Анастасия Коробкова - Сказки Перекрестка

— Ах ты чертовка! — взревел он.

В следующий момент, против всяких правил, небольшой каменюка рядом со мной поднялся с земли и аккуратно, но сильно приложился о наши головы. Свет погас, звуки стихли.

Впрочем, отключилась я ненадолго и пришла в себя оттого, что меня тормошил Герман.

— Ася, очнись, — кричал он. — У тебя только ушиб!

— Все, все, все в порядке, — прошептала я, чтобы он перестал меня трясти. Надо было еще унять боль в голове. Зрение восстановилось, и я увидела, что мы сидим посреди развалин, что все тихо, ничего не трясется, а рядом со мной лежит Капитан-Командор, и его голова залита кровью.

— Это я виновата, — простонала я.

— Ну да, ты же в ответе за все, — не сдержал усмешки Герман. — И за землетрясения, и за цунами…

— Нет, это твой Жабный Бог. Он что-то хотел сделать с Капитаном-Командором, но я не поняла и ему мешала.

Усмешка сползла с лица Германа, хотя я, прикусив язык, ожидала следующего подкола.

— Я думаю, все, что хотел, он сделал.

Я принялась осматривать Капитана-Командора и ощупывать его голову самыми кончиками пальцев, почти не касаясь, чтобы не причинить еще большей боли.

— Андрей! — позвал Герман. — Ты жив? Ты меня слышишь?

Я удивилась, что Герман назвал его таким именем, но Капитан-Командор открыл глаза и посмотрел на нас. Взгляд был пустым, он явно нас не узнавал.

В его черепе, около макушки, мои пальцы нащупали дыру. Прорвав кожу, из головы торчал осколок кости, и я осторожно достала его. Герман затаил дыхание. Он знал, как называется эта кость, как называется эта травма, и чем она опасна. Он, конечно же, знал, как ее лечить. Но ничего не мог сделать. До ближайшего сквозняка с Островом — несколько дней и километров, а тащить Капитана-Командора через четыре-пять миров — еще хуже, чем ждать.

Я вытерла кровь руками и накрыла ладонью рану. Так. Там камень. Крошечный, с кедровый орешек величиной. Застрял где-то в мозге. Я перестала дышать и отключила все ощущения вообще, кроме зрения на кончиках пальцев и восприятия его чувств как малейших изменений в его состоянии. Я погрузила пальцы в мозг. Еще. Еще немножко глубже. Нащупала камень и ухватила его. В следующий миг меня пронзила боль Капитана-Командора, очень острая, мощная, обездвиживающая. Я хотела быстро вынуть камень из его головы, но он вдруг схватил меня за руку и буквально вонзил мои пальцы вглубь своего мозга. Боль становилась нестерпимой, но он держал меня мертвой хваткой, и я впитывала ее всю, а Герман в ужасе смотрел ему в глаза, и, я видела по его лицу: там что-то происходило! Собственное зрение вновь изменило мне.

Вот она, грань бытия. Вот он, верхний порог боли, когда нервы уже не могут держать ритм ее импульсов и сдаются. Вот оно какое, блаженное состояние, когда ничего нет. Ни мысли, ни чувства не могут подступиться к истерзанному телу, они шныряют где-то рядом, но вне досягаемости. Это, что ли, смерть? Нет. Это нужно для жизни.

Медленно-медленно рецепторы стали оживать.

Я лежу на камнях, не в силах даже пошевелиться, маленький камешек покоится в моей ладони. Какой он странный… прозрачно-черный, гладкий, с острыми правильными гранями. Здесь такие вряд ли водятся.

— Командор, — зовет Герман. — Командор!

— Командор, — слышится в ответ. — Командор ветра.

А дальше — такая же короткая фраза на незнакомом языке. И еще — непонятные, обрывочные фразы, как бред. Но это не бред. Командор в сознании и понимает, где находится, и что происходит. Он продолжает говорить, будто соскучился по этим «другим» словам, и я начинаю понимать их смысл.

— Ты вспоминаешь, — это говорит Королева. Она снова рядом.

Надо закрыть рану! Раз такая мысль мелькнула, значит, я уже в состоянии шевелиться. Хотя бы шевелить руками. Я прилаживаю к дырке в черепе Капитана-Командора отломившийся кусок кости, укрываю ссаженной кожей, осторожно разглаживаю, накрываю все это ладонью и засыпаю. Засыпая, посылаю воздушный поцелуй грибообразному дому.

— Спасибо, Жабный Бог, это царский подарок.

Сон — лучший способ восстановить силы и убить время.

— Что она сказала? — спросил Капитан-Командор.

Герман пожал плечами и заглянул ему за спину.

— Не расслышал. Она спит.

— Когда проснется, я буду долго извиняться.

— За что?

— Я сначала не понял, что она перенаправляет мои болевые импульсы в свою нервную систему и отдал ей слишком много боли.

— Это возможно?

— Оказывается, да.

— Сегодня день взаимонепонимания. Ася не поняла, что Жадный Бог устроил землетрясение только затем, чтобы тебя покалечить, ты не понял, что она впитывает твою боль, осталось еще мне что-нибудь не понять. Что ты вспомнил?

— Все.

— Кто ты?

— … Продукт биологических и энергетических экспериментов двух звезд. Мама с папой пытаются создать человечество. Получается пока плохо.

— По тебе не скажешь.

— В том смысле, что мало. О качестве не могу судить. Нас пока всего трое: я и старшие братья, их называют Белый и Черный. Белый Командующий и Черный Командующий. Я, кстати, тоже Командующий, можно перевести — Командор. Великий Командор Ветра. Титул такой.

— Почему вы все командующие?

— Из нас получаются хорошие военачальники. Мои братья командуют объединенными армиями планет, я возглавлял собственную гвардию межпланетного правительства.

— Ого! Чего ж тут непонятного. Какими судьбами к нам?

— Я поссорился с межпланетным правительством и сложил полномочия. Начальство не согласилось и решило, что жить мне не надо. Задача убить меня оказалась слишком сложной: надо было сделать так, чтобы ни братья, ни родители не поняли, что случилось. Да и живучие мы… Они организовали диверсию на моем корабле, но ни корабль, ни я не погибли. Нас вынесло сюда, к Солнцу, и тут меня подобрала Королева. Как это случилось, не знаю, в тот момент я был без сознания.

— Где твой корабль?

— То, что от него осталось. Где-то на Острове. Даже если бы хотел, я не смог бы им воспользоваться.

— Давай починим. Мне не слабо.

— Не вижу необходимости.

— Великий Командор Ветра собрался лет семьдесят торчать на отсталой планете?

— …Земля не отсталая планета. Здесь просто развивается другое.

— Надо хотя бы известить твоих братьев.

— Это надо. Потом. Когда-нибудь потом.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ее ладонь у меня на голове? Я никогда в жизни не ощущал ничего подобного. Теперь я это могу сказать точно. Я не хочу, чтобы это заканчивалось.

— Ты тоже в нее влюбился.

— …Нет. Я нежусь в твоей любви.

— Как это?

— Ты любишь ее так, что это чувствуют все. Энергия твоей любви разлита в пространстве. И она… не могу объяснить… Она сейчас лечит меня этой силой.

— Вот теперь и я ничего не понимаю. Что же между вами общего? Ты — инопланетянин, этим никого, пожалуй, не удивишь. Ася… был момент, когда я думал, что тоже.