Григорий Василенко - Найти и обезвредить. Чистые руки. Марчелло и К°

После разговора с генералом полковник Шахтанин собрал своих подчиненных и обратил их внимание на проверку всех подозрительных, появляющихся вблизи полигона. Заодно напомнил и о том, что генерал не забыл о бармене, на которого имели виды некоторые иностранцы.

— Липнут к нему валютчики, сбывают кассеты с фильмами, — заключил полковник это короткое совещание. — Делайте выводы.

Сам он, отпустив сотрудников, поехал в таксомоторный парк.

...Проходили дни, однако никто из праздношатающихся не появлялся вблизи полигона. Николай Васильевич строго выполнял указания генерала, тем не менее собирался на очередном докладе все же напомнить ему о людях, несущих службу у полигона.

«И хорошо, что не напомнил», — подумал полковник, неожиданно получив сообщение оперативной группы. В нем говорилось:

«...В 12.30 постами зафиксирована в районе объекта автомашина «такси» с номерным знаком 76—85 НБХ, светло-серого цвета, с двумя пассажирами, появившаяся со стороны Новочерноморска. Машина проследовала мимо шлагбаума, закрывающего въезд на полигон. Один из солдат, наблюдавший за машиной, заметил в руках пассажира, сидевшего на заднем сиденье, предмет, похожий на фотоаппарат. Такси, проехав шлагбаум, остановилось на непродолжительное время на обочине дороги. Пассажиры — мужчина и женщина — и шофер выходили из машины, однако в их действиях подозрительных моментов не зафиксировано. Наблюдение патрулей за ними затруднялось из-за высокого кустарника, примыкающего к шоссе в том месте, где стояла машина».

Шахтанин доложил генералу о полученной информации и принятых им мерах по выяснению личностей шофера и пассажиров.

Когда танкер вышел в открытое море и взял курс к родным берегам, пришедший в себя Чукрин ужаснулся тому, что с ним произошло. У него все еще болела голова, сильно подташнивало. С виноватым видом, как нашкодивший школьник, пришел он к капитану просить прощения за случившееся и заверить его, что никогда ничего подобного больше не произойдет.

— Урок на всю жизнь, — сказал он. — Только не списывайте меня.

Капитан пригласил первого помощника. В ожидании, когда тот явится, он набивал трубку и брезгливо посматривал на радиста, такого жалкого и беспомощного.

— Ну и видик... — осмотрев Чукрина с ног до головы, сказал пришедший первый помощник. — Где же это ты так?..

Валера рассказал, как зашел в магазин, выбрал электрическую бритву, подал кассирше деньги, как его тут же, у кассы, задержали с подсунутыми ему фальшивыми купюрами. Он рассчитывал вызвать сочувствие у своих начальников. Потом говорил, как увезли в полицию, как допрашивали с помощью переводчика.

— Провокация чистой воды, — вздохнул радист.

— Кто допрашивал? — спросил капитан.

— Мужчина лет пятидесяти, а может, и старше, в штатском.

— Чем интересовался?

— Работой радиста, составом экипажа...

О том, что были вопросы о назначении военного полигона вблизи Новочерноморска, и многом другом умолчал.

— Что же ты отвечал? — спросил первый помощник.

— Говорил, что это провокация и требовал присутствия нашего консула, а он на это и ухом не повел. У него лежал на столе мой паспорт. Кое-что пришлось рассказать о себе и о семье, но больше молчал. Они все это подстроили, разыгрывали, как по нотам.

В каюту зашел старпом и с ходу спросил:

— В магазине у Фишмана был?

— Был, — растерянно заморгал Чукрин. — Я у него ничего не купил. От него поехал к универмагу, где мы договорились встретиться с механиком и Перебейносом. Их там не оказалось, и я зашел в магазин. Там тоже искал.

— Это тебя там не оказалось, — раздраженно поправил его старпом, — а не механика с матросом. Они тебя искали, а не ты их.

Капитан не склонен был сейчас, во время рейса, расспрашивать радиста о его похождениях: Чукрину следовало находиться в радиорубке, заниматься своим делом.

— Иди работай, потом разберемся.

После ухода радиста старпом и первый помощник высказали ряд предположений относительно случившегося. Чукрин, похоже, многое не договаривал или вообще скрывал, стараясь убедить их в том, что у организаторов провокации, если таковая действительно была, ничего не вышло.

Вернувшись в радиорубку, Валера не мог успокоиться. Он перебирал в памяти все детали допроса. Пребывание в полиции ему представлялось как кошмарный сон. Мучил страх — а вдруг все станет известно! Тогда ему несдобровать...

Если первый допрашивавший добивался, не привез ли он фальшивые доллары из Новочерноморска, и грозил ему тюрьмой, то сменившие его ночью двое других повели допрос в другом направлении, а последствиями, связанными с фальшивыми долларами, только стращали. Эти двое были сержант из капитанерии и его американский коллега, вербовавшие Марчелло Рамони. Главным образом их интересовали работа радиста, содержание телеграмм, система кодированной связи, доступ к таблицам, порядок приема и передачи телеграмм. Спрашивали, выходил ли он в эфир во время стоянки танкера в иностранных портах, что передавал в порт приписки. Чукрин пытался уходить от ответов, но кое-что пришлось рассказать о капитане, первом помощнике и других членах экипажа, дать им характеристики.

Видимо, ответы не совсем устраивали допрашивающих, поэтому они прибегли к помощи Фишмана, который для протокола официально опознал Чукрина и рассказал о его посещении «Наташи», о покупках, которые радист сделал, привозе икры и обо всем другом, что знал.

Потом был устроен перерыв. Валере разрешили побыть с Яшей наедине.

— Ну и удружил ты мне, — сразу набросился на него Чукрин. — Как это в Одессе называется?

— Успокойся. Откуда я знал, что они тебе подсунут макулатуру вместо долларов? Куда сам смотрел?

Они некоторое время препирались, но прочные позиции Фишмана не шли ни в какие сравнения с шатким положением, в котором оказался радист. Спор, упреки, перебранка ни к чему хорошему привести не могли, и Чукрин начал слезно просить Яшу что-нибудь придумать, вызволить его из полиции. Он божился, клялся, что ни в чем не виноват, обещал золотые горы.

Разработанный с помощью Фишмана сценарий провокации предписывал Яше «заступиться» за Чукрина при условии, что он ответит на некоторые вопросы и подпишет протокол, убедить русского, что все это делается в его интересах.

— Как говорят в Одессе, рука руку моет, — прямо намекнул ему Яша на то, что надо заслужить, как-то оплатить освобождение из полиции. — Я готов поручиться за тебя, но что для них поручительство мелкого торговца ширпотребом... Им надо что-то другое. Закон бизнеса!.. Без выгоды для себя они тебя не отпустят. Подписывай протокол — вот твое спасение.

Подписать протокол — значит, согласиться со всем, что в нем написано. А что в нем написано, знали только те, кто его допрашивал. Переводчик зачитал его так, как ему было велено. Это уж без всякого сомнения...