Мария Колесникова - Воспоминание об Алмазных горах

Осмелевший седенький старичок, хитровато ухмыляясь, обратился к Щетинкину:

— Объясните, гражданин-товарищ Щетинкин: ежели вера — дело добровольное, то почему с нас потребовали выкуп за попа Варфоломея?

— Кто потребовал? — недоуменно спросил Щетинкин.

— Вон ентот, в штанах из чертовой кожи. Он тутошний. — Мужичок указал на Кочетова. — Соберите, говорит, двести пудов хлеба, тогда отпустим вашего попа. Хлеб мы собрали, а попа не отдают.

— Товарищ Кочетов! Было такое дело?

— Дал маху, Петр Ефимович. Я ведь не предполагал, что они мои слова примут всерьез.

— А поп? Где поп? — забеспокоился Петр Ефимович.

Кочетов наклонился к уху Щетинкина и что-то объяснил. Гневные складки на лбу Щетинкина разгладились.

— Православные, вышло недоразумение: арестованный поп — вовсе не поп, а колчаковский агент, митрополит.

Мужики зацокали языками.

— Эге! Вон какая птица попалась! Сам митрополит!

— Он подбивал нас выдавать большевиков, поджигать дома и уходить от вас в Минусинск.

— Этот Варфоломей — блудник. Женщин на исповедь по ночам приглашает.

— Не отпускайте долгогривого, а то придется Киприяну за свою старуху трястись.

Послышался смех. Седенький старичок сокрушенно закрутил головой:

— Ну и хрен с ним, с Варфоломеем, ежели он контрреволюция.

Щетинкин рассмеялся.

— Так как же, православные?

— От греха подальше! — дружно ответила толпа.

— А хлебец заберите. Уговор дороже всего, — сказал Щетинкин.

Мужик с окладистой бородой перебил его:

— Чего уж там! Дело сделано. Такого попа не надо, а хлеб все равно берите. От этого не отступимся. Ждали вас… Ленин — нашенский, шушенский…

На взмыленном жеребце появился разведчик.

— Дорогу, православные, дорогу… Товарищ главком, сюда подходит из Минусинска большой отряд есаула Бологова. С пушками. Окружить хочет!..

Объявили боевую тревогу. Щетинкин недоумевал: откуда здесь взялся Бологов?

…Корнет Шмаков на полном скаку въехал в Белоцарск. Это был маленький городок, скорее, поселок, затерянный среди гор. Деревянная церковь, мазанки, складские помещения, много юрт, несколько домов.

Возле одного из них Шмаков придержал коня, спрыгнул на землю, взбежал по лестнице на второй этаж и без стука ворвался в квартиру.

В гостиной красивая молодая женщина, увидев корнета, бросилась к нему.

— Наконец-то! У тебя такой вид… Что случилось?

Корнет нетерпеливо отстранил ее.

— Объясню потом. Где ваш муж?

— В управлении. Где же ему еще быть?

— Срочно пошлите за ним, Мне нельзя показываться на улицах.

— Но я одна в доме…

— Идите сами! И без промедления.

— Но…

— Идите! Вера, положение очень серьезное. Над вашим Турчаниновым и над всеми нами нависла смерть!

Он взял женщину за плечи и бесцеремонно выставил за дверь. Женщина была изумлена, но повиновалась.

Шмаков брился в ванной комнате, когда появился Турчанинов.

— Откуда, корнет? Что за чрезвычайность?

— Щетинкин со своей армией идет сюда!

— Значит, вы его не убили?

— Его слишком хорошо охраняли. Не забывайте, он был начальником уголовного розыска и всегда начеку…

— Но вы должны были убить! Вы обманули нас! Я вынужден доложить верховному…

— Не говорите глупостей, комиссар. Не я обманул, а Колчак. Он обещал вам трехтысячную армию. Где она? Нет ее!

Турчанинов наклонил голову, глухо спросил;

— Когда Щетинкин будет в Белоцарске?

— День, самое большее — два.

— Все погибло! — в отчаянии проговорил Турчанинов. — С горсткой моих казаков драться бессмысленно. Впрочем, нужно мобилизовать добровольцев и послать их на утес Сахарная Голова. Этот утес — ключ от Урянхая. Не дать партизанам переправиться через реку Ус! А я тем временем поеду на границу за помощью к монголам, к князю Максаржаву. Он князь и обязан помочь…

— Я поеду с вами.

Турчанинов поморщился.

— Вы самонадеянны, корнет. К монгольскому князю я поеду с Лопсаном Чамзой. Если Чамза узнает, что вы здесь, я не дам за вашу жизнь и полушки! Организуйте оборону утеса Сахарная Голова. Это приказ…

Узорные шатры лагеря монгольского князя Максаржава были раскинуты на монголо-тувинской границе. Сюда и направились Турчанинов с Лопсаном Чамзой.

Князь встретил их сдержанно. Его лицо с тонким, не монгольским носом выражало официальное спокойствие. Одет он был в национальную одежду — халат и безрукавку-курму. Из-под шапки товь свисала толстая, туго заплетенная коса.

Лопсан Чамза с подобострастием начал излагать цель визита:

— Мы одной веры, и у нас одна цель. Просим вас, высокий князь Хатан Батор-ван Максаржав, защитить Урянхай от красных банд Щетинкина. Мы защитим наших богов, князь.

Максаржав иронически усмехнулся.

— Боги всегда на стороне сильного, — сказал он, уклоняясь от прямого разговора.

Чамза молитвенно сложил руки.

— Вы, светлейший князь, опора монгольского трона и должны помочь правителю России Колчаку.

Максаржав холодно посмотрел на Чамзу, с трудом скрывая презрение, сказал:

— Я не хочу вмешиваться в драку между русскими, — и поднялся.

Турчанинов и Чамза вернулись в Белоцарск ни с чем. Тогда комиссар подумал, что нужно бежать. Бежать, бежать, захватив все самое ценное…

В лагерь Щетинкина явились местные партизаны — русские и тувинцы, знакомые Кайгала. Они предупредили: на утесе Сахарная Голова засада, там много пулеметов.

— Дорогу в обход знаете? — спросил Щетинкин.

— По болотам? Знаем. Проведем.

— Прекрасно. Я поведу Тальский полк в тыл противника, Канский полк выступает по второму парому — будет имитировать переправу. От этой операции зависит, пройдем или не пройдем в Урянхай. Сейчас очень важно оторваться от Бологова. Если мы захватим Сахарную Голову, Бологов не посмеет переправиться через Ус, а в болото он не полезет…

Клубился туман над рекой. На вершине утеса Сахарная Голова укрылся корнет Шмаков со своими казаками и добровольцами. Они зорко следили за противоположным берегом. Там показались конные разведчики партизан. Один из них довольно громко сказал:

— Гляди-кось, паром-то целехонький!

— А куда он денется? — отозвался другой. — Бологов-то в тылу где-то болтается, а перед нами — пустынь, никого. При до самого Белоцарска — живой души не встретишь.

Разведчик пронзительно свистнул. На берегу стали собираться подразделения партизан. Шум, звон котелков, хохот.

— Первому батальону грузиться на паром! Орудие, пулеметы…

Шла погрузка. Во всяком случае, так казалось Шмакову. На самом деле на пароме было всего несколько человек. Пулеметы партизаны спрятали в кустах, направили их на Сахарную Голову.

Паром медленно двигался к противоположному берегу. Вот он уже на середине реки.