Анастасия Коробкова - Сказки Перекрестка

Бешеная гонка до западных ворот на одном дыхании заняла буквально несколько мгновений. Гертруду и Фредика еще ждали, погони за нами не было, но, запихивая их в повозку, я вполголоса предупредила ее мужа:

— Не теряйте ни минуты, мы сбежали из тюрьмы. Гертруда уже приговорена.

В его глазах появилось то же, что было в глазах Германа — отчаянье и решимость, он кивнул, и обоз тронулся с места, быстро набирая скорость.

— Всё, — сказала я, смахивая со лба скользкие капельки пота. — Теперь нужно искать портал.

Герман взглянул на «компас»:

— Пять километров на юго-запад, сквозняк через два часа. Пойдем, я не хочу снова в эту тюрьму. В другую тоже.

Он взял меня за руку, как ребенка, и мы отправились к порталу.

Он молчал, а я не пыталась влезть в его мысли. Мне очень нравилось чувствовать его теплые сильные пальцы на своем запястье, мне нравилось, что на его хребте не сидит больше мохнатый паучок, превращая линию его судьбы в липкую бестолковую паутину. То, что паучок присосался ко мне, не имело значения. Я справлюсь. Или умру, что ж тут такого? Оказывается, совсем не тяжело нести чужой крест, если знать при этом, что кому-то — исключительному и важному — теперь ничего не угрожает. Странное дело, мысль о близкой смерти дала мне ощущение свободы. Мне ничего больше не надо делать для своего будущего. Это здорово! Будущее обязывает, а я, оказывается, всегда хотела жить только сегодняшним днем. Пальцы Германа скользнули по руке и переплелись с моими.

Торжество переполняло меня. Классная была схватка!

— Зачем ты это сделала? — глухо спросил он. — Если ты умрешь, я жить не буду. Меня не волновало это раньше, понимаешь? Мне моя смерть мешала лишь в одном. А что мне теперь делать? Запереть тебя на «Тайне» и постоянно контролировать твое здоровье? Приковать тебя к себе железом?

Я хихикнула и замотала головой:

— Ты с ума сошел? Мне и так мало осталось. Кстати, а сколько?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Когда Капитан-Командор покинет Землю. Он не собирается ее покидать, но Жадный Бог говорил об этом, как о неизбежном. Мне казалось, что рок должен свершиться в мои шестнадцать, не позднее. Меньше года.

— Это очень много. Я успею дожить до четырнадцати.

Дальше мы шли молча. Молча сидели на траве и ждали сквозняк.

Мы не стали ближе, между нами все еще стояла его смерть, украденная мной. Но я и не ради нашего сближения ее украла. Я не могла не сделать этого.

Уже на Острове, когда мы тупо стояли в зале пульта перед недоуменными физиономиями Коли, Славы и Тима, и я чувствовала, что Герман просто не в состоянии разжать пальцы и отпустить мою руку, я сказала:

— Забудь. А если не можешь забыть — не верь.

Освободилась от его тисков и ушла к себе.

Вечером Герман позвал Юру на пляж жарить рыбу. У Юры были другие планы, но он уловил нетипичное настроение Германа. Нетипично мрачное. Герман и сам не мог бы объяснить, почему ощутил острую потребность в компании брата — уж точно не за тем, чтобы изливать душу, — может, чтобы заразиться его бесшабашностью… Юра понял направление его мыслей, когда Герман поинтересовался состоянием Али, и, ответив, что «Аля как обычно», кинул пробный камень:

— Вы с Асей сегодня вернулись вместе.

Герман кивнул, глядя в огонь. Что-то такое в интонации Юры говорило, что он не поймет.

— И наэлектризовали зал пульта, — с улыбкой продолжил Юра.

— Ничего не загорелось? — отозвался на иронию Герман.

— Только воображение, — рассмеялся в ответ Юра. — Может, расскажешь, что у вас произошло?

Что произошло… Девушка, ради которой очень хотелось жить, решила ради него умереть. Пламя костра легко объясняло ее поступок, рассказывая о силе, разрушающей и создающей, но Герман не знал языка пламени.

— Чудо, — ответил он Юре.

Юра и не сомневался, что произошло чудо — иначе у брата с Асей и не могло быть, но что это за чудо на сей раз?

В свете Луны они увидели фигуру, движущуюся к ним от поселка. Узнав Толю, Герман напрягся.

— Привет, — сказал Толя и присел по другую сторону огня. — Слышал, моя сестрица опять учудила.

Герман сдержался и ничего не ответил.

— Может, отослать ее все-таки домой? — словно размышляя вслух, спросил Толя.

— Как ты ее заставишь? — спросил Юра.

Толя безразлично пожал плечами.

— Возьму за руку и уведу.

— А дома пристегнешь наручниками к батарее? Или сам будешь сторожить?

Толя вежливо улыбнулся, давая понять, что оценил юмор.

— Нужно объяснить Асе, что на Острове ей не рады. Она гордая, на такие вещи реагирует правильно. Вы с Капитаном-Командором могли бы с ней поговорить.

Герман сквозь мгновенно подступившее раздражение начал понимать. Но решил удостовериться:

— Скажи, — со шипящей в голосе злостью спросил он, — каким образом можно сделать так, что человеку, одному из лучших на Земле, комфортнее жить, считая, что он никому не нужен? Боясь благодарности? Ища смерти?

Толя обалдело уставился на него.

— Ты это про Аську? Она же просто девка. Недоразумение по жизни…

Юра удивленно фыркнул, а Герман мысленно констатировал наличие еще одного индивида, способного вывести его из равновесия.

— Ты считаешь недоразумением способность лечить любую болезнь, разве что мертвого не воскрешать? Или отторжение жестокости в любом проявлении? Отчаянные попытки спасти хоть кого-то из миллионов истязаемых и гибнущих? Тогда недоразумение — это ты… Это тебе я не рад на Острове.

Толя бросил в него взгляд, не то испуганный, не то злобный, вскочил и пошел прочь.

— Ошибаешься, — обернувшись, крикнул он. — Она может воскрешать мертвых!

В кулаке Германа раскрошился камень.

— А если бы у нас была сестра, — с тоской спросил он Юру, — мы бы тоже ее презирали?

Юра всерьез задумался, потом поерзал, разминая ноги.

— В их роду по линии отца никогда не рождались девочки, — вспомнил он. — У них есть еще один брат, старший, уже взрослый, всего пять парней. Вроде как их отец этим очень гордится. Вот и объяснение. Матери у них разные, его умерла, разные бабки. Плюс зависть и ревность. Она ведь круче: умнее, сильнее, великодушнее, и любит больше всех братьев явно не его. Второй брат, Алешка, ее боготворит. Это его она воскресила, еще в глубоком детстве. Правда, они не дружат. Дима с Тимой хорошо к ней относятся, но смотрят в рот Толе. Семейка…

Герман сквозь огонь смотрел на море. Кое-чего о братьях Тигор он не знал, и легче от этого не стало.

— И ведь ее уже не изменить, — своим мыслям ответил он.

Надо все вернуть, как было. Герман не чувствовал, что в его будущем что-то изменилось, но в тот момент, когда Ася произнесла, глядя сквозь него: «Я забираю твой рок», он испытал абсолютно физические ощущения, как от вылитого на горячую голову ведра ледяной воды.