Александр Мартынов - В заповедной глуши

— Деньги… я за утро насобирала… и вообще, — девчонка всхлипнула судорожно, потом криво улыбнулась: — Чего они хотеть могли-то?

— Ты где живёшь? — Валька чуть наклонился с седла. Девчонка неопределённо махнула рукой с тонким запястьем:

— Там… Спасибо… я пойду… — её взгляд стал опасливым. Жизнь на улице давно научила её, что такие вот мальчишки могут быть гуда опасней уличных гопников. Валька протянул руку:

— Садись, я подвезу. Куда скажешь… — и, видя, что девчонка мнётся, добавил: — Я тебе ничего не сделаю, слово чести.

Взгляд девчонки стал изумлённым. Она ещё помедлила, потом нерешительно взялась за Валькины пальцы, готовая в любую секунду отдёрнуть ладонь. У Вальки почему-то сжалось горло, он кашлянул и помог девчонке сесть впереди. Она окаменела. Валька разобрал поводья:

— Куда везти? — спросил он.

— Всё равно, — вдруг устало ответила девчонка.

— Тогда поедем в «Солярис», — сказал Валька и сам удивился. Не собирался он ничего такого говорить… — Это моё любимое кафе…

…Может быть, бармен известной на Левобережье «молодёжки» и развернул бы Вальку с его спутницей, но «Солярис» на треть принадлежал Каховскому-старшему, и Валька преспокойно занял столик. Спросил усевшуюся на краешек девчонку:

— Тебя как зовут?

— Света… — тихо ответила та.

— Я Валька, — он оперся локтем на спинку стула. — Что будешь?

— Я… как ты…

Валька заказал мороженое, потом понял, что на самом деле хочет есть, добавил к заказу какао и бефстроганов. Мальчишки из группы «Анимэ», которую «раскручивало» кафе, наигрывали что-то электронное — так, для разминки. Валька успел управиться с половиной порции и обнаружил, что Света съела всё. Он отложил вилку и предложил:

— Ещё?

Девчонка подняла глаза. Вздохнула:

— Да… если можно.

— Можно, — Валька вместо того, чтобы подозвать официанта, сам подошёл к стойке, а потом подсел к музыкантам. Через полминуты «МР-3» утихла, послышались звуки рояля (конечно, тоже электронного, но что делать?), а потом — голос Вальки. Он пел, наклонив микрофон — пел всё того же Третьякова:

Краем глаза он увидел, что Света — хотя ей уже принесли заказ — смотрит в его сторону. Валька сам себе удивлялся — и продолжал делать то, что делал…

Вновь не встретившись с душою моей… Спасибо, пацаны, — это он бросил ребятам из «Анимэ», вставая из-за синтезатора.

— Да не за что…

— Классно играл…

— Хоть когда давай… — посыпались разноголосые ответы.

Он вернулся за стол. Улыбнулся:

— Ешь, что же ты?..

…Узкая полоска пляжа была пустынна — не настал ещё купальный сезон. Валька остановил коня, соскочил, помог сойти девчонке. Забросил поводья коня на развилку в незапамятные времена выброшенной на берег коряги. И отошёл к самой воде. Подобрал в песке несколько камешков, начал бросать в воду. О Светке он почти забыл — вернулись тревожные мысли. И обернулся, собираясь ехать в парк.

Девчонка, нагнувшись, стягивала с себя трусики. Её джинсы, кроссовки и майка — новая, купленная Валькой с лотка при выезде из парка — лежали на коряге. Увидев, что Валька обернулся к ней, Светка выпрямилась, глаза её округлились, она отчаянным и беззащитным жестом прикрылась… но потом, закусив побелевшую губу, опустила руки и наклонила голову.

— Зачем это? — спросил Валька. Его вдруг охватила злость — не желание (он знал, что это такое, хотя ни разу не был с девчонкой), а именно злость. — Зачем это?! — звеняще повторил Валька.

— Я думала… — прошептала она. — Я же должна… с тобой… ты же…

— Оденься, — выдохнул Валька. — Немедленно. Сию секунду.

Он отвернулся, сел на корточки у воды, плеснул себе в лицо. Вода пахла цвелью и мазутом. Валька успел понять, что его тошнит…

…В медленно идущие на дно ошмётки непереваренного бефстроганова тыкались невесть откуда налетевшие мальки. Валька тупо созерцал это зрелище и не сразу понял, что света помогает ему встать и усаживает на корягу. Она успела одеться и теперь села рядом.

— Что с тобой? — испуганно спросила она. Валька помотал головой. — У тебя что, припадки?!

— Припадки… — криво улыбнулся Валька. — Весь день сегодня наперекосяк… Нет у меня припадков, это возрастное…

Девчонка села прямо, недоверчиво переспросила:

— Нервное?.. — потом снова посмотрела на Вальку и сказала: — Если хочешь… если хочешь — я всё сама сделаю, ты не стесняйся… Я не обижусь… на тебя не обижусь. Честное слово… Ты хороший…

— Не надо, — Валька посмотрел на неё и увидел, какие у Светки красивые глаза, и ужаснулся тому, что девчонка с такими глазами… — Поехали ещё куда-нибудь. Просто так.

— Па, — Валька сел напротив, — у тебя денег нет? На завтра, а то я на нулях.

— Если я не ошибаюсь, — Каховский-старший потянулся на стуле, — утром у тебя было около ста евро.

— Сто тридцать, — честно ответил Валька. — Я их почти все отдал.

— Кому? — поинтересовался отец.

— Так… одной девчонке. Беспризорной…

— Интересно… — Каховский-старший нахмурился. — Надеюсь, не проститутке?

— Она хотела, — Валька смотрел в угол. — Она младше меня, и она хотела… Но я отказался. Её Светкой зовут. Мы весь день были вместе, а вечером я ей отдал деньги… Мне стало стыдно, что я так живу… Па, — Валька посмотрел на отца, который внимательно его слушал, — почему так? Откуда их столько? Я же и раньше видел и всегда жалел…

— Ты хочешь спросить, не виноват ли я? — медленно поинтересовался Каховский-старший. — Я и такие, как я? Наверное, виноваты. Ты знаешь, что я хотел стать археологом? — Валька ошарашено помотал головой. — Это правда, археологом… — подтвердил отец и чему-то улыбнулся. — Спроси у своего Игоря Игоревича, он расскажет… А вместо этого я стал бандитом, я бы не поверил, если бы мне сказали об этом в школе, я бы в драку полез…Но мы не вырывали куски изо рта у стариков и детей, Валька. Мы не делили то, что должно принадлежать всем, сын. Воду, свет, тепло, знания… Это из-за них всё так, как есть. Из-за них, и из-за тех, кто по их указке правит страной. Русские им… — Каховский-старший замялся, глядя на молчащего Вальку. И решительно закончил: — Русские им — кость в горле. Поэтому, чем больше беспризорных, больных, наркоманов, подонков — тем им лучше.