Александр Демченко - Поднебесный гром

Струев уважал директора, но не понимал его. Герой Социалистического Труда, кандидат технических наук, депутат Верховного Совета… Да с таким авторитетом!.. Неужто завод — его потолок? Имея такие козыри в руках, шагать бы и шагать ввысь! Его и приглашали в министерство. Отказался. Ну не чудачество ли?.. Да, завоевать расположение такого человека… Надо стараться, очень стараться! А там, глядишь…

«Что еще проверить? — вспоминал Струев и вспомнил: — Медицинское обеспечение. Все ли там ладно? Заполняется ли как надо журнал медосмотра?»

Осененный этой мыслью, он прошел по коридору в дальний угол и толкнул дверь с надписью: «Врач».

Тамара Ивановна даже не оглянулась, чтобы посмотреть, кто вошел. Она перевязывала палец мотористу. Едкий запах йода вперемешку с запахом керосина наполнял кабинет.

Струев поморщился.

— Вы мне срочно нужны! — бросил он на ходу и скрылся в смежной комнате, где обычно проходили медицинский осмотр испытатели.

Через пять минут туда вошла и Колесова.

— Я вас слушаю, Лев Сергеевич.

— Что за богадельню вы здесь открыли? — резко спросил он.

— Не понимаю вас.

— Слушайте, бросьте ваши шуточки. Я не в бирюльки пришел сюда играть! Я вас спрашиваю: есть у нас на территории завода поликлиника?

— Конечно есть.

— Почему же, чуть что, люди сюда бегут?

— Ну и что из этого? Я врач, и мой долг оказывать помощь каждому, кто в ней нуждается.

— А я запрещаю, чтобы сюда ходили посторонние!

— По-моему, работники ЛИС здесь не посторонние.

— Вы слышали, что я сказал? Ваша обязанность — следить за здоровьем испытателей…

— Они у меня здоровы…

— А Суматохин?

— Лев Сергеевич, — мягко заметила Тамара Ивановна, — вы же сами знаете, радикулит — серьезное заболевание, и я не в силах что-либо…

— Короче! — перебил ее Струев. — Чтоб завтра Суматохин был на рабочем месте!

— Завтра! Нет. Не раньше чем через недельку…

— А самолеты облетывать кто будет? Дядя?

— Не знаю. Меня это не касается.

— А что вас касается? Что? Не слишком ли много на себя берете? Где ваш журнал медосмотра? Почему не все графы заполнены?

— Лев Сергеевич! — Колесова прямо и открыто посмотрела на него. — Что вы придираетесь? Хотите, чтоб я подала заявление «по собственному желанию»? Так и скажите. Работать на ЛИС тоже не сладко…

Струев усмехнулся:

— Почему не сладко? Сами же говорите: все у вас здоровы.

— Вот в том-то и дело. Какая у меня здесь работа? Измерить давление, записать в журнал? С этим любая медсестра может справиться. Зачем же тогда я шесть лет училась? Поработаешь год-два — и совсем дисквалифицируешься… Хорошо хоть, другие обращаются за помощью. А вы запрещаете…

— Да, запрещаю! — Струев захлопнул журнал и бросил его через стол Колесовой. — Во всем должен быть порядок! Пусть не приучаются, идут в поликлинику! А если вам делать нечего, — он развел руками, — ничем, как говорится, помочь не могу!

Тамара Ивановна постояла немного, подумала и вышла. Через несколько минут она снова вошла в кабинет и молча положила на стол заявление об уходе.

— Ну что ж, не возражаю, — сказал Струев и размашисто подписал заявление — он не мог простить Колесовой того разговора, когда она заявила: «Вам нужен не доктор, а ветеринар».

Пусть теперь покусает локти, раз такая работа ей не нравится. Пусть подыщет другую, более трудную…

До конца рабочего дня Струев наводил порядки, занимаясь «обеспечением тылов»: рылся во всевозможных документах, проверял, просматривал. Если находил хоть малейший непорядок, тут же, на месте, распекал виновных. Он понимал, что люди недовольны, даже слышал за спиной едкие, колючие намеки: дескать, чтобы по-настоящему узнать человека, нужно дать ему в руки власть, — но ни на что не обращал внимания. Время покажет, кто виноват, кто прав. А лучше уж с первых шагов дать понять, что новый шеф-пилот шутить не намерен.

Струев уже собирался уходить, как вдруг к нему вбежал Востриков:

— С каких это пор вопросами кадров занимаются?..

— Семен Иванович! — не дав ему договорить, воскликнул Струев. — Присядьте! Отдохните! Да галстук поправьте, вечно он у вас на боку…

— Ты галстук оставь! — закричал Востриков. — Зачем подписал заявление Колесовой?

— Ах, вон оно что… Зачем я подписал заявление? — Струев сделал ударение на «я». — Так ведь хотел, как лучше. У вас такие заботы на плечах: и служба наземников, и гараж, и вся наша станция — весь комплекс! Не хочется лишний раз вас беспокоить. Отрывать по пустякам. Ваше дело — завести механизм, а шестеренки пусть сами крутятся!

— А что она? — уже миролюбиво спросил Востриков — ему понравилось про механизм.

— Кто?

— Да эта… Колесова.

— Капризничает. Да вы не беспокойтесь, Семен Иванович, завтра одумается, прибежит, будет опять к нам проситься. Так всегда при новом руководстве: свой гонор хотят показать. Главное тут — проявить принципиальность. После сами одумаются. Суматохин ведь взял назад заявление? Взял. А будете каждому потворствовать — они вам на голову сядут.

— Это верно, — вздохнул Востриков и умоляюще глянул на Струева: — Но ты уж впредь не превышай свои полномочия, а то нестыковочка какая-то… Прежде чем что-то сделать, посоветуйся. Вместе решим…

— Нет уж, Семен Иванович, увольте…

Струев посмотрел в беспокойно бегающие за стеклами очков глаза Вострикова и решил пойти ва-банк.

— Кому мне сдать свой портфель?

Востриков передернулся.

— Э-э! Совсем того? — Он покрутил пальцем у своего виска. — Ох, не твой я отец, я бы тебе такую баньку задал за такие слова! Не ошибается тот, кто ничего не делает, понял?

— Я вас понял, но если я не оправдываю вашего доверия…

Востриков нетерпеливо повел плечами:

— Да ладно тебе…

— Нет, раз задели за живое, так выслушайте до конца. Мне этот портфель — тьфу! Я летчик! Понятно? А какой — судите сами. Вы вспомните, хоть раз в жизни я поломал самолет?

— А ты не хвастайся! — неожиданно вскипел Востриков. — Просто тебе везет. У тебя никогда еще не случалось в воздухе критических моментов! Еще неизвестно…

— Неизвестно! — перебил его Струев. — Разные ЧП случаются с теми, кто не умеет летать!

— Ну, Лев Сергеевич, это ты загнул. Что ж, по-твоему, Аргунов не умеет летать? Или Русаков?

Струев смутился, но тут же снова заговорил:

— А вы вспомните, я когда-нибудь летать отказывался? Смотрел на погоду? Капризничал?

— Хватит! — В голосе начальника летно-испытательной станции послышался металл. — Разве я тебя в чем упрекаю? Потому и взял к себе в заместители. А ты петушишься… Эх, молодо-зелено. Ну ладно, спустим на тормозах. Я тебе ничего не говорил, и ты мне тоже. Иди домой, отдохни…

— Слушаюсь! — по-военному прихлопнул каблуками Струев.