золотыми монетами, полицейские весь мусор дважды перевернули. Тот, кто напал, золота не тронул. Так что — вывод: убийство ради убийства. Месть или…

— Или всё-таки «дон Кихот», — прошептал непослушными губами Люпус.

Он прокрался к окну, выглянул в щель между занавесками. Повернулся к молча смотрящей на него свите.

— Итак, дети мои. Тот, кто уничтожил весной два наших отряда, добрался, похоже, и до Бристоля. В эту секунду мы бросаем все наши дела здесь и бежим.

— В «Девять звёзд»? — негромко спросила Адония.

— Нет, миссис Брассет. Напрасно ли ты учила испанский? Едем в Испанию. Известен мне один гранд в Мадриде. Пожилой, одинокий и весьма состоятельный. Ты ведь сумеешь стать на время очаровательной иностранкой? Приберём к рукам его имение и капитал и заодно переждём опасные времена. А здесь оставим нескольких верных бойцов — пусть высматривают того, кто поработал этой ночью в тупике между доками.

— Но мы вернёмся? — спросил, снимая с подставок трубу и пюпитру, Филипп.

— Непременно, — ответил монах. — Как только выясним, кто вокруг нашей компании кружит. Думаю, не ранее чем через год.

Год прошёл. Так совпало, что письмо Томаса Локка из плена Хумима-паши в Бристоль пришло тогда же, когда вернулись в свой наблюдательный пункт люгрские оборотни. В арендованной, год назад обжитой ими квартирке в этот раз их было пятеро: Люпус, Филипп, Фердинанд, Адония и сын трактирщика Симеон. На том, чтобы мальчик присутствовал в их отряде, настояла Адония. С одной стороны, ей было занятно возиться с маленькой живой куклой, а с другой — кто, глядя на их компанию, мог бы подумать о крови и смерти? Нет, там, где есть старик и ребёнок — там понятные всем тихие семейные хлопоты. Одно из правил невидимого тёмного мира: желаешь делать большие дела — до поры будь незаметным и скромным.

Имелись ещё трое или четверо кнехтов, пристроенных в самых оживлённых местах города с общей, понятной всем целью: смотреть и запоминать.

Молодая вдова испанского гранда, в синем платье и скромном тёмном чепце, ведущая за руку маленького сына, в сопровождении старого, в неброских одеждах купца, неторопливо шла по главному рынку Бристоля. На её свободной руке, согнутой в локте, покачивалась небольшая корзинка, в которую она складывала покупаемое для обеда съестное. Подойдя к высокому, в рост человека, деревянному ящику, внутри которого, за узким прилавком, сидел страдающий от жары продавец зелени, Адония негромко спросила:

— Что, Кантор, жарко?

— Терпимо, — вытирая пот, ответил зеленщик, и тихо добавил: — Всё то же. Новостей нет.

— Возьми воды, окропи травку! Петрушка-то вовсе завяла. Ты всё-таки должен беспокоиться за товар, он деньги приносит. Или ты не очень-то продавец?

— Так, так дочь моя! — шёпотом проговорил появившийся у ящика патер. — В серьёзном деле мелочей быть не должно!

На выходе с рынка они заглянули в антикварную лавку — от нечего делать, лишь поглазеть. Адония, медленно шествовавшая вдоль прилавка, вдруг вытянула руку вперёд-вверх и произнесла:

— Какой красавец!

— Вас заинтересовал портрет принца? — тотчас вкрадчиво заговорил с ней хозяин. — Это прекрасная работа фламандского мастера шестнадцатого века…

— Нет, не принц. Лучник!

— Ах, этот!

Хозяин торопливо вскарабкался по небольшой лесенке к верхним полкам и снял отлитую из бронзы фигуру английского лесного стрелка в остром, отгибающемся назад капюшоне. Осторожно спустился вниз, поставил фигуру на глухо стукнувший прилавок.

— Работа не столь давняя, нашего, кажется, века… Но обратите внимание, леди, какая плавность, какая законченность линий!

Стрелок замер в знакомой всем классической стойке: левая нога выставлена вперёд, левая рука вытянута, а правая, согнутая, оттягивает к краю капюшона тоненькую бронзовую тетиву. Наконечник стрелы почти касается согнутого, длиной в полтора роста лука, нижний конец которого упирается стрелку в носок левой ноги.

— Я покупаю его! — заявила Адония. — И ещё порошок, которым чистят бронзу. Есть у вас такой порошок?

Передав корзинку безропотно принявшему её Симеону, она положила в неё пакетик с чистящим порошком, обняла тяжёлую фигуру стрелка и, сияя улыбкой, вышла из лавки.

— Он действительно тебе так понравился? — спросил Люпус, когда они уже подходили к своему убежищу.

— Не только понравился, патер. В этой покупке, мне кажется, может быть и практическая сторона.