Александр Мартынов - В заповедной глуши

…Алька сидела за поворотом на поваленном стволе — писала на снегу и, когда Витька подошёл, издалека замахав рукой, быстро шоркнула носком мехового ботинка по белой поверхности, стирая написанное. Спрыгнула, улыбнулась. Тоже подняла руку.

— А ты как здесь?.. — начал Витька, но спохватился: — А, да, суббота же…

— Всё на свете перезабыл, — усмехнулась Алька.

— Ага, — согласился Витька, улыбаясь. — А ты чего не пришла-то?

— Я думала, ты ещё спишь, — пожала плечами девчонка.

— Ну и что?

— Так… Пошли?

— Пошли, — кивнул Витька. И, делая шаг вслед за девчонкой, бросил взгляд туда, где она писала на снегу.

Из-под размашистой черты проступало:

Вить я те лю

Снаружи лежал снег.

Валька как-то не сразу осознал этот факт. Он просто вышел из бункера — и понял, что всё вокруг бело. За подморозило, в ярком небе вставало солнце — солнце, которого Валька не видел уже месяц, не меньше.

Снег покрыл грязь. Снег лёг на ветки пушистыми чехлами. Снег укутал домики. Валька стоял и таращился вокруг, пока его не окликнули:

— Русский!

Мора сидела, поставив одну ногу на край, на крыше бункера и улыбалась углом губ, покусывая какую-то веточку.

— С первым снегом тебя, — сообщила она. Валька кивнул, разглядывая её снизу вверх. Потом чуть поклонился:

— Suilad, gwanthi [62] Привет, красавица. (синдар.)

Ему захотелось чуть поддразнить девчонку. И сказать то, что хотелось сказать — будучи уверенным, что она не поймёт. А французский или английский она могла и знать… Мора поиграла тонкими бровями:

— Bain arad, hen. Im ista'sindarin maer. [63] Дивный день, дитя. Я хорошо знаю Синдарин. (синдар.)

— Сen'sen im… [64] Я вижу это… (синдар.) , — Валька справился с растерянностью.

— Ты хорошо ездишь верхом, — сказала Мора и ловко соскочила вниз. Выпрямилась на снегу. — Как насчёт того, чтобы устроить скачки? Ты ведь не занят сейчас, твой старший в делах…

— Скачки? — Валька чуть прищурился. — На приз или на интерес?

— На приз, — девчонка указала подбородком на нож на поясе мальчишки. — Это нож Перуна. Я давно хотела такой. Если я выиграю — он мой.

— А если проиграешь? — Валька вдруг ощутил какой-то внутренний толчок. Мора сделала равнодушный жест: мол, выбирай, что хочешь. И Валька понял: она совершенно уверена в победе. — Тогда я поцелую тебя, — сказал мальчишка.

Брови девчонки взлетели на лоб. Она приоткрыла рот — и захохотала. Она смеялась долго, самозабвенно, весело и искренне. Потом указала на нож уже рукой и повторила:

— Он мой.

Валька молча поклонился…

…Всю дорогу по лесу оба молчали. Мора сама предложила Вальке выбрать обоих коней, и седлали они сами себе каждый. Хотя… Валька был уверен, что девчонка и так его не обманула бы. И сам поступил честно: выбрал явно одинаковых по статям орловцев-пятилеток.

В лесу было морозно и прозрачно. Когда-то тут явно лежали поля, но лес за последние двадцать лет захватил их — осинник, березнячки, сосны…Скорее всего лет через сто тут будет дубовый бор. Пока же всё светилось насквозь. Но даже в таком лесу диковато выглядели иногда попадавшиеся — то остаток забора, то обломки поливальной системы, то развалины зерновой…

— Мы тут никого не встретим? — спросил Валька. Мора улыбнулась:

— Боишься, русский?

— Осторожность — не страх, — спокойно ответил Валька. — Я без оружия. А тут недалеко…

— Если ты про сталкеров, то они сюда не суются, — ответила Мора. — Сюда ходят и ездят только наши. Только те, кто знает пароль и кого мы приглашаем сами. Для остальных перейти границу — значит прожить примерно минут пять. А если ты про зверей, то всё самое опасное днём сидит по норам и логовищам. Ночь — другое дело, ночью даже большинство наших стараются без нужды не ходить в некоторые места.

— Ты, конечно, ходишь.

— Естественно. Я тут знаю всё и всех… Ну вот. Как тебе место?

Да, место было неплохим. Впереди километра на три расстилалась тут и там пересечённая канавами и рытвинами равнина, поросшая низким кустарником и торчащей из-под снега жухлой травой.

— Кто первый будет на той опушке, — Мора указала вперёд рукой в перчатке, — тот и победил.

— Что здесь было? — Валька осматривал равнину.

— Говорят, тут погиб прилетевший с Марса корабль, — пояснила Мора. — В 87-м. Он должен был сесть на Байконуре, но что-то случилось, и он упал тут. Или космонавты сами его направили, потому что — незаселённая зона. Потом остатки собрали, конечно, а поле так и осталось…

— С Марса? — Валька огляделся. — Но ведь люди на Марсе не были. И вообще на других планетах, только американцы на Луне…

— Это американцы не были на Луне, — обыденно ответила Мора, — это все знают, кто не без мозгов. А ваши, советские, в восьмидесятые летали на Марс, только вот вроде бы разбились при возвращении, неудачно. Но всё равно много интересного привезли.

— Мора, — спросил Валька неожиданно для себя, — а вот ты — ты кто? Ну. Ты белоруска, бретонка — как ты о себе думаешь?

— Никак, — пожала плечами девчонка. — Мне всё равно. Я живу, где мне нравится. Живу, как хочу. И делаю, что желаю. Какая разница, кто я? Так мы скачем?

— Скачем, — кивнул Валька. — Сигнал?

— Взрыв, — Мора достала из седельной сумки немецкую гранату на длинной ручке, выдернула шнур и кинула гранату за спину. Та упала в снег. — Через три-четыре секунды, — сообщила девчонка. — Не пялься туда, до нас не достанет, осколки слабо летят…

Краххх!!!

Граната коротко хлопнула. И через миг Валька видел уже только летящие по ветру хвост коня Моры и её рыжие волосы — девчонка ушла со старта прыжком, сразу в карьер, мгновенно и неостановимо.

С первых секунд скачки Вальке стало ясно, что его соперница — не просто наездник. Наездником — и отличным — был он сам. Мора не скакала верхом — она составляла с конем единое целое.

И с этим существом тягаться было бессмысленно.

Нет, Валька не собирался уступать! Его конь летел через исковерканное поле, словно вихрь. Но…

Конь Моры мчался в каком-то корпусе перед Валькой. Мальчишка видел, как из-под копыт летят шматки смешанного с не успевшей замёрзнуть землёй снега — некоторые били его в лицо, но боли Валька не ощущал. Мора выла, свистела, гикала и улюлюкала, как баньши [65] В кельтской мифологии — «личное» привидение-плакальщица человека. Незадолго до смерти «своего» человека баньши оплакивает его громкими страшными причитаниями. Иногда их слышат те, кому суждено умереть. , слившись с конём в единое целое бешеное существо:

— Уй-йааа-хххаааа! Ой-ааа! Хэй-ааа! Иау! Иау! Й-ахх-ааа!

Валька тоже делал, что мог. И понимал, что его конь не уступает коню Моры. Но было что-то, чего не хватало самомуВальке, чтобы выиграть эту бешеную гонку. Что-то более важное, чем умение ездить верхом — этого и ему хватало…