Жюль Верн - Тайна Вильгельма Шторица

— Черт возьми! — осерчал месье Штепарк.— До чего некстати разбился этот пузырек!

— В нем наверняка была какая-то смесь, придуманная Отто Шторицем,— предположил я.

— Его сын должен знать химическую формулу этого вещества и при желании сможет его восстановить,— убежденно заявил начальник полиции. И, направляясь к двери, скомандовал: — А теперь на первый этаж!

Двум агентам приказано было оставаться в коридоре.

В глубине, напротив кухни, располагалась лестничная клетка с деревянными перилами. Старые ступеньки скрипели под ногами.

На площадку первого этажа выходили две смежные комнаты, двери их не были заперты на ключ. Достаточным оказалось повернуть медные рукоятки, и двери открылись.

Первая комната, расположенная над гостиной, служила спальней Вильгельму Шторицу. Нехитрую меблировку составляли железная кровать, ночной столик, дубовый комод, умывальник на медных ножках, кушетка, обитое плотным бархатом кресло и пара стульев… Ни занавесок на окнах, ни покрывала на постели — самая что ни на есть спартанская обстановка. Никаких бумаг — ни на каминной полке, ни на круглом столике в углу. Постель в этот утренний час была еще не заправлена, но трудно было с уверенностью сказать, спал ли кто-нибудь на кровати нынешней ночью.

Подойдя к умывальнику, месье Штепарк обратил наше внимание на мыльные пузырьки, плававшие на поверхности воды в тазу.

— Если предположить, что после умывания прошло более двадцати четырех часов, то пузырьки должны были бы уже раствориться. Отсюда я заключаю, что наш герой совершал свой туалет сегодня утром, перед тем как выйти из дому,— поставил диагноз детектив.

— Так что, возможно, он скоро вернется,— повторил я свое предположение,— если только не заметит ваших агентов у входа в дом.

— Если он заметит агентов, то и они увидят его. Правда, я сомневаюсь, чтобы он легко дался в руки.

Вдруг явственно послышался скрип половиц. Показалось, кто-то тяжело ходит в соседней комнате, как раз над рабочим кабинетом Шторица.

Капитан Харалан опередил начальника полиции, молниеносно рванул дверь подозрительной комнаты. Увы! Нас ждало разочарование: комната была пуста. Возможно, кто-то ходил по чердаку. Нам не удалось это проверить.

Меблировка второй комнаты выглядела еще более скудно: полотняная подвесная койка; [137] [137] Подвесная койка — продолговатый кусок прочного полотна (иногда с продольными деревянными распорками на концах), с веревками, которыми полотнище в растянутом виде привязывается на определенной высоте к столбам, противоположным стенам, деревьям; применяется на кораблях, дачах, в походах. плоский, свалявшийся от старости матрас; грубые серые простыни; шерстяное одеяло; два разнокалиберных стула; кувшин для воды и керамическая миска на камине; кое-какая одежонка, висевшая на плечиках; ларь, точнее дубовый сундук, служивший одновременно комодом и шкафом; в нем месье Штепарк обнаружил изрядное количество белья. В очаге не было ни крупицы золы.

По-видимому, в этой комнате жил старый слуга Герман. По донесению филеров, начальнику полиции было известно, что если окно первой спальни иногда открывалось для проветривания, то во второй, также выходившей во двор, оно всегда оставалось закрытым. Вещественным подтверждением этому служили оконные шпингалеты, едва проворачивавшиеся в своих гнездах и изъеденные ржавчиной оковки ставен.

И вторая комната пустовала. Мало надежды оставалось на чердак, бельведер и погреб, расположенный под кухней. Скорее всего, обитатели покинули свою берлогу, чтобы больше сюда не возвращаться.

— Не допускаете ли вы,— спросил я детектива,— что Вильгельм Шториц мог быть извещен о предстоящем обыске?

— Ни в коем случае, месье Видаль! Если только он не прятался в моем кабинете или в резиденции его превосходительства! А это совершенно исключено.

— Быть может, они заметили нас, когда мы шли по бульвару Текей?

— Допустим! Но как им удалось незамеченными выбраться из дому? 1

— С задней стороны, через поля…

— Они не успели бы перелезть через садовую ограду, ведь она очень высока, а с другой стороны — фортификационный [138] [138] Фортификационный — оборонительный. ров, его так просто не преодолеть.

Мнение сыщика сводилось к тому, что Вильгельм Шториц и Герман покинули дом до нашего прихода.

Мы вышли из второй комнаты через дверь, ведущую на площадку. Едва начали подниматься наверх, как на лестничном марше, соединявшем первый этаж с цокольным, раздался звук, как если бы кто-то поднимался или спускался по лестнице быстрым шагом, не заботясь об осторожности. И почти сразу услышали стук падения, сопровождаемый криком.

Наклонившись над перилами, мы увидели, что один из шпиков, оставленных на посту в коридоре, поднимался с полу, растирая поясницу и охая.

— Что стряслось, Людвиг? — крикнул ему месье Штепарк.

Тот объяснил, что стоял на второй ступеньке лестницы, когда его внимание привлек шум, который и нас заинтриговал. Обернувшись, чтобы выяснить причину шума, он внезапно опрокинулся на спину, серьезно повредив поясницу, как если бы кто-то потянул его за ноги. Он божился, уверяя, что ему помогли упасть. Верить в это не хотелось, поскольку агент на цокольном этаже был один-одинешенек — его коллега нес вахту у главного выхода во двор. Но, с другой стороны, мы уже видели слишком много невероятного!

Через минуту мы уже осматривали чердак, который освещался через узкие верхние оконца. И легко убедились, что он был совершенно пуст.

В центре чердака крутая приставная лестница вела к бельведеру. Туда можно было попасть через люк, его крышка откидывалась с помощью противовеса.

— Между прочим, люк открыт,— шепнул я месье Штепарку, поставившему ногу на первую перекладину лестницы.

— Действительно, месье Видаль! И оттуда сильно дует. Вот откуда шум, который мы слышали. Сегодня очень ветрено, и флюгер скрипит на крыше.

— Однако мне кажется, это были все-таки шаги…

— Но здесь никого нет…

— А наверху?

— В этой поднебесной собачьей конуре?

Капитан Харалан в разговор не вступал. Он ограничился кратким: «Пошли!» — и указал на бельведер.

Детектив первым преодолел крутой подъем, придерживаясь за толстую веревку, свисавшую до самого пола, некое подобие перил.

Капитан Харалан, а затем и я поднялись следом. Помещение бельведера напоминало квадратную клетку, примерно восемь на восемь футов и высотой около двенадцати.

Здесь было сумрачно, невзирая на окна между опорными стойками, врезанными в балки двускатной крыши. Плотные занавески задерживали дневной свет. Стоило их поднять,— потоки солнца хлынули через стекла.

С четырех сторон бельведера взгляд охватывал весь город. Обзор был более широкий, чем с террасы особняка Родерихов, но все же меньший, чем с высоты собора Сент-Михай или башни крепости.