Александр Мартынов - В заповедной глуши

— Й-ау! В-вау! — визжала Мора. Валька в бешенстве нахлёстывал коня ладонью, но никак не мог нагнать эти два чёртовых, проклятых, идиотских метра. В тот момент он совсем не думал о закладах — своём и Моры. Ни при чём тут были какие-то заклады…

Кони, сами взбесившись, неслись во весь опор, с маху беря препятствия, перемахивая через рытвины и кусты, стелясь над землёй. В такой скачке человек не управляет конём — он может только дать ему что-то… что-то…

— Ий-аххх!

Валька увидел, как Мора пригнулась к гриве, вросла в неё — и понял, что впереди препятствие. Понял раньше, чем увидел его — овраг, десятиметровую, не меньше, рытвину, чёрно-белую от снега и голой земли, пересекавшую их путь…

— О-о-о-о-аааххх!

И конь Моры взлетел птицей…

И Валька понял, что — всё, этоуже недостижимо…

— Йа-рррр!!!

Следующее, что сообразил Валька после того, как услышал этот дикий крик, рык какой-то — что его конь — в прыжке. И что в этом прыжке он настигаетВальку.

Над оврагом. Над землёй. В воздухе.

Этого быть не могло. Но — было.

Громом прозвучали столкнувшиеся стремена — в высшей точке полёта.

Слева от себя Валька увидел яростные, горящие глаза Моры. В них были гнев, недоумение и восторг. Потом всё это провалилось куда-то вниз и назад. Жёстко ударила земля. Конь выровнялся на скаку. И пошёл к опушке.

Валька не оглядывался. Он знал, что победил…

…Мора подскакала к опушке на две секунды позже. Уже шагом подъехала ближе. Неверяще прошептала, терзая рукой в перчатке уши хрипящего коня:

— Будь ты проклят, русский, — и соскользнула наземь. Ударила кулаком по конскому лбу, пошатнулась, снизу вверх глядя на сидящего в седле мальчишку. Повторила гневно: — Будь ты проклят, слышишь?!

— Слышу, — Валька положил одну ногу на седло. — Ты проиграла заклад… — он чуть было не сказал «валькирия», но поправился, надменно: — …девчонка.

Отшагнув, Мора чуть пригнулась — и в её руке появился длинный эсэсовский кинжал.

— Да? — насмешливо спросила она. — Ну что ж… мальчишка. Я проиграла заклад. Но никто не говорил, что будет с тобой после того, как ты его получишь. Так как теперь?

Валька улыбнулся и спрыгнул с седла. Глядя прямо в глаза Моры, пошёл к ней — пригнувшейся, напружиненной. Полгода назад он не осмелился бы сделать и шага. И тогда Валька не был трусом даже на капельку. Просто — зачем? Идти на нож — не на китайскую «выкидуху» в руке поддатого гопника, а на вот такойнож в руке у того, кто явно умеет им пользоваться не по-дворовому — ради того, чтобы…

Сильно он изменился за эти полгода.

Он подошёл. Кинжал упёрся ему под рёбра слева, продавив одежду.

— Думаешь, ты будешь первым, кого я убью? — тихо сказала Мора, глядя Вальке прямо в глаза. — Ты проживёшь после своего поцелуя не больше секунды.

— Отлично, — кивнул Валька. Взял Мору за виски ладонями. Глаза девчонки расширились и заискрились. — Просто великолепно, чего ещё желать? — добавил Валька.

У её губ был вкус дыма, летнего тепла и талой воды. Валька не понял, когда и как на носок его сапога тяжело упал выпавший кинжал, а руки девчонки сомкнулись сзади на его шее.

— У тебя кровь, — через какое-то время сказала Мора, чуть отстранившись, но не отпуская рук.

— Да? — Валька облизнул губы. — Это когда скакали…по губам попало землёй, наверное…

— Дай, — Мора потянулась к нему снова. Валька улыбнулся, только теперь ощутив боль и вкус своей крови:

— Ты ещё и вампир? Мило… — и тут же вздрогнул и буквально затрясся от неожиданного озноба — Мора облизнула его разбитые губы. — Пппппп… рестань, — с трудом произнёс мальчишка. — Тттт… ччч… что?

Девчонка подняла на него свой странный взгляд. Чуть сощурила глаза — их холодный огонь пригас, но продолжал литься из-под ресниц.

— Ты победил меня. — тихо сказала Мора. — Победитель получает всё. Это древний закон. Ты хочешь меня?

— Дддда, — с трудом честно выдавил Валька прежде, чем успел проконтролировать свои слова. — Но… я… я…

— Не бойся, я научу, — шепнула Мора. — Русский…

…Двое сидели бок о бок на жухлой траве голого склона. Кони бродили внизу, фыркая и вытаптывая наружу последнюю траву. Двое жевали травинки и задумчиво смотрели на то, как ползут по небосклону новые снеговые тучи. Через поле пролетал неожиданно тёплый ветер, ерошил длинные волосы двоих — рыжие Моры, светло-русые Вальки.

— Откуда ты знаешь синдарин? — спросил Валька, срывая новую травинку. — Это же книжный язык, а мне говорили, что ты… — он замялся, но Мора продолжила сама, не глядя на него:

— …не умею ни читать, ни писать? Это неправда. Часть образа… Да и действительно я научилась этому лет в десять. А синдарин… мне он понравился, я и выучила, что могла.

— Ничего себе — «сколько могла»! — вырвалось у Вальки удивлённо. — Я специально учил, и то… — он оперся на локоть, повернулся к Море и поинтересовался: — Слушай, а если ты всех таких резвых, как я, прирезала, то откуда целоваться научилась? Или это шутка была?

— Насчёт убитых — не шутка. А целовать… — Мора смотрела поверх Вальки. — Я никогда и ни с кем не целовалась, — просто призналась она. — Это как-то само… получилось. И всё остальное тоже. Я соврала, ты у меня первый.

— Ты у меня тоже… Я не хотел, — искренне сказал Валька. — Нет, я хотел… я не хотел тебя обижать.

— Я не обиделась, — слегка удивлённо ответила девчонка. — Я же сама сказала… И это правда — ты ведь победил…

— Ты — только поэтому? — Валька отвернулся в поле, свистнул коням. Мора молчала, и он решился: — А я сразу в тебя влюбился, как только увидел твои глаза. Там, на прогалине… Я ни разу не видел такой девчонки, как ты. Я даже не думал, что такие есть.

Пальцы Моры коснулись его волос:

— Мой русский… — сказала она. — А я тогда разозлилась. И потом только поняла, что это ты и есть…

— Я? — Валька не поворачивался. Пальцы Моры перебирали длинные пряди. Её голос звучал тихо-тихо, но явственно:

— Мне всегда снились сны… Сколько я себя помню, с тех пор, как дядя Олег вытащил меня из ада… Мне снились морской берег и скала. Я стояла на ней, я ждала, ждала, ждала тысячу лет. А ты подходил сзади и говорил, кладя руки мне на плечи: «Я вернулся.» Я бретонка, русский, — Мора повернула голову Вальки к себе, глаза её были строгими. — Пусть я и не помню своей родины, но я бретонка — ты спрашивал меня, кто я? В нас спит древняя память. Ты уже приходил ко мне. Ты был воин и певец. И мы были счастливы в стране, которой нет больше — мне рассказывал о ней дядя Олег и другие взрослые здесь… Но однажды поднялся океан и пришёл враг. Мужчины ушли биться и не вернулись. И я билась сама, а потом бросилась с той скалы в подступающие волны, чтобы меня не опоганили полузвери, разрушившие наши города…